Так. Оболтусы! громко окликнула она оболтусов, Разбейтесь на пары и встаньте вот туда, я скоро подойду! Коэл, теперь с тобой, она снова задумалась.
Узнала что-то полезное? вскочил он на ноги.
Ничего.
А? такого ответа он совсем не ожидал.
Ничего конкретного, слишком далеко заглянуть пыталась, она пожала плечами, Жить вроде будешь, но как-то слишком уж интересно жить, даже пересказывать не возьмусь. Вот что, беги прямо сейчас в библиотеку, чтобы успеть до хвалы. Возьми там «Тропою Испытанного» и прочти в первую очередь главу о развитии магии, её я писала, остальное муть философская. В моей главе такая же муть, но лучше ничего всё равно нет. Ещё возьми «Дары Создателя» второй том, именно второй! После главы про магию читай «Дары». Это справочник, все заклинания из него тебе точно по силам, осторожно пробуй и осваивай всё, что глянется, а потом осваивай остальное. Тренируйся всю дорогу до Эйэкэта при любой возможности, понял меня?
Понял, буду заниматься всю дорогу.
Молодец. По гаданию тоже пусть что-нибудь подберут тебе. Беги в библиотеку, мне пора вести занятие, она развернулась, взметнув полы балахона, и пошла к послушникам.
До свидания, Коэл, доброй дороги, Коэл, не сдохни там под кустом, Коэл, бурчал себе под нос Коэл, действительно направляясь в библиотеку.
А за спиной затихало: «Перед началом практики вкратце вспомним теорию. Длань Создателя не самое мощное из известных защитных заклинаний, но его выгодно отличает возможность сочетать его с любыми другими средствами физической и магической защиты. Для сотворения»
Коэл нырнул в арку перехода и голос окончательно остался позади. Он невесело усмехнулся и наложил на себя Длань Создателя. Накатила ностальгическая грусть.
Книги удалось получить без проблем хватило упоминания о том, куда он отправится. В нагрузку к книгам выдали мешок для их хранения и защиты от влаги и напутствие когда-нибудь книги вернуть. На хвалу пришлось идти с мешком, заглянуть в келью времени уже не было.
Хвалебный зал, как и прочие здания монастыря, перестраивали множество раз и делали это всегда с особой аккуратностью и тщанием. Его острая двускатная крыша высоко возносилась над прочими постройками и была строго ориентирована по сторонам света. Входов он имел множество, но всего два окна больших, стрельчатых и расположенных в торцах здания под самым коньком крыши. Они были устроены так, чтобы на рассвете и на закате сияние Ока Создателя максимально наполняло зал.
Строгие стены были сложены из того же светло-коричневого камня, что и весь монастырь, и не спешили радовать глаз архитектурными изысками, но внутри зал был прекрасен. Все стены и колонны от пола до потолка покрывали великолепные пейзажи: леса и луга, реки и буйство океана, заснеженные шапки гор и цветущие долины они создавались в течение многих поколений, в разных стилях и техниках, и заботливо переносились при расширении зала, всякий раз дополняясь новыми. Общим для всех пейзажей было мастерство исполнения и обязательное присутствие Ока: красно-оранжевого в зените, сокрытого облаками, бордового на закате, далёкого и близкого. Никаких изображений Создателя в зале не допускалось, существ тоже изображали крайне редко, не акцентируя на них внимание.
Традиции изображать Создателя в каком-то виде вообще не существовало облик его неизвестен, а его воплощением может считаться вообще всё, что угодно в созданных им мирах. В некоторой степени Око на картинах и символизировало Создателя, хотя ещё в первые века существования Ордена священники и пришли к согласию с тем фактом, что Око не является именно глазом бога, а представляет собой раскалённое небесное тело, вокруг которого вращаются миры. И знание этого факта спокойно распространили на остальное население, так что поверья вроде «ночью Создатель не видит» могут бытовать только в совсем диких местах. Око не было объектом поклонения, но традиционно символизировало величие того, кто сотворил всё и всех вокруг. Создатель вообще не требовал поклонения или жертв, но выражать ему благодарность было принято.
Несмотря на отсутствие других окон или видимых светильников, Хвалебный зал всегда был освещён мягким приятным глазу дневным светом, не дающим тени сложное зачарование содержалось в камнях стен. В убранстве зала не использовались драгоценные металлы, но необработанные драгоценные камни, при желании, можно было высмотреть среди камней редких или совершенно обычных пород в напольной мозаике.
Центр зала украшала заключённая в тёмно-фиолетовый круг мозаичная многоцветная карта Сердца. И если обитаемые земли были выполнены чрезвычайно детально, то далёкие от поселений людей области грешили схематичностью, а уж наличие на северо-западе ещё одного материка было только обозначено чёрно-зелёным пятном у края карты. За океаном люди вроде как не обитали, и исследовать те далёкие земли никто не стремился, гораздо ближе более чем хватало неизведанного. От карты концентрическими кругами расходились небольшие светло-серые плитки, устилавшие весь зал. Также центральный круг служил основанием для четырёх равных лучей, тоже выполненных из породы тёмно-фиолетового цвета. Каждый луч в свою очередь оканчивался окружностью, символизировавшей один из четырёх внешних миров: в восточной окружности был выложен ангел испускающий лучики шар белого цвета, Творение; южная окружность разноцветная мешанина неповторяющихся линий и фигур, Свобода; западная окружность напоминала тарелку, расколотую на множество кусков, Крах и северная окружность три ряда параллелепипедов, сходящихся в одной точке по правилам перспективы, Покой. Для защиты от истирания все пять мозаичных кругов были покрыты каким-то неизвестным Коэлу твёрдым прозрачным составом, но наступать на них всё равно было не принято.
Зал умиротворял. Коэл подошёл к порогу, на мгновение прикрыл глаза, выбрасывая из головы суетные мысли, и двинулся вперёд. Народу было достаточно много, но никто не переговаривался и каждый старался держаться немного поодаль от других. Коэл остановился возле круга, символизировавшего мир Покоя. Прежде он не задумывался о том, почему этот мир изображён именно так, а сейчас у него возникла стойкая ассоциация с рядами многоэтажек московских спальных районов. Эту мысль Коэл тоже отнёс к суетным, отмёл её и стал любоваться росписью стен.
В самом центре зала стояли хористы во главе с маленьким сухим старичком, чья покрытая пигментными пятнами голова чуть подрагивала на тонкой шее. Испытанный Гратош, он не стал искусным дипломатом, мудрым учителем или великим целителем, хотя в начале служения ему довелось попробовать себя во всех упомянутых сферах деятельности. Говорят, что, едва покинув Купель, первое что он сделал, это попробовал что-то спеть. И заплакал от того, насколько отвратителен был результат.
Ожидание не затянулось, и стоило алым лучам закатного Ока озарить присутствующих, все, кто умел, создали над головами волшебные светляки это символизировало сияние их искр, стремящееся к Создателю. А потом Гратош сделал глубокий вдох и под своды зала взвился его мощный богатейший баритон, исполнивший первые строки гимна, следом вступил хор, и реальность куда-то уплыла под влиянием истинного чуда, в котором не было ни капли магии. Как только затихла последняя мощная нота, Гратош начал следующий гимн, к которому уже присоединил свои голоса не только хор, но и все остальные в зале. Гратош был рад тому, что его новое творение приняли хорошо, остальную программу он спланировал из уже известных композиций.