Клейн добрался до дома магистра очень быстро. Так ему показалось. Магистр не ожидал в ближайшие дни увидеть своего мастера, которому поручена столь почетная и, в то же время, ответственная миссия.
Что случилось? задал он вопрос, стараясь скрыть волнение.
Этот мальчик дьявол. Я не буду у него на побегушках.
Он вас отпустил?
Да. Он передал для вас вот это письмо.
Магистр взял конверт, надломил печать, развернул письмо и принялся читать. Закончив, он поднял глаза на Клейна:
Завтра на 10 вечера назначаю общее собрание ложи. Вас я предупредил, передайте своему звену.
Назавтра Клейн шел на собрание с неохотой. Вся романтика тайной организации, чувство причастности к чему-то необычному исчезли. Как-то вдруг его тайная, полная загадочных ритуалов, жизнь превратилась в унылые обязанности.
Когда он появился в ложе, все уже были на местах.
Стань перед алтарем, торжественным голосом произнес магистр, восседающий на престоле.
Когда Клейн занял место в центре зала, магистр продолжил:
Братья, я уже рассказал вам, что мы не судим сегодня нашего брата. Он уже осужден. Его осудили «неведомые высшие». Нам надлежит лишь исполнить их приговор.
На этих словах к Клейну подошли двое стражей.
Что за приговор? в истерике закричал он, что здесь происходит? Если так, я больше не играю в ваши игры. Я ухожу.
Клейн попытался шагнуть к выходу, но стражи крепко схватили его за руки.
Ты, спросил «что за приговор», наш бывший брат? заговорил магистр, я тебе отвечу: испанский галстук.
Нет!!! заорал приговоренный.
В это время один из стражей чиркнул ножом по его горлу. На алтарь закапала кровь. Несколько членов ложи подскочили к алтарю и начали ножами раздвигать бедному Клейну челюсти и пропихивать язык в гортань, стараясь попасть в разрез. После короткой возни им это удалось.
Казненный уже не мог издавать громкие звуки. Он лишь извивался и хрипел, брызгая кровью во все стороны. Наконец он затих.
Пусть это послужит уроком нам всем! торжественно произнес магистр. Мы созданы и существуем лишь для того, чтобы служить «неведомым высшим». Мы можем не понимать их замыслов, но обязаны исполнять их волю, ибо они несут благо всему человечеству. А теперь всех прошу покинуть ложу, кроме мастеров.
Подождав пока остались одни мастера, магистр зачитал им первое письмо «неведомых высших» с предложением служить некоему Эдгару Пике под видом гувернера. На этот раз магистр решил отправить исполнять столь щекотливое поручение добровольца. Но никто из мастеров рисковать не хотел, памятуя о недавнем инциденте со своим товарищем.
Что ж, придется идти мне, хотя по возрасту я не подхожу. А вы отвезите тело на рыночную площадь и прислоните к стене на видном месте, закончил заседание магистр.
***
Царь Александр вполуха слушал доклад Аракчеева. С недавних пор Александр внезапно понял, что разучился систематизировать полученную информацию. Три спокойные года в Санкт-Петербурге, не пошли ему на пользу. Его мозг после одиннадцати лет непрерывных походов, битв и переговоров, словно, решил отдохнуть от своего хозяина.
Когда царь осознал это, он вспомнил об Аракчееве, человеке ума недалекого, зато незаменимого там, где требуется порядок в делах. Кроме того, Алексей Андреевич Аракчеев ни разу не дал усомниться в своей порядочности и честности. В военную кампанию именно он заведовал тыловым обеспечением русской армии, и ему удалось полностью искоренить воровство на всех этапах снабжения: от производства до поставки.
Монотонный голос Аракчеева убаюкивал, и Александр почувствовал, что засыпает.
Хорошо, Алексей Андреевич, скажи теперь, что ты об этом думаешь? оборвал царь докладчика на полуслове.
Я думаю, ваше величество, вольнодумство надобно пресекать в корне.
Александр понял, что в какой-то момент потерял нить доклада, но виду не подал.
Что ты имеешь в виду?
Надобно разогнать все эти общества, а офицеров с понижением в чинах разослать по крепостям.
Эко! За что ж ты их так сурово?
Да как же, ваше величество? Они же своей конституцией да освобождением крестьян на государственные устои покушаются!
Ну полно тебе, Алексей Андреевич, царь, наконец, понял, о чем речь, а разве мы с тобой не над этим же голову ломаем?
Одно дело, когда вы, ваше величество, своим высочайшим повелением новшества вводите, совсем другое, когда ваши холопы вольнодумством занимаются.
И пускай себе. Если холоп, вдруг, стал умнее господина, почему бы к нему не прислушаться? Ты вот что, Алексей Андреевич, изучи-ка внимательно, что они там предлагают, да вычлени полезное. Потом мне расскажешь. Что-то еще у тебя?
Продовольствия в армии не хватает, государь. Недород нынче
А я тебе давно говорил: надобны вольные военные поселения. Армия тогда сама себя кормить сможет. Ты вспомни! В 1806 году Бонапарт полностью уничтожил прусскую армию, от самой Пруссии отрезал все плодородные земли, а уже через шесть лет под прусскими знаменами оказалось сто пятьдесят тысяч обученных солдат. Все тогда удивились. А оказалось, что всех крестьян обучали военному делу прямо на месте в их селах, когда страда заканчивалась.
Так ведь не все то русскому хорошо, что и немцу, государь. Их юнкеры сами со своими крестьянами штыковому бою обучались. Нешто наши помещики так же будут?
Не будут. Вот и займись этим. Подумай, как нам все обустроить. Мне нужен план.
Так ведь не разорваться мне, ваше величество!
Набери людей, сколько надобно. Можешь даже департамент создать. Подготовь указ, я подпишу.
Отпустив Аракчеева, Александр откинулся на спинку кресла. В свой сорок один год от роду он начал уставать. Не физически, нет. Он все еще мог долго гулять пешком, мог совершать длительные конные прогулки, мог ехать в дальние края, периодически меняя седло на карету. Он уставал умом. В такие минуты ему нужно было кому-то выговориться, излить душу, поделиться сомнениями. Но в том-то и беда, что некому. Брат Константин был всегда тем громоотводом, который не давал душе царя быть пронзенной молнией сомнений. Теперь Константин в Варшаве, а здесь и нет никого. Разве что позвать старого друга детства, князя Александра Голицына? Он ведь заведует в государстве делами духовными Вот пусть и полечит душу своего императора.
Царь отправил флигель-адъютанта на поиски Голицына, а сам прикрыл веки и забылся чутким сном. Разбудил его шорох открываемой в хорошо смазанных петлях двери.
Князь Голицын, доложил адъютант.
Царь кивнул, адъютант обернулся и тут же в комнату вбежал нескладный человек на коротких ногах. На лице его был написан подобающий случаю встревоженный вид.
Что случилось, государь? взволнованным голосом спросил он.
Садись, Александр Николаевич. Ты мне и расскажи, что случилось. Слышал я, вероотступников всяких покрываешь.
То навет завистников, государь. Отступлений от веры христианской в столице нет. Если вы о вдове Татариновой изволите говорить, то она, напротив, подвижничеством своим просветления достигла. Грядущее видит.
Значит, ты теперь свое грядущее знаешь?
Нет, сир
Отчего же? Неужели неинтересно?
Страшно, сир, перешел на шепот князь. Она тут месяц тому назад купцу Митрофанову скорую смерть напророчила, так он третьего дня помер.
Надо же какая незадача, покачал головой царь, а сведи-ка ты меня с ней, Александр Николаевич.
Сделаю, ваше величество, когда скажете. Только подобает ли царственной особе
Вот на завтра на шесть вечера и приведи ее. Да не через парадное веди. Не забыл, поди, тайные ходы?
Не забыл, приведу, ваше величество.
И еще что ты думаешь про тайные общества? перешел царь к волнующей теме.
Тайные общества? Это какие же, сир?