Послушайте, сказал Семён Семёнович, нельзя просто сидеть и ждать! Я против, слышите, я против! И если противостоять этому маразму безумие, то я за безумие. В конце концов, так движется история.
Семён Семёнович кипел от желания разрубить гордиев узел. Не в силах больше ждать, он страстно жаждал видеть вновь величие страны и действовать немедленно, сейчас.
Виктор Николаевич вздохнул и посмотрел на Германа.
Что скажешь? спросил он.
Герман Петрович отломил кусочек поджаренного хлеба, захрустел и помотал головой.
Сплошной эрзац, сказал он Даже хлеб не тот вкус не тот.
А по существу? Как там твои китайские друзья?
Герман Петрович закончил с сухариком и повел головой.
Если мы перестанем заигрывать с западом и грабить свою страну, Китай начнет нас уважать. Он помолчал и добавил: И с Европой у нас проблем не будет. И с Америкой тоже проблем не будет. Поворачивать надо и, конечно, вытаскивать народ из мещанского болота. Ох, нелегкая эта работа, из болота тащить бегемота. Народ терпелив и ждет. Народ ждет перемен. Народ жаждет справедливости. То есть достоинства достатка за добросовестный труд, с одной стороны и скорого суда и расправы над бесчисленными жуликами и ворами с другой.
В кармане у Виктора Николаевича зазвонил телефон, он поднялся и отошел в сторону.
Она остановилась в отеле «Иден Парк», сообщил голос в трубке.
Хорошо, спасибо, сказал Виктор Николаевич и вернулся к костру.
Конфискация народу понравится. А кто пикнет да я сам, с автоматом побегут как тараканы, убеждал Семён Семёнович.
Эксцессы, конечно, будут, сказал Герман Петрович, не без этого Ненависть уже зашкаливает. Жертвы, конечно, но сатисфакция.
Виктор Николаевич вертел шампур над огнем. «Побегут-то, побегут, думал он, а останется кто? Кто собирать будет и как? Железом и кровью?! Или опять попробуем любовью?! Это в наше-то время, когда вокруг, действительно, сплошная ненависть!»
Виктор Николаевич поворачивал над огнем шампур, на котором кусочки хлеба уже давно превратились в уголь.
ГЛАВА 2
Утреннее солнце слепило глаза и отвлекало от работы. Прокурор Федор Алексеевич задернул штору, прошелся по кабинету, достал из сейфа дело генерала Зубова и вернулся за стол.
После визита полковника Захарова, он принял меры по разрыву связки Широков Зубов, и через третьих лиц уже довел кое-какую информацию до Широкова. В случае успеха он упрячет Захарова далеко и надолго. Такую наглость прощать нельзя.
Федор Алексеевич взял дело генерала Зубова под личный контроль и был серьезно озадачен. Оказалось, что на Захарова в деле не было вообще ничего. Протоколы и показания Зубова, а так же опись изъятых вещественных доказательств исчезли, как и сами вещественные доказательства. Как такое могло быть? Впрочем, Федор Алексеевич прекрасно знал, как такое могло быть.
Пока за арестом генерала стоял полковник Заринский из аппарата спецслужбы при администрации, всё шло как по маслу, но Заринский убит, и дело Зубова практически развалилось. Держать его за решеткой он больше не мог, к тому же это было небезопасно, но и выпустить его он тоже не мог, это было опасно вдвойне.
Видео материалы, добавленные следователем, впечатляли, но адвокаты разнесут всё это на раз-два, то есть получено незаконным путем, изображение нечеткое, идентифицировать со стопроцентной гарантией не представляется возможным и так далее, и так далее. По сути, генералу Зубову предъявить было уже нечего, значит, из-под стражи нужно выпускать.
Надежду вселял тот факт, что заметно активизировалось Управление «ЕС», в этом деле они были, конечно, союзники, правда, статус этого Управления пока не совсем ясен, хотя люди там без сомнения серьезные.
Всю первую половину дня Федор Алексеевич взвешивал все «За» и «Против», колебался вплоть до тех пор, пока к нему в кабинет не вошел следователь Сергей Ильич Кузнецов. В этот момент прокурор принял, как ему показалось, соломоново решение. Если Кузнецов продолжит следствие и будет ходатайствовать о продлении сроков ареста, то при поддержке Управления «ЕС» дело пойдет, и Захарова туда он уж точно прицепит. Если поддержки не будет, то в любом случае он как прокурор вроде бы и ни при чём. А когда Зубов выйдет на свободу, то у него неминуемо разгорится конфликт с Широковым, и Захаров утонет в этом конфликте вместе с Зубовым.
Фёдор Алексеевич предложил Кузнецову присесть и вернул ему флешку с логотипом «EG» на кожаной вставке.
Я посмотрел, сказал он и озабоченно постучал пальцем по папке с уголовным делом генерала Зубова, всё это хорошо, но к делу не пришьешь, Сергей Ильич, сам понимаешь. Он открыл папку и перелистнул несколько страниц. Подвисает дело. Испарилась такая сумма наличными! Не иголка в сене. Ни протоколов, ни показаний Знаю, что было, знаю, кто изъял, знаю, но бумага есть бумага, так что Фёдор Алексеевич закрыл папку и вновь постучал по ней указательным пальцем. Подкреплять надо дело.
В кабинет заглянула Секретарша.
Федор Алексеевич, я на обед, разрешите?
Он кивнул и продолжил:
У меня тут есть кое-что по Марьино, сказал он и подтянул к себе другую папку. От земли надо подкопать, Сергей Ильич, снизу. Поскольку ты начинал, тебе и расхлебывать. Направь ребят, а лучше сам съезди, проветрись. Торчат там эти уши во весь рост. Ты прихвати их по мелочи, а я поддержу. Фёдор Алексеевич хлопнул по папке и двинул её ближе к Кузнецову.
Я подумаю, вставая, сказал Кузнецов.
Он взял папку, взвесил её в руке, прошел к выходу и открыл дверь.
Сергей Ильич! окликнул его прокурор. Вернись на секунду.
Кузнецов вернулся к столу. Фёдор Алексеевич открыл боковой ящик.
В качестве совета и личной просьбы, перед отъездом вот возьми-ка визитку
Пока он перебирал бумаги в боковом ящике стола, за спиной Кузнецова, из приоткрытой двери, появился ствол пистолета с глушителем. Пуля попала точно в висок. Фёдор Алексеевич повалился на стол, и по зеленому сукну поползло кровавое пятно.
Кузнецов обернулся никого. В приемной никого. Он выбежал в коридор никого.
***
На столе руководителя Управления «ЕС» зазвонил телефон. Покровский поднял трубку. Выслушав короткий доклад, Павел Николаевич опустил руку с телефоном.
Алексеич убит. Кузнецов арестован, сообщил он.
Юрий Иванович Саргин сидел за столом в другом конце кабинета. Зарывшись в бумагах, он освежал в памяти дела бывших «пациентов», добавлял и классифицировал новых.
Та-ак, сказал он, снимая очки, У нас уже труп?!
Федя-Федя с досадой произнес Покровский. Вообще-то он к нам так и не пошел, все сомневался, лавировал.
Кто такой Кузнецов? спросил Саргин, протирая линзы.
Это из федералов, он вел дело генерала Зубова. Чуть сам не пошел как стрелочник, пришлось вытаскивать, мы воткнули его в Центральный аппарат. Глеб с ним в контакте, надо бы и нам познакомиться. Он должен работать по Янычу. Алексеича я сориентировал и вот Щелкнув языком, Павел Николаевич встал из-за стола, в раздумье подошел к окну. У себя в кабинете, дерзко, нагло. Как же всё запущено!
***
Время приближалось к обеду. Катя спала, уткнувшись в подушку, и просыпаться не собиралась. Она легко проспала бы до вечера, но странный кошмарный сон разбудил её, правда, ненадолго. Вздрогнув, она открыла глаза, приподнявшись на постели, мутным взором окинула спальню. Ничего не поняла и вновь упала на подушку.
***
Олег покинул Катю ещё в девять часов утра. В кабинете его уже ждали юристы. Олег подписал контракты на поставку и обслуживание карьерной техники для разработки месторождения платиноидов. Поручил Альберту переговорить с поставщиками и лично проверить готовность ангаров и складских помещений в Вышегорском районе. Затем созвонился с партнерами в Цюрихе и попросил организовать встречу с главой фонда Alp Invest. Партнеры обещали помочь, но без гарантий.