Возле Главной башни маячила оплывшая фигура в коричневой рясе, сверкала лысая макушка: только не отец Антонио! Сейчас же пристанет с «ободряющим словом», и два часа от него не отцепишься, а дело к вечеру.
Грета спряталась за столб галереи, рассчитывая, что священник уйдёт. Но он топтался на месте. Воровато глянув по сторонам, достал из-под хламиды фляжку и хлебнул. Во фляжке явно плескалось его любимое пальмовое вино.
Возле соседнего столба почудилось движение. Грета метнулась туда и никого не застала. Она погладила восьмиугольное навершие меча. Стальные грани выверенные, правильные, мастер с такой любовью скруглил углы Стоп. Что за лишняя тень у той опоры?
Грета пригнулась, прыгнула и столкнулась нос к носу с отцом Антонио.
Ох, Генрих! Тот отпрянул. Потом придвинулся ближе: Тебя-то я и жду. У меня грустное известие. Пришло письмо из Нюрнберга, сам понимаешь, отдать его я не могу без комтура
Дряблые щёки, всегда виноватый взгляд. Грета с ужасом вспомнила о полученном приказе. А если действительно придётся убить священника? Святая Дева, не допусти такого! Бернар Клервосский говорил: «Никакое дело, совершённое во имя Ордена, не является грехом». Но всё же
«Генрих-Белоручка», верное прозвище придумали братья. Грета никогда ещё не наносила смертельного удара, даже в бою добивал Флоренц, оруженосец. Вот и тогда, на стенах Нижнего Замка, она оставила в живых ливонского бородача, а тот сумел одной рукой и зубами взвести арбалет. Болт прошил броню, вошёл в спину. Потом было падение, а дальше такое случилось
Отец Антонио прошептал на ухо новость и перекрестился. Страшную новость.
Грета застонала. Ноги сразу превратились в две каменные колонны. Она добрела до лестницы, поднялась на открытую площадку Главной Башни с зубцами.
Ветер доносил запахи яблок, горького багульника. Зелёное поле обезобразили полосы от осадных машин. Лес заволокло дымом поляки жгли костры. Тюремщик говорил, что с запасами у них совсем плохо, всю траву поели. Значит, скоро опять полезут на штурм в голодном рвении. Не выстоять Мариенбургу, если подмогу не позвать. Только как её позовёшь?
За рекой чернел сгоревший город. Внутри у Греты тоже всё как будто выгорело: умер отец, вот о чём писали из Нюрнберга. Зачем тогда пытаться выжить? Служить, притворяться, добывать славу в битвах зачем, если отца нет?..
Раньше она бы только порадовалась за Эштеля фон Таупаделя, ведь старый дворянин всегда истово молился, подавал бедным и наверняка должен попасть в рай. Раньше можно было на это надеяться.
Но не после того, как арбалетная стрела прошила спину, не после падения со стены. Грета видела, что там. И ей не понравилось.
Однако комтур ждёт. Где может быть этот план? Она спустилась.
В библиотеку попало ядро, возле пролома мастеровые мешали раствор. Следующие полтора часа пришлось разгребать рукописные книги и сшитки летописей, которые каменщики свалили в одну кучу.
Нет, не найти!
Грета прочихалась от пыли и выудила побуревший свиток. Буквы на нём чернели старые, без модных завитушек, как будто древний монах не писал слова, а вырезал их в граните. Свиток сообщал о заложении замка в устье реки Ногат. Тогда от поганого капища осталось множество чёрных каменных глыб и строители страшно ругались, пока их выковыривали. Камни, которые «на двух подводах не увезёшь», пошли в основание стен.
Дальше свиток рассказывал, что пока стучали лопаты, из леса вышел волхв с медвежьим черепом на голове. Он презрел смерть от христианских копий, явился перед магистром, умолял не трогать священные глыбы. Креститься он отказался, за что и был посажен на кол.
Эх, не то всё!
Вечер близко, комтур потеряет терпение, а тогда
Палач с железным прутом уже маячил впереди. И тут из-под бумажной горы показался край рукописи со следами крысиных зубов. Грета выдернула его, впилась глазами в небрежные штрихи на обороте. План туннеля! Ага, вход в Высоком Замке.
А потом достала кремень, кресало и сожгла документ. Теперь никто не сможет провести отряд, кроме неё.
___________________________________________________________________________
Глава 3. Весёлые убийцы
Грета вышла из башни, наполнила грудь августовским воздухом. Мокрые камни, солома, молоко время вечерней дойки, поварята несут на кухню тёплые вёдра. Скрутила кукиш бронзовой сове на крыше, чтобы дорога была удачной. Маленькие летучие мыши пролезали через щели колодца и метались над пеликаном. Арочный коридор вёл в Средний замок, железную решётку ещё не заперли. Надо зайти в арсенал за кольчугой
Вдруг кто-то зажал ей рот широкой ладонью, затащил в боковой ход. Локти и колени сдавили с такой силой, что не дёрнешься.
Тс-с, горячо выдохнули в ухо.
Судя по кожаным наручам с клёпками, это был брат Бриан. Грета перевела дух, насколько можно это сделать с зажатым носом.
Я иду с тобой и с отцом Антонио, шепнул Бриан, отпустив. На его шее висела серебряная ладанка, Мария с младенцем защита от нечисти.
Грета тихо спросила:
Это ты за мной крался днём?
Да, от самой темницы. Конрад велел. И ещё мне придётся убить тебя, как только придём в Данциг. Без обид. Кажется, остальные в отряде получили такой же приказ.
Почему ты мне сказал? удивилась Грета и вгляделась в смуглое лицо со шрамами от оспы. Густые ресницы, хищный нос, тонкие ноздри. Этот сын сарацинки разваливал напополам татарина вместе с конём, лишь один раз махнув мечом. Если ему приказали убить значит, так и сделает. Хоть лисой обернись, от него не уйдёшь.
Потому что ты честный воин, Генрих. Конрад вечно прижимает лучший доспех, а ты готов всё отдать, лишь бы никого не обидеть. Помнишь, ты мне нагрудник поменял перед вылазкой? Я так хотел идти, а ты настоял. Мне в том бою свинец из ручной пушки попал в грудь с десяти шагов. И твой нагрудник выдержал, чтоб его черти сгрызли! Я каждую вечерню за тебя молитву читал святому Христофору , все две недели. Но тут уж извини прикончу.
Спасибо за предупреждение, брат Бриан.
Грету вытолкнули в проход. Мощная тень скользнула из ниши и исчезла.
Эх, ужинать пошёл. Голод впился в кишки.
Похоже, комтур решил обезопаситься. Вроде бы он хотел оставить своему верному помощнику жизнь? В темнице так показалось. А потом, значит, передумал. Теперь на привале не поспишь.
Она побежала в арсенал. Успеть бы на вечернюю трапезу! В подземелье четыре дня приходилось есть жидкую похлёбку, варёная баранина казалась лакомством. Из кусочка выглядывает белая косточка, поднимается пар, пропитанный пряными травами и молоком
Грета оборвала себя: чревоугодие. И принялась шептать «Отче наш». Но белая косточка, с мозгом внутри, бесстыдно вылезала между строк.
Тайный ход начинался из подвала Высокого Замка, где раскинулась кухня. Пятьдесят лет назад здешние пекари проковыряли потолок, и на них полился золотой дождь: сверху была орденская сокровищница. Пекари набили мешки монетами и прокопали ход под рекой Ногат, чтобы унести добычу. Но далеко уйти им не дали, поймали в селении Большой Став, потом вернули в замок и сварили в тех же котлах, в которых воришки готовили раньше еду.
Брат Одо любил об этом рассказывать.
На поясе приятно тяжелели ножны. В арсенале Грета собрала мешок, положила шлем, пристегнула кинжал и нашла шесть хороших арбалетов. Но на ужин опоздала, опоздала и к раздаче милостыни.
Все куски, которые не доели братья, полагалось оставлять нищим, и как только звонил колокол к вечерней трапезе, перед Средним Замком собиралось порядочно народу в обносках. Месяц назад запахло осадой, все нищие исчезли, точно вороньё их унесло. Однако место возле ворот быстро заняли искалеченные кнехты.