Вы
Янис.
Вы, Янис, не можете не согласиться со мной, что по здешним краям, Ямпольский машинально обвел вокруг себя рукой. Да и по многим российским, вражеские сапоги ходили не раз. Не раз под врагом народ оказывался. В отличие от тамошних, северных. От того, там всякое насилие и преклонение не приемлют в большей мере. Нет в тех людях страха. И за свою свободу и достоинство готовы многим жертвовать.
Ямпольский мог бы еще долго говорить о людях, с которыми свела его судьба в последние годы. Вспоминая их, он уже стал сомневаться в правильности своего поступка. И в определенной мере даже осуждал себя за то, как он с ними расстался.
Да, Митька, пожалуй, такой, задумчиво проговорил Пульпе.
Что?
Брат мой такой, говорю. Он по званию младше меня, а по годам старше. Я командиром был у него. На приказы воинские реагировал всегда по-военному. Не вступал в пререкания, даже, когда не согласен был. Но по жизни По жизни спуску никому не давал. Однажды в полевую баню наш замкомполка пожаловал. Один из них был в обычном тулупе без знаков различия. Митька, брат мой, как раз там был. Толи воду помогал носить с озера, толи еще что-то делал. Ну и стал этот командир в тулупе права качать. А когда Митька сделал замечание, тот попытался пистолет выхватить. Ну, братец его скрутил и холодной водой окатил. Да много чего было за время войны. Я, зная его характер, никогда в гражданском им не командовал. Не посмотрит, что командир, живо на место поставит.
А что тот начальник ничего брату за тот случай в бане не сделал?
Хотел, да политрук у нас правильный в батальоне был. Объяснил ему. Замяли вообщем.
Попутчики какое-то время сидели молча. Наступившую в купе тишину нарушало лишь планомерное постукивание вагонных колес. Первым не выдержал Ямпольский.
Ну, хватит грустить, капитан проговорил он. Может, коньячку по рюмашке?
Честно говоря, не отказался бы, но как-то неудобно. У меня кроме смены белья с собой и нет ничего, смутился Пульпе.
Да ладно. Нашел о чем сожалеть. Тем более и повод есть, вытаскивая из портфеля бутылку, произнес Ямпольский. На закуску, правда, только хлеб.
Ого! Армянский! Двин! восхитился Янис.
А вы в нем разбираетесь?
Нет, что вы. У моей невесты отец в этом разбирается. Если я не ошибаюсь, такой трудно достать.
А я и не знал. Мне знакомый подарил, как у вас говорят, на дорожку.
Они выпили. Помолчали. Ямпольский налил еще и они снова выпили.
А у нас в деревне случай был забавный, заговорил Ямпольский. Жена мужа допекала по разному поводу и без него. Ну, мужик и захотел ее проучить, если так можно выразиться. Вечером сказал, что за водой на реку пошел. В деревне для самовара, да и для собственного потребления все на реку ходили за водой, хотя колодцы были почти у каждого в доме. И вода в них хорошая, а вот пользовали ее только на хозяйственные нужды. Ну, и скотину поили. Вообщем, ушел и ушел. С ведрами. Время идет, а мужика нет. Не стала жена его ждать и спать легла. Утром проснулась нет мужа рядом. Побежала к реке. А на берегу его верхняя одежда лежит и ведра стоят. По всему выходит, что искупаться мужик захотел. Разулся и больше не одевался. Целый день по реке деревенские мужики лазили, но мужа ее не нашли. Решили, что утонул, а течением, там пороги хорошие, тело унесло или завалило под какую-нибудь корягу.
И что? не понял Пульпе.
Что, что. Мужик тот в лесной избушке неделю жил. Живой и здоровый. А потом домой заявился. Думал, что жена обрадуется, да в ноги упадет. Прощения просить будет за старые грехи. А та, когда увидела его, испугалась. Подумала, что черт в его обличье вернулся. Ну и саданула его по голове, что под руку попалось. Теперь тот мужик все время веселый и счастливый ходит. С головой что-то сделалось. Вот такая история, капитан Янис.
Да уж, шутник мужик, подивился Пульпе.
Зачем Ямпольский все это придумал, он и сам так сразу не сообразил. Вернее, не все. Суть в истории осталась. Вот только преподнес ее абсолютно иначе. И цель поступка вымышленного мужика с его намерениями не совпадали. Одно было общим: исчезнуть хотел и мужик и он. А утопление лишь ширма. И захотелось Ямпольскому о своем поступке с кем-нибудь поделиться. Отчего-то приглянулся ему этот по-детски искренний фронтовик-капитан. Однако, рассказать, как все было на самом деле, он не мог, потому и придумал на ходу всю эту историю.
Они еще какое-то время говорили на разные темы. Вернее, говорил в основном Пульпе. Рассказывал то об учебе в училище, то о невесте Кате, то о работе в училище. Под неторопливый рассказ капитана Ямпольский вскоре задремал. Когда открыл глаза, то увидел, что и попутчик спит, прислонившись к стенке спиной.
За окном уже стемнело. Взглянув на часы, Ямпольский для себя отметил, что проспал почти два часа. Он встал, намереваясь выйти в коридор, чтобы немного размяться. В это время поезд резко стал тормозить, и Ямпольский, не устояв, повалился на спящего капитана.
Что случилось? Янис моментально проснулся и стал помогать Ямпольскому подняться.
Не знаю. Может, кто-то аварийный тормоз нажал, потирая ушибленный о верхнюю койку лоб, ответил тот.
Где-то впереди по ходу поезда послышался выстрел. Затем еще один. Поезд, наконец, остановился, и тут же наступившую тишину разорвала автоматная очередь.
Ого! воскликнул Пульпе, машинально хватаясь за то место, где могла бы быть кобура. Наверное, что-то серьезное случилось.
В этот момент в коридоре послышались громкие мужские голоса. Янис приоткрыл дверь, но не успел ничего сделать, как возникший в дверном проеме огромный бородатый мужик сбил его с ног кулаком.
Назад! рявкнул он, заслоняя собой выход из купе. Оружие на стол. И не рыпаться.
Я без табельного, поднимаясь, произнес Пульпе. Вы кто?
Давай на выход! проговорил бородатый, не обращая внимания на вопрос Пульпе.
Он отступил назад и кивнул ему, чтобы тот выходил.
Я, прошу прощения, вы кто? подал голос Ямпольский.
Мужик бросил взгляд на поляка и тоже не удостоил того ответом.
На выход быстро! коротко обронил он, направив автомат на Пульпе. Не заставляй меня тратить патроны и делать в тебе дырки.
И тут произошло то, чего ни Ямпольский, а уж тем более Пульпе впоследствии не смогли толком объяснить. Сергей Сергеевич шагнул вперед и произнес:
А может, меня вместо капитана возьмете? Какой толк вам от пацана. А я
Замолч, шикнул бородатый. А ты поторапливайся. Не испытывай мое терпние.
Миколо, ти чого тут застряг? Чого тут у тебе? в купе шагнул холеный мужчина лет сорока в «петлюровке»23 и демисезонном кителе с накладными карманами.
Так, вот, старшой, бородатый кивнул на Ямпольского. Мужик просится вместо вояки.
Тот оценивающим взглядом обвел Ямпольского. Затем посмотрел на державшегося за скулу Пульпе.
Ну, якщо хоче, то забирай, небрежно произнес старшой и, повернувшись, вышел из купе.
А, бородатый вероятно хотел спросить о Пульпе, но тот уже разговаривал в коридоре с кем-то другим.
Ямпольский тут же подхватил свой портфель и шагнул к бородатому.
А ты, того, сымай китель. И сапоги тоже, обращаясь к Янису, проговорил Микола.
Дождавшись, когда Пульпе разденется, он кивнул Ямпольскому на одежду. Тот все понял и, схватив ее в охапку, шагнул к выходу из купе. Бородатый поднял автомат, выстрелил в потолок и тоже вышел в коридор.
Давай, на выход, услышал сзади Ямпольский и поспешил к ближайшему тамбуру.
Сентябрь 1948 года
На Арсенальной набережной дул противный осенний ветер. Ямпольский поежился, всматриваясь в речную даль, и обернулся к генералу.
Давай, сюда, тот потянул его за рукав. Тут по спокойнее.
Они свернули за угол соседнего дома и оказались на небольшой уютной площадке, на которой росло с десяток деревьев и стояло несколько пустующих деревянных скамеек. Озолс оценивающим взглядом осмотрел их и остановился у ближайшей.