Он пока не видел контролёра, но понимал, что тот сидит где-то здесь же. Но искать его не было ни сил, ни желания, поэтому он просто опустился на одно из сидений, мельком заметив, что соседнее заблёвано. Романтика городских вечеров.
«Неприятно», решил он, но с места не сдвинулся. Мысли беспокойно метались у него в голове, но дрёма не шла, а так хотелось Забыыыыыться, как говорила одна его знакомая, редкостная добрая душа. Однажды она шла по лесу зимнему и увидела там двух щенков мальчика и девочку. Выброшенных. Мальчика она взяла с собой, а девочку она оставила там. Погибать от холода и голода. И рассказывала она это с усмешкой, типа это, мать твою по-собачьи, было очень забавно. С тех пор он её ненавидел
Трамвай тронулся. И было в этом что-то уютное такое, в лязге колёс, в поскрипывании стёкол. Вадим прижался лбом к стеклу необычайно холодному и закрыл глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. Он даже не понял, как рядом с ним оказалась девушка в обтягивающих чёрных джинсах и с прядью светло-фиолетовых волос, свисающих из-под капюшона.
Тебе не надоело? спросила она резко. Как ни пытался парень рассмотреть её лицо, кроме синюшного подбородка с кровоподтёками он ничего не видел.
Девушка, сказал Вадим устало. Вы такие узкие джинсики носите зимой. Застудите себе мочеточник, и будете писять бегать частенько Переоденьтесь.
Слушай внимательно, она наклонилась к нему, и он предельно ясно почувствовал запах прекрасных духов, стойких, сильных, остающихся на одежде даже после стирки, и запах алкоголя. Что это? «Ягуар?» Или просто тоник с джином. Непонятно. Ты отдашь метку, если не хочешь проблем.
Отдам, а теперь свали отсюда, ты воняешь, ответил он, неожиданно разозлившись. Та дыхнула на него концентрированным брожением и пошла обратно, на своё место.
Из кабины водителя прошла грузная контролёрша и дала ему билетик за двадцатку. Он почему-то с ужасом отметил, что чуть не отдал ей семирублёвку, но вовремя спохватился. И дальше они ехали без эксцессов, отчего Вадим чуть не уснул, но его разбудил сильный толчок трамвай встал и двери его со скрежетом открылись.
Виталик жил на отшибе, но Вадим бывал у него неоднократно. Фонарь над подъездом был разбит, «мусорка» рядом со ступенями перевёрнута. Валялись фантики, фольга, пластиковая бутылка, осколки стеклянной. Пустая пачка из-под презервативов и пустая же пачка из-под сосисок. Домофон не работал, поэтому железная дверь попросту отвисла в сторону, будто была пьяной одиннадцатиклассницей на выпускном и приглашала всякого войти.
Хоть меня и не приглашали, я войду без приглашения, заверил сам себя Вадим. Так и сделал пошёл, упорно переставляя ноги.
После стука в дверь прошла целая вечность, и парень даже подумал, что Виталика дома нет щупает свою молочно-кожную и соломенно-волосяную бешеную красотку у неё дома
Шаркающие шаги и недовольный бубнёж. Он что, уже спал?! Не может быть Дверь тёмно-коричневая захрустела и открылась настежь. Виталик её толкнул, не приоткрыл. Он сейчас был одет в белую майку-алкоголичку с расплывшимся по середине пятном, серые закатанные штанишки и стоптанные шлёпанцы. И этот наряд обнажал его худобу гораздо сильнее. В квартире было полутемно за его спиной мерцал голубой экран телевизора, а свет был выключен. Какое-то время он смотрел на Вадима то щурясь, то распахивая глаза широко. И он слегка покачивался. Не узнавал, что ли
Что ты тут делаешь? спросил Виталик.
Мне некуда идти больше. Я, короче говоря, совсем с катушек съехал, братан, отозвался Вадим, загнанно оборачиваясь по сторонам.
Входи, дверь замкни на оба. А то мало ли.
Вадим послушался. Он прошёл вслед за Виталиком квартирка у него была однокомнатная, и всё было натыкано рядом: кровать, стол и небольшой телевизор на громоздкой тумбочке. Холодильник же пыхтел в углу. Виталик просто уселся на кровать, оказавшись за столом, на котором стояла полупустая бутылка и открытые шпроты именно ими он и измызгался.
Что у тебя случилось? сказал Виталик, схватив прямо руками одну из рыбин.
Да так, переночевать негде, сказал Вадим уклончиво.
Что, выгнала тебя твоя толстуха, произнёс тот в ответ, но это не звучало, как вопрос.
Перестань её так называть.
Не будешь ты меня бить из-за неё.
Может, буду.
Виталик оглядел его серьёзно, перестав жевать. На фоне галдели голоса из какого-то невероятно смешного фильма. Или нет. Взгляд Виталия говорил о том, что он будто смотрел военную драму.
Тебе никогда не хотелось другую? опять спросил он.
Нет, я уже
Да врёшь ты всё, огрызнулся Виталик и налил себе немного в большой стакан пару глотков. Я знаю, что ты как парень из «Ералаша». Тёр-тёр доллар, пока он рублём не стал.
Мне кажется, там было по-другому, усомнился Вадим.
Похрен, махнул рукой Виталик и опять уставился в телевизор. Есть хочешь? У меня ещё есть шпроты. И водяра тоже есть. Хочешь?
«Вот из-за какой-то алкашни мы сюда тащимся», вспомнились слова самого Виталика.
А ты говорил про какую-то «алкашню» в деревнях, сказал Вадим. И сказано это оказалось настолько порицательно, что Виталик метнул в него молнию взглядом.
Ишь ты, нашёл, что сравнивать! крикнул он. Я творческая личность. Я пью, потому что пили Бродский, Есенин, Маяковский и Все остальные.
Они разве пили?
Наверное Я думаю, пили. Маяковский вообще пристрелился. Ты бы смог так?
Не-ет, протянул Вадим. Я бы точно так не смог Страшно же это.
А эти бухают по той причине, что им скучно. Накатил и день прошёл. И вся жизнь, продолжил свою гневную тираду Виталик, исстрадавшись по разговорам.
А ты?
А я так справляюсь с душевными переживаниями. Понял?
Понял, сказал Вадим и потерял всяческий интерес к этому диалогу. Ему ещё ночевать здесь надо, а если он будет капать на нервы своему водиле, тот выкинет его на улицу, как надоевшего кота, и придётся ему обмораживаться и искать теплотрассу, чтобы переночевать Но сначала он будет сидеть у двери подъезда, сидеть и ждать, сидеть и ждать, сидеть и ждать, покрываясь коростами Где я могу упасть?
Проблема, сказал Виталик. Кроватка одна у меня.
Ладно, ответил Вадим. Я на полу посплю, только ночью на меня не наступи. Окей?
Замётано.
Парень улёгся прямо на пол, подложив руки себе под голову. Пол был, конечно, очень жёсткий и холодный, но в армии он и не на таком спал, поэтому особо не противился. Да и последние события теперь заполняли его голову почти полностью. Он подумал о своей девушке где она сейчас? И что делает? Стало жутко.
Сон почти обуял его, как Виталик что-то буркнул, обращаясь к телевизору, и Вадим вздрогнул. Он повернулся на другой бок, свернулся калачиком и крепко закрыл глаза. О чём-то он подумал о чём-то важном, но не успел развить мысль и просто провалился в кошмарный сон. И сон был реалистичен.
Он не понял, где очутился может быть, это было поле заснеженное, но парень отчётливо видел языки пламени. Пожар или что-то такое. И из этого гигантского кострища вышел человек лица он его не видел, только лишь понял, что от него исходит невероятный холод. Плечи его были покрыты инеем, обнажённое тело бледно-голубое, заледеневшее. Он шёл к Вадиму, и от него исходил пар Он крикнул что-то вроде «я буду лежать сто лет на льду и не замёрзну!», а потом бросился вперёд.
Следующий кошмар настиг его с грохотом и сердце его подпрыгнуло к горлу. Каково же было удивление Вадима, что это именно он и стрелял! И в руках его скакало ружьё, а со всех сторон обступали лохматые твари двуногие, но с явственными звериными повадками. Настоящая свора! Рычала и тянула к Вадиму мускулистые лапы, увенчанные кривыми когтями И они почти уцепились в него один точно, поэтому шея заболела под сомкнутыми монстриными пальцами.