Мы говорим сейчас не об этом!
А о чем, Делрой? О государственных интересах? Тогда ты прекрасно понимаешь, что присутствие Кариссы в Лаччио необходимо!
Кариссы, мама, не Лизы!!! он уже кричал, практически не сдерживаясь, что бывало крайне редко. Ради Карри и Лоренцио, и даже Козимо рискнут собой, но ни один из них не будет рисковать ради Лизы! Понимаешь, ни один!!! Лаччио это осиное гнездо! Первое, что пастыри попытаются сделать, если что-то пойдет не так, отравить ее!
Тяжело дыша, он в отчаянии смотрел на мать.
Девушку невозможно отравить, она носит твое кольцо, веско возразила графиня и весело кивнула, наслаждаясь удивлением сына. Да, милый, я его узнала.
Хорошо, не отравят Рой намеренно проигнорировал фразу о кольце, но есть сотни других способов лишить человека жизни! Не говоря уже о том, что можно сделать с женщиной
Он осекся и вновь отвернулся к окну. Барки все еще суетились. Одну из них неумелый хозяин поставил поперек канала, тем самым перегородив движение, и теперь, осыпаемый руганью с остальных лодок, пытался развернуть обратно. Устав от этой бестолковой суеты, граф взмахнул рукой. Повинуясь магии, барка закружилась и, стремительно сорвавшись с места, поплыла по каналу.
Почему ты отправил ее обратно, Делрой? вдруг спросила мать. Он вздрогнул и повернулся к ней:
Прости? Ты сейчас про барку?
Нет. Я про эту девочку, так похожую на Карри, Лизу! Зачем ты отпустил ее? Я видела, какими глазами вы смотрели друг на друга в Междумирье!
Она с болью в сердце заметила, что сын как-то сник. Он помолчал, прошелся по комнате, затем сел напротив и обреченно посмотрел на седовласую женщину, внимательно слушающую его, как когда-то в детстве.
Как я мог, мама? Как я мог просить ее остаться, после того, как обманом заставил пройти в наш мир?
Неужели?
Я я напоил ее и пронес через портал, признание далось с трудом. Она несколько раз рисковала жизнью, и потом ночью, когда к ней пришел Лоренцио, а я стоял в этом проклятом тоннеле и молчал, потому что нам надо было поймать Джованио
Он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
Ты была права, мама, тогда, в Междумирье, голос звучал очень глухо. Мне надо было все рассказать Лизе объяснить, что я с самого начала знал, где Карри, что не допущу свадьбы Хотя не думаю, что это помогло бы
Графиня с нежностью смотрела на сына.
Если между вами стоит только это, то у тебя есть возможность все исправить.
Как? он покачал головой. Она ненавидит меня
Глупости! Милый, тебя все время от времени ненавидят, но тебе это ничуть не мешает! Графиня подошла к сыну и положила руку ему на плечо. Делрой, тебе необходимо поговорить с ней. Объясниться.
Он устало посмотрел на нее:
Лиза не станет меня слушать ох, мама, я все испортил
Глава 5
С утра мне было опять плохо. Я не знала, что было этому виной: вчерашняя пыльная и утомительная дорога, затянувшийся допоздна ужин, на котором я большей частью дремала на совершенно неудобном стуле, пропуская мимо ушей витиеватые речи, или же то, что Лоренцио несколько переусердствовал с фьеном и поэтому остался ночевать в спальне, галантно расположившись прямо на полу и старательно дыша перегаром. Из-за него пришлось ночью открывать окна, впуская в комнату холодный горный воздух.
Проснувшись, я с трудом смогла встать. Токсикоз не прекращался, и завтракать я не стала. Кофе опять был со странным запахом, я не рискнула его даже пробовать, ограничившись просто водой, которую пила маленькими глотками. Гаудани недовольно поглядывал на меня, но молчал. Сам он тоже не слишком налегал на завтрак, зато пил много воды: сказывался вчерашний вечер.
И часто вы так? меланхолично поинтересовалась я.
Пью? д'орез поморщился. Не поверите, но редко. Просто обычно это почему-то совпадает с вашим присутствием.
Я хмыкнула: вот и еще один повод не появляться в этом мире, не то Лоренцио сопьется.
Надеюсь, я не сильно побеспокоил вас? вежливо продолжал он. Я покачала головой:
Нисколько. Я поставила кубок на стол и задумчиво посмотрела на д'ореза, затем решилась. Скажите, я могу попросить вас об одолжении?
По-моему, это мы все у вас в долгу, заметил Лоренцио, допивая воду. Просите что хотите!
Я улыбнулась:
Дорога очень тряская, возможно, будет лучше, если я поеду верхом.
Он нахмурился:
Пастырям это не понравится.
Понятно, я вздохнула, морально готовясь к очередному дню в пыльном деревянном ящике, но мой собеседник продолжил:
Впрочем, кого волнует, что нравится пастырям? Скажем, что карета сломалась. Я распоряжусь, чтобы вам оседлали лошадь.
Спасибо! В этот момент я готова была расцеловать своего спутника. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что он смутился и неловко поднялся:
Я пойду отдам приказ!
Конечно! Мысль о том, что мне не придется глотать дорожную пыль, придала мне сил. Я все-таки встала и позвала служанку, чтобы надеть платье, после чего спустилась во двор.
Слуги бегали туда-сюда, крича и переругиваясь, словно это могло ускорить сборы. Два седовласых командора стояли в стороне, с величественным снисхождением взирая на суету, словно она их не касалась.
Лоренцио подошел к ним, обменялся несколькими традиционными фразами и вернулся ко мне, подвел к правителям, и мы церемонно попрощались.
По знаку д'ореза подвели наших коней. Под неодобрительными взглядами пастырей Гаудани помог мне сесть в седло, вскочил на коня сам, и мы двинулись вниз, по направлению к городским воротам.
Моя лошадка была невысокой, очень упитанной и больше похожей на ослика. Я ожидала от нее упрямства, но кобыла, как выяснилось, обладала достаточно покладистым характером и очень мягким ходом, и я позволила себе расслабиться. Замок стоял на одинокой горе, вокруг которой пестрели холмы, а за ними начиналось бирюзовое море. Горы, вчера вечером показавшиеся близко, на самом деле виднелись где-то вдали сиреневатыми конусами. Дорога петляла со скалы, чтобы потом плавными изгибами заструиться вдоль побережья.
Деревушки, ютившиеся на холмах, отсюда казались очень маленькими, словно игрушечными. Заметив, что я с интересом рассматриваю окрестности, Лоренцио подъехал ко мне:
Смотрите, вот там, за холмами, проходит наша граница и начинается область Лаччио. Видите клирах? Это пограничный пункт. Алайстер предупредил, что после него нам придется быть начеку: пастыри могут воспользоваться ситуацией и организовать нападение, списав все на разбойников.
Именно поэтому он не поехал сам?
Кто? Делрой? уточнил Гаудани и покачал головой. Нет, он сослался на неотложные дела, но, сказать по правде, я думаю, что он просто боялся, что не сможет сдержаться и накалит и без того непростую обстановку.
Я вспомнила хрустальный шар, провалившийся в сияние портала, хищную улыбку Роя и пришпорила лошадь, желая прекратить эти разговоры. Гаудани мне нравился, и я не хотела портить удовольствие от общения с ним воспоминаниями о прошлом.
К обеду мы достигли стен клираха, обменялись приветствиями, но останавливаться в нем не стали, проехали мимо, предпочитая разбить лагерь в роще, около очередных руин. Нам с Лоренцио натянули тент, под которым мы и расположились, прячась от полуденной жары. Слуги расставили походную мебель и принесли еду, на которую я набросилась: во второй половине дня у меня просыпался зверский аппетит.
Расправившись с обедом, я встала и прошлась по лагерю, желая размять ноги. Сопровождающие нас воины разбились на небольшие группки. Кто-то играл в кости, кто-то просто рассказывал байки под хохот остальных. Часовые исправно несли вахту.
Пастыри, как обычно, расположились чуть особняком. Я заметила, что после того, как мы проехали клирах, Иеронимо, который так не понравился мне, стал еще более надменным. Он даже попытался возмутиться, что я еду верхом, и произнес короткую проникновенную речь о предназначении женщины. В ответ Гаудани улыбнулся и сказал, что он не столь большого ума и должен хорошо обдумать сказанное почтенным пастырем. Старик недовольно нахмурился, но продолжать не стал.