Она читает.
Ли Гон так же кивнул в ответ, Джону даже показалось, что до главы клана не совсем дошло то, что он сказал. Возможно, он его даже не услышал.
Покорми её. Я буду поздно, приказал президент и скрылся за дверью спальни, которую для него приготовили слуги.
Джон снова остался созерцать закрытую дверь. Но стоял он так недолго; развернувшись, парень поспешил выполнять приказ.
Всё, что он знал о девушке, Джон услышал от мадам Со, которая, как оказалось, почти двадцать лет проработала в особняке. По приезде Джон успел познакомиться со всей прислугой в доме, положение обязывало. А сердобольная мадам Со его ещё и чаем успела напоить, во время чего выболтала новоиспечённому главе службы безопасности все подробности о девушке, которая содержится в тайной комнате.
Хотя говорила она полушёпотом и с оглядкой на дверь, но всё же Джон узнал и о как бы божественном происхождении Кирин, и о том, что девушка не взрослеет, хотя её возраст уже перевалил за тысячу лет.
Всё это звучало сомнительно, и Джон, конечно, не поверил. Да и смысла в этом разговоре он особого не видел, поскольку знал, что президент намеревается освободить пленницу. Джон давно был в курсе этой ситуации с заточением. Это подсудное дело, и в случае если информация об этом просочится в прессу, разгорится скандал, что определённо вызовет обвал стоимости акций «Ли Гон Индастриз», а корпорация понесёт многомиллиардные убытки. Так что желание президента было весьма рационально. Но что-то пошло не так. Об этом Джон решил подумать позже. А сейчас нужно было отыскать мадам Со, которая присматривала за девушкой, и позаботиться о завтраке.
Глава 5. Ростки добра и зла
Зерно. Девушка ест зёрна пшеницы, и это уже весьма странно. Пьёт только воду это ещё куда ни шло. А ещё с ней нельзя разговаривать и по возможности следует стараться не смотреть в глаза. Странно? Да. Но это то, что удалось выяснить Джону Хёку у поспешно собирающей свои вещи пожилой женщины.
Мадам Со никто не собирался отпускать, поскольку она знала слишком много и относилась к тем людям, судьба которых должна была решиться сегодня президентом. Но женщина этого не знала, хотя определённо чувствовала опасность и очень надеялась покинуть усадьбу в числе тех счастливчиков, которые уже получили расчёт и должны были уехать на заказном автобусе ровно в полдень.
Мадам Со трясущимися руками передала Хёку толстую, потрёпанную временем тетрадь. Парень пролистал несколько страниц, исписанных нервным, тянущимся вправо почерком. Что-то было зачёркнуто, что-то переписано и обведено.
Вот здесь абсолютно всё, что касается Ки, косясь в сторону дверей, заговорщицки прошептала женщина. А после добавила ещё тише: Джон, я вижу, ты человек с добрым, светлым сердцем. Держись этого света. Иначе ты долго здесь не протянешь. Здесь трудно выжить. Когда приходится бороться с самим собой Для многих эта борьба уже закончилась поражением.
О чём вы? сведя на переносице светлые брови, спросил начальник охраны.
Это проклятая земля. Все, кто ступает на неё, становятся причастны к совершённому греху. И это непосильная тяжесть. Но, конечно, тяжелее всех придётся молодому хозяину, завершила свою тираду женщина и задумчиво уставилась в окно. Затем вздрогнула и, засуетившись, принялась утрамбовывать оставшиеся вещи в старые потёртые чемоданы.
Скажите, а она вообще не спит? всё-таки спросил парень, хотя и сбился на середине предложения.
В тетрадке есть всё, что нужно знать про Ки, отмахнулась мадам Со, явно не желая больше отвлекаться на разговоры.
Джон Хёк вышел молча, не стал расстраивать пожилую женщину и говорить о том, что ей вряд ли удастся покинуть усадьбу сегодня. Это ей скажут другие, и уже совсем скоро. Хёк передёрнул плечами и, сжав злополучную тетрадь в пальцах, поспешил выполнять приказ президента.
Комната была небольшой. Может, метров двадцать, но в ней умещался камин. Хотя в камине не было дров, и из-за крайней степени заброшенности, в которой он находился, сложно было представить, что в нём когда-то мог пылать огонь.
Ещё в помещении был стол. Полки с бесчисленными книгами закрывали стены почти полностью. В углу стояла двуспальная кровать, скрытая цветастым, но блёклым от времени пологом. И почти по центру кресло, в котором неподвижным каменным изваянием и сидела Ки, как её называла мадам Со.
Вопреки предупреждению, которое взволнованная мадам Со повторила несколько раз, дабы убедиться, что Джон воспринял его всерьёз, о том, что на девушку лучше не смотреть, глаза сами собой возвращались к Кирин и снова и снова удивлялись её нездоровой, какой-то нереальной бледности, которой отливала кожа тонких рук, шеи и лица.
Джон вот уже в который раз заставил себя отвернуться, чтобы наконец найти упомянутый домработницей мешок с зерном. Воду он принёс сам большую двадцатилитровую бутыль, которую управляющий радостно вручил ему, упомянув, что вода у мисс вчера должна была закончиться и бутыль следует заменить. Бутыль в итоге была поставлена рядом с полупустым мешком, в котором и обнаружилась та самая пшеница.
Парень развязал мешок и деревянной плошкой, найденной в его недрах, попытался зачерпнуть зерно, что закончилось полным фиаско. Нет, зачерпнуть-то он зачерпнул и даже достал плошку из мешка, а вот дальше всё пошло не по плану.
Твою ж вскрикнул начальник охраны и, отшвырнув деревянную миску, отпрянул от мешка, чтобы совсем по-детски запрыгать на месте, стряхивая с рукава пиджака чёрного, блестящего, просто огромного, величиной с добротную металлическую зажигалку, жука, зацепившегося своими корявыми лапками за ткань. Стряхиваться жук категорически отказывался.
Впрочем, он был здесь не один. Из-под упавшей на пол и опрокинувшейся миски, помимо пшеницы, по полу рассыпались его чёрные собратья и принялись резво расползаться в разные стороны.
Джон, считающий себя человеком, повидавшим многое, следовательно ко многому готовым, побледнел и, потянувшись, пальцами ослабил ворот рубашки. Взять себя в руки и не визжать, как девчонка, при виде жуков, которых он не переносил с детства, оказалось не так-то просто. Но всё же начальник охраны справился, сглотнул сухой ком, с болью прокатившийся по горлу, и, стараясь не передёргивать плечами, наклонился за плошкой, а затем зачем-то посмотрел на девушку. И вот тут снова вздрогнул, почувствовав сразу всем телом тяжёлый взгляд пронзительно-зелёных глаз.
Холодный пот, дрожь, расползающаяся по коже, ощущение всё наращивающего свой темп сердца, шум в ушах и привкус дешёвого, но действительно пугающего ужастика.
А Ки медленно захлопнула книгу, не вставая, всем телом повернулась к застывшему возле мешка парню и, словно наконец ожив, скинув оцепенение, выбравшись из него, как из старой, давно отмершей кожи, светлым до звона в ушах голосом вдруг спросила:
Вы читали Библию?
Ощущая лёгкое онемение мозга, Джон пытался сообразить, как ему, собственно, поступить в этой ситуации. Президент не давал никаких конкретных указаний. И было непонятно, нужно ли соблюдать правила поведения, про которые твердила мадам Со? Президент вроде как хотел освободить пленницу
А девушка всё смотрела на него этими своими до дрожи странными глазами и ждала ответа.
И ещё ползающие под ногами жуки
В ушах у Хёка от этого шумело всё сильнее. Поэтому, оглушённый и испуганный, начальник охраны не нашёл ничего лучше, чем замотать головой, абсолютно отрицая всякую причастность к духовной литературе и Библии в частности.
Такой ответ весьма опечалил Ки. Она недовольно скуксилась и, положив книгу (только теперь Джон рассмотрел, что это действительно была Библия) к себе на колени, поставила на неё свои острые локотки и подбородком опёрлась на сцепленные меж собой пальцы рук.