Не с работы? Тогда что случилось? забеспокоилась женщина.
Нет, нет. Ничего. Успокойся, Танюша. Обычное дело: мне просто нужно ненадолго отлучиться и встретиться с человеком. Полчаса. Ну, максимум час. Ты не переживай, я скоро, и чуть погодя добавил: Может, вернусь не один.
Иварс подошел к жене и приобнял за плечи. Та отреагировала по-своему и тихонько всхлипнула.
В такой день, с чувством сожаления, проговорила она. Никого покоя тебе не дают.
Дела, дорогая, ласково проговорил генерал. Им же день рождения не указ. Я скоро. Не переживай.
Татьяна Ивановна чуть отстранилась от мужа и посмотрела ему в глаза. Тот слегка улыбнулся, стараясь выглядеть вполне спокойным, и подмигнул ей.
Одевайся теплее. Если ты в сквер, то там вечно ветер гуляет. Китель одень, а лучше шинель, с характерной женской заботой говорила она. Что за осень в этом году? Ни дня приличного не было: то дождь, то ветер холодный, а то и то и то и другое вместе. О солнечном свете я уж и не говорю. Живем, как в сыром подвале.
В отношении погоды у Татьяны Ивановны были свои критерии. Редкий день в году мог соответствовать ее требованиям. А они были, на ее взгляд не слишком и высокими. Летний день должен быть обязательно солнечным и не слишком жарким. Понятие «не слишком жарким» у нее тоже не было постоянным и зависело в основном от ее настроения. А если на дворе зима, то обязательно должна быть с легким морозцем. Тут наличие солнца для нее было не обязательным. Но вот прибалтийской слякоти ни в коем случае не должно быть. Весной планка несколько приспускалась, но к первому мая по ее убеждению яблони в Ленинграде уже должны были цвести.
Иварс не спеша оделся. Если позволяло время, он всегда это делал не торопясь. В этот момент ему было лучше всего собраться с мыслями и еще раз обдумать свои предстоящие действия. Спустившись во двор, привычно огляделся по сторонам. Погода и на самом деле к прогулке не располагала. Не заметив ничего необычного, генерал слегка поежился и пошел в сторону сквера.
Сидящий на единственной там лавочке мужчина, заслышав приближающие шаги, обернулся. Неожиданный порыв ветра сорвал с него шляпу, разметав длинные седые волосы. Он машинально потянулся за ней, но Озолс оказался чуть проворнее, подхватив головной убор, когда тот чуть было не оказался на земле.
Держи, проговорил он, протягивая шляпу.
Благодарствую, пан офицер, ответил тот, возвращая ее на голову и тщательно пряча под ней знакомые Озолсу длинные пряди волос.
А ты усы отпустил, отметил Озолс. Тогда в тридцать девятом я их у тебя не заметил. Или память меня подводит?
Не подводит, пан офицер.
Что ты в меня своим паном все тыкаешь!
Хорошая память важное качество для чекиста, не обращая внимания на замечание генерала, произнес усатый.
Не без этого. Не без этого, протянул Иварс, явно довольный такому комплименту.
Там, где я был последнее время, цирюльни не было, а из инструментов был только кухонный нож.
Мужчина привстал и пододвинулся на лавке, освобождая уже нагретые доски.
Умеешь же ты воскресать, присаживаясь рядом, произнес Иварс. Когда потребуется, к тебе обращусь за советом, попытался шутить генерал.
Наука не хитрая, если Если живой.
Все так, все так. И все же?
Мужчина глубже натянул шляпу и поднял воротник.
Зябко тут у вас. Ни тепло, ни холодно. Зябко. Что за город! И чего сюда все стремятся?
Ты, как моя Таня. Той тоже не угодишь.
Жена? Дочь?
Жена.
Женщины, протянул мужчина. Их сложно понять.
Может, им сложно понять? усмехнулся генерал. Извини, домой не приглашаю, по-своему поняв слова о погоде, проговорил Озолс. И в рабочий кабинет не зову.
А я и не напрашиваюсь. К вам зайти-то можно, а вот выйти намного сложнее, многозначительно заметил усатый.
Смотря, кто и зачем придет.
Так, так. Но я без претензий. Вот, держи, пан, он замялся, вспоминая замечание Озолса. товарищ генерал.
Мужчина достал из-за пазухи сверток и протянул Иварсу.
Что это?
Не бойся, не бомба. Можешь сейчас посмотреть, сквозь его густые усы проступила едва заметная улыбка.
Иварс взял сверток и аккуратно развернул тряпицу. Чуть приподняв один край, он слегка наклонился и заглянул внутрь. Разглядев содержимое свертка, генерал тут же опустил материю. Затем оглянулся по сторонам и снова приподнял ее за уголок.
Что это? еле слышно спросил генерал, прикрыв сверток ладонью.
То, о чем я рассказывал до войны. Это большая часть от одного из слитков: мне немного пришлось отрезать. Надо же было на что-то месяц жить. Да и документы выправить срочно и тебя найти тоже денег стоило. Все денег в этом мире денег стоит.
Кроме жизни, заметил генерал.
Может быть. У меня на плечах волосы, а не погоны, кивнул на шинель мужчина. Просто так никто и ничего
И как тебя сейчас величать? перебил его генерал.
А все так же. Все так же, товарищ генерал. Ямпольский Сергей Сергеевич, как и с самого рождения. Зачем что-то менять? Лучшее враг хорошего. Кто же будет утопленника искать, не правда ли?
Хочешь спрятать надежнее, оставь на виду? в свою очередь блеснул эрудицией Озолс.
Все верно, пан офицер, забывшись, проговорил мужчина.
В это время у парадного, где проживал Озолс, послышались веселые голоса. Мужчины обернулись.
Молодые. Беззаботное и счастливое время, с легкой грустью проговорил Ямпольский, разглядывая у парадного молодую парочку.
На счет беззаботности я бы поспорил. А с тем, что в юности солнце ярче светит и небо голубее, соглашусь. Вот что. Давай поднимемся ко мне, неожиданно предложил Иварс.
Он проводил взглядом удаляющихся от дома Яниса с дочкой и хлопнув Ямпольского по коленке, поднялся.
тут не место такие разговоры вести, проговорил Озолс.
А не хотел сначала
Кто же знал, с чем ты пожаловал.
А может, протянул Ямпольский.
Не волнуйся. Никто тебя арестовывать не собирается. В тепле поговорим, в очередной раз перебил собеседника Озолс.
Татьяна Ивановна, поставив рядом с мужчинами по стакану чая, вышла из кабинета и плотно прикрыла за собой дверь.
И что в старой форме стакана плохого было? произнес генерал, разглядывая граненый с ободком стакан в подстаканнике. Мне кажется, что с вертикальными гранями был лучше. И этот ободок Зачем он? Он напоминает мне общую поилку в коровнике.
Он приподнял стакан и повернул его в сторону окна. Медленно покрутил и, покачав головой, опустил его на стол.
Думаю, что лучшее враг хорошего. Тебе не кажется? спросил генерал, кивая на стоящий рядом с Ямпольским стакан с ровными гранями.
Ямпольский пожал плечами, не желая развивать непонятные ему соображения генерала.
Ну, слушаю тебя, наконец, проговорил тот, не дождавшись реакции собеседника на сказанное.
Нашел я золото, о котором когда-то рассказывал. Скажу честно не искал. И в мыслях этим заниматься не было. Так уж получилось. Случайно можно сказать. Получается, что не зря ты меня в те края отправил.
Лежал на кровати и нашел? усмехнулся Озолс.
Говорю же случайно. На моем месте мог, кто угодно оказаться.
А оказался ты?
Ямпольский пожал плечами.
Странно.
Видно Богу так угодно было. А на кровати там никто не лежит и не лежал. Мало своей работы, так ачемян на оборонные работы отправляли в другие места. По три месяца впроголодь и на лесосеке сутками работали. И подростков и баб посылали.
Не одних их. Вся страна работала, чтобы врага разбить. А ты чай пей, остынет, пряча свое нетерпение за обычной вежливостью, произнес Озолс. А ко мне, зачем пожаловал? Чтобы пожалел? Или поделиться? Хотя о чем я говорю! Наверняка, что-то хотел бы получить? Если на что-то рассчитываешь из найденного, то лучше забудь.
Ямпольский сделал глоток и откинулся на спинку дивана. Едва заметная улыбка проступила на его лице.
Ты, когда об Антонине рассказывал, о сыне ее упомянул, произнес он.