Вечером штабс-капитану доложили, что обоз в составе трех груженых подвод готов к движению. В нетерпеливом ожидании возвращения группы поручика Бельского в расположение конвоя, Киселев с волнением прогуливался по слегка заснеженной набережной. Подошел к санным повозкам, еще раз осмотрел их готовность к предстоящему невероятно сложному, чреватому всевозможных сложностей, переходу по незнакомой, малонаселенной местности. От чего-то сам себе задал вопрос: «А ведь лошади, на чью долю придется большая часть тягот предстоящего, долгого похода, хотят не только есть солому, но и пить воду, как и все люди. Как же быть? Чем поить лошадей и как?..» Никогда раньше ему не приходилось, как военному, столь тщательно и скрупулезно вникать в хозяйственные дела, которые его совершенно не касались. Даже будучи начальником гарнизона и исполняющим обязанности коменданта Тобольска, у него никогда не возникало мысли контролировать своих подчиненных. От чего же он именно теперь не может и не хочет проходить мимо, не убедившись в тщательности исполнения отданных распоряжений? Для военного офицера больше важны приказы и факты их исполнения подчиненными, нежели способы достижения цели. Но сейчас; от организации похода зависело много большее, чем от рапорта о готовности. Тщательность подготовки была обременительной, но необходимой частью вероятнее всего еще и потому, что обуславливала жизни всех вверенных ему офицеров конвоя, а уже от их сплоченности и умений зависела сейчас и его жизнь.
Будьте добры, господин подпоручик, обратился он к стоящему у возниц младшему, постовому офицеру, срочно позовите поручика Никольского, я буду ждать его здесь.
Слушаюсь, господин капитан! привычно услышал Киселев в ответ, глядя как стремительно бросился к пароходу часовой. Минутой позже перед ним, отдавая честь, уже стоял молодой, смышленый офицер, по-прежнему внушающий командующему конвоем все ту же уверенность и спокойствие.
Ответьте мне, поручик; как вы намереваетесь поить лошадей в дороге, если вы утверждаете, что обоз готов к выходу? задав свой своевременный вопрос, Киселев устремил любопытствующий и хитрый взгляд на ничуть не стушевавшегося подчиненного. Ответьте, ответьте?.. Интерес просто переполнял его нетерпение.
Ну, как?.. Обыкновенно, Словно бы и растерянно, будто застигнутый врасплох, но со знанием дела ответил молодой поручик. Мы ведь, господин капитан, вдоль реки пойдем, по над берегом это факт! По тайге нет смысла продираться, там больше снега, бездорожье да зверье, а вдоль реки и жилье, и та же вода из проруби. А о топорах я уже позаботился, на корабле с противопожарных щитов снял. Речникам они без надобности. Куда в дороге без топора это первейшее в лесу. Оно, вон и ведро имеется
Как это из проруби? озадачился капитан.
Это для судоходства, господин капитан, река уже встала, а на самом деле лед еще слаб в ноябре и топором, любую лунку прорубить можно. Мы даже старую сеть у одного местного рыбака выпросили. Отдал, чего ему жаться
Хочу заметить, поручик, мы не на рыбалку собрались серьезно возразил командующий.
Так-то оно так, но рыба в дороге не помешает, с продовольствием у нас не густо.
Я все больше убеждаюсь, что вы господин Никольский, деловой человек, Киселев, поражаясь смекалке заботливого офицера, довольно улыбнулся, непременно укажу это в рапорте командующему армией. Можете быть свободны.
Благодарю Вас, господин капитан! отрапортовал поручик.
Теперь Киселев был просто уверен, что он не один в этом заснеженном, ледяном походе; с ним рядом идут и терпят невзгоды такие же преданные Отечеству и долгу офицеры, лишенные семьи, любви и заботы близких, вынужденно отлученные от тепла и уюта родных мест. Сейчас он не знал, какими бедами и страданиями обернется его обреченная попытка спасти команду конвоя от гибели в заснеженных лесах среднего Приобья, пусть не до конца, но исполнивших свою миссию. И долг чести обязывал его следовать к далекому Томску, верить, что именно преданность Отчизне, во имя грядущего, спасут и защитят в пути его верных единомышленников.
После тщательного обследования не занятой медведями берлоги, командующий конвоем не возражал доверить Бельскому дальнейшие работы по транспортировке и сокрытию имущества. Считал более важным для себя заняться организацией снаряжения обоза, дабы не тратить остатки ценного времени на трудные переходы по непролазному лесу.
Еще до возвращения из Сургута группы Никольского, ценный груз с парохода «Пермяк» был перенесен к выбранному в глухих дебрях тайги, тайнику. Не смотря на долгий, утомительный путь, вверенные в распоряжение Бельского офицеры прекрасно справились с доставкой тяжелых ящиков и трудной работой по маскировке малодоступного таежного места. Окрестности заснеженных берегов дикой и безлюдной протоки Оби, беспокойств по поводу скрытности акции ни у кого сомнений не вызывали. Одно слово дикий край, хранящий покой Севера, заснеженный мир, скованный льдами в котором еще и умудряются выживать люди. Местные жители, в чем-то своеобразны, но покладистые и мирные. Не предъявляя никаких моральных запросов к жизни, они суеверны и должно быть от того справедливы. В непрестанной борьбе за существование в условиях одиночества, зависимости от суровой природы, от истечения самого разного рода случайностей, в неотъемлемом единении с ней, этот народ превратился в изощренного и выносливого охотника-зверолова, и рыбака в самом верном понимании этих слов.
Окончив работы, связанные с маскировкой тайника, Бельский собрал уставшую команду офицеров и руководствуясь личными, никому неведомыми соображениями, решил выразить каждому свою отдельную, имеющую глубинный смысл, благодарность:
Я прошу выслушать меня, господа офицеры, обратился он с короткой речью к собравшимся, никто из нас не знает, как сложится и чем закончится этот трудный поход. Поэтому пусть те золотые червонцы, которые я вам сейчас раздам, станут памятью о нашем братстве и несгибаемости в предстоящем, предприятии. Вы все заслужили их Ничего, Царская казна не оскудеет, если лишится этих, сравнимых с достойными наградами, монет. Это лично мое мнение, господа, и кто со мной не согласен, не обессудьте А вообще, на будущее, если мы все будем придерживаться единого мнения, то и в пути будет легче бороться за освобождение Сибири от «красных». Сказав свое мнение, командир группы раздал каждому из присутствующих по увесистой монете с барельефом Николая второго.
Люди держали в руках золото, совершенно не понимая, что с ним делать среди тайги, холода и лишений. Некое нависшее молчание от неожиданно возникшей ситуации недопонимания момента, настораживало неловкостью несвоевременного предложения.
Как-то не совсем правильно, господин поручик, касаться неприкосновенного. Мы здесь при исполнении своего долга и все поставлены в равные условия. Я лично сочту за благодарность принять такого рода награду, но простите, лично из рук командующего конвоем, однозначно и с твердостью в голосе, заметил один из офицеров.
В образовавшейся неловкой обстановке, на короткое время, воцарилась тишина.
Пожалуй будет лучше, господин Бельский, поддержал кто-то из стоявших рядом, выражая тем самым почти всеобщее мнение, если Вы своим решением поделитесь со штабс-капитаном Киселевым, во избежание всякого рода недоразумений. Они нам сейчас совсем ни к чему.
Бельский, оказавшись в столь неопределенном положении, вынужден был все четырнадцать монет получить обратно. По прибытии группы в расположение, он поспешил доложить Киселеву о выполнении поручения и его, не имевшей успеха, как он счел добавить, доброй инициативе, дабы никто не смог сделать это раньше, выставив его самоуправцем, действующим за спиной командира. Выслушав доклад, Киселев не мало удивился: