От голодных обмороков их спасали скудные суточные и денежные поступления от демонстрации брейк-данса случайным прохожим и зрителям, устраиваемые в общественных местах этих коротких пит-стопов.
Уже перед самым прибытием в порт назначения, Жанат стоял на верхней палубе, облокотившись на поручни теплохода и смотрел на танцующий хоспис, одетый во все черное и от трагичности наблюдаемого им действия ему становилось как-то не по себе. Неожиданно, в этот самый момент его посетили детские воспоминания. Он вспомнил свою маму, которая была молода и исполняла танец «Шалқыма», где простая казахская девушка искусно готовит кумыс, а потом с удовольствием угощает им музыкантов, аккомпанировавших молодой танцовщице Айжан.
Приготовить кумыс, это мастерство, а умение им угостить, это искусство.
Будучи прекрасной танцовщицей ее часто приглашали на различные праздничные мероприятия, а она в свою очередь почти всегда брала с собой Жаната, который с восторгом наблюдал за ее завораживающим танцем. Как красиво Айжан могла носить торсық на плече! А как она умела пленительно танцевать с ним, и изящно разливать кумыс по пиалам!
Как давно это все было и как недавно!
В реальность Мансурова вернули скромные аплодисменты, которые вместе несколькими мятыми денежными купюрами были подарены гастролерам.
Но все когда-либо заканчивается, даже самое плохое, которое при тщательном сравнении с настоящим или тем, что произойдет в будущем, на самом деле оказывалось просто праздником жизни!
Ранним утром, в порту Танга на восточном побережье Танзании, бросил якорь теплоход, с находящимися на его борту артистами. Гастролеры прибыли в Африку. Следом за Жанатом по трапу спускался Гюнтер, который нес впереди себя два огромных пластиковых чемодана. Каждый шаг «жениха крота» отражался на идущем впереди него и приводил к тому, что багаж Гюнтера придавал продвижению Мансурова дополнительный импульс, отчего тот двигался, как могло бы показаться со стороны, рывками.
А вы знаете, Жанет (так в коллективе звали новую приму), что порт Танга является вторым по величине портом в Танзании? Это один из старейших действующих портов в стране и кстати, был построен нашими соотечественниками, одной Немецкой компанией, как конечная точка железной дороги дай Бог памяти Усомпара, нет Усамбара! Точно, Усамбара! Этот факт я в Википедии нашел! блеснул своими познаниями в географии Гюнтер.
Не успела труппа сойти на берег, как Гюнтер резко вскрикнул и стал ладонью тереть верхнюю губу, в которую, как оказалось его ужалило какое-то летающее насекомое. Кто-то из коллектива предположил, что это была муха Цеце и что жить ему осталось совсем немного, что времени ему хватит только для того, чтобы составить завещание и проститься с коллегами. Зная о том, что у Гюнтера нет ни семьи, ни детей, около него собралась большая часть коллектива и каждый советовал обреченному включить его в завещание. Пока все толкались локтями и спорили, кого укажет в завещании Гюнтер, губы несчастного быстро распухли, отчего загорелое лицо жениха крота, в комплекте с губами, распухшими до невероятных размеров, делали его похожим на обычного местного жителя аборигена.
Осмотрев губу своего товарища, Матис (один из друзей жениха крота) вынес свой окончательный вердикт и назвал виновником происшествия «потовую» пчелу. И после вынесения потерпевшему своего окончательного приговора: «Приятного от укуса этой пчелы мало, но наш товарищ будет жить!» Поняв бесперспективность включения в завещание тех, кто на это надеялся, труппа, потеряла интерес к укушенному и быстро разошлась.
На пирсе артистов ожидала толпа грузчиков и носильщиков, которые ненавязчиво, но настойчиво стали вырывать багаж из рук только что прибывших. И в этой ситуации Гюнтеру опять не повезло. Часть носильщиков приняли его за своего конкурента, окружили и оттеснили от труппы. Чем бы это все закончилось не знает никто, но подоспевшая прима Жанет громким мужским голосом успокоила портовых рабочих, чем предотвратила дальнейшее расползание отека по всему лицу танцора. Этот неприятный момент, произошедший в порту Танга, был забыт уже после первого часа поездки в некомфортабельном автобусе к пункту своего назначения.
Добравшись до небольшого танзанийского племени, труппу расселили по небольшим хижинам, сложенным из веток, какого-то кустарника и листьев пальмы.
Сама деревня располагалась на небольшом участке земли, окруженном естественной оградой из низкорослых полузасохших деревьев и травы. В центре поселения располагалось кострище и приспособление, очень похожее на вертел. По границе территории за хижинами деревни были установлены колья, которые украшали черепа каких-то животных. По большому счету черепа, насаженные на колья, гостей не впечатлили.
Жители деревни не скрывали своей радости от встречи с приезжими артистами, они пели, танцевали, трогали белых людей руками, о чем-то громко переговаривались между собой и снова пели, и снова танцевали. Встреча гостей деревни, жителями племени к всеобщему удовольствию, оказалась теплой.
Наступил вечер. В честь желанных гостей местные развели огонь посреди небольшой площади перед хижинами, насадили на вертел тушу какого-то животного и пригласили всех гостей, расположиться вокруг большого кострища. Приготовленное жареное мясо, о котором артисты мечтали всю поездку, в знак особого уважения, было преподнесено гостям. Вождь племени отрезал куски мяса от животного со странным строением тела, жарившегося на вертеле, и собственноручно угощал приезжих.
Ульрих, а вам не кажется странным, что у нашего жаркого по пять пальцев на лапах? Скажите мне, что это, что это спросил Мансуров, недоверчиво поглядывая то на мясо на вертеле, то на угощение, лежащее на каком-то большом зеленом листе у него на коленях.
Жанат, друг мой, что бы вы там себе не нарисовали в ваших буйных фантазиях, забудьте про то, что вы называете ЭТО. Это животное из семейства приматов. Вы что, никогда обезьян не ели?
Нет, не ел! А вы как будто ели?!
Ел! Когда был в Китае, в одном из ресторанов на юге Поднебесной. Так, что не кривите лицо и ешьте, чем вас угостили эти приветливые, добрые люди!
Мансуров почувствовал, что-то не ладное и заерзал на месте, оглядываясь по сторонам. Он пытался найти хоть какой-то намек, пусть совсем маленький, но только такой, который отогнал бы от него дурные мысли.
Пожалуй, я все-таки воздержусь от мясного! неуверенным голосом произнес Жанат. Хотите, Ульрих, я вам свой кусок отдам или вон фрау Марте передайте мой презент с наилучшими пожеланиями! Она после дальнего перехода вообще еле на ногах стоит! Боюсь, что завтра может сорвать нам спектакль! Передайте ей мою порцию. Пусть достопочтенная фрау силы восстановит!
Жанат, вы на сучьях и кореньях здесь долго не протяните! Зря вы так относитесь к своему здоровью. Как доктор, вы должны понимать, что взрослому мужчине для поддержания своего тела в физической форме требуется мясо, белок ему нужен.
Знаю! Но Жанат не знал, что соврать импресарио, как вдруг к нему пришла хорошая мысль и он сказал, Но сегодня, начался великий пост Рамадан! Большой грех есть до захода солнца! И вообще, я уразу держу!
Так солнце уже давно село! парировал Ульрих. Уважаемый поступайте, как знаете! Если вы человек верующий, то не могу приставать к вам с подобным предложением! Вера, она и есть вера!
До поздней ночи гости ели, пили и смотрели на выступления местного самодеятельного танцевального кружка. Напиток, которым приезжих почивали жители племени, странным образом действовал на белых людей. Один за другим приезжие артисты падали навзничь с бревна, сидя на котором они наблюдали за праздничными плясками в честь белых гостей из большого далекого и никому неизведанного мира, другой цивилизации. Когда всех участников балетной труппы разнесли по хижинам, Жанат поднялся с бревна, перекинул через плечо рядом лежащего с ним импресарио и направился в свое скромное жилище.