Смушко о планах расскажешь?
Скажу, конечно. Пусть не дёргается. Если с самого начала не задалось, дальше только хуже будет, твёрдо сказал я.
Глава 3
Нанимателя известие о моём уходе не обрадовало.
Георгий Олегович, я что плохо вам платил?
Нормально платили.
Но если этого было недостаточно, я готов поднять ваше жалованье в полтора в два, вы слышите в два раза! с надеждой произнёс он.
Спасибо, конечно, но я твёрдо решил, что уйду.
Почему, Георгий Олегович? Уж простите за любопытство, но я никак понять не могу Неужели вам мёдом в Петрограде намазано? щуря близорукие глаза, растерянно спросил он. Нет, конечно, просто Ну как вам объяснить словами я не создан для этой работы! Однако у вас здорово получалось!
Рано или поздно я бы сорвался: устроил драку, запил, стал бы источником проблем. Лучше уйду сейчас, оставив о себе добрую память.
Жаль, конечно Но заставить вас я не могу.
Он подошёл к сейфу, открыл дверцу и извлёк оттуда конверт.
Возьмите.
Что это?
Деньги, конечно.
Я уже получил расчёт в бухгалтерии.
То была ваша зарплата. А это от меня лично, премия за то, что вчера скрутили налётчиков. Если что возвращайтесь. Я с удовольствием снова возьму вас на работу.
Буду помнить.
После ресторана поехал на вокзал покупать билеты на поезд.
Над городом висели свинцовые тучи, шёл затянувшийся дождь. Настроение было паршивым, теперь я понимал, почему в «Трёх сёстрах» Чехова Ирина с такой тоской и яростью повторяет строки: «В Москву, в Москву, в Москву!»
Вряд ли переезд решит все мои проблемы, скорее, создаст новые, но под лежачий камень вода не течёт.
А ведь я совсем недавно был на этом вокзале, выходил из вагона с каким-то радостным ощущением от хорошо сделанной работы. А потом раз! И радужная картинка побледнела.
Кассирша меня узнала (ну да, я ведь успел навести тут шороху в прошлую поездку), сразу сделалась самой любезностью. Она ведь не знала, что «корочек» опера в моём кармане больше нет, что я рядовой гражданин РСФСР, ставший «перекати-полем».
Взяв билет, пошёл в «коммерческий» магазин надо посидеть со Степановной, проститься по-человечески. Если нормально устроюсь в Питере, перетащу к себе после всего, что она для меня сделала, не хочется оставлять её одну. За эти дни мы буквально сроднились.
О своём решении я ей сообщил ещё вчера, когда вернулся из милиции. Степановна жутко расстроилась, хотя вида старалась не подавать, однако я слишком хорошо успел её изучить.
Набрав в магазине колбасы, сала, чая, сахара, конфет и прочих угощений к столу, нанял извозчика и покатил с подарками домой. А ведь я действительно привык уже считать его своим домом.
Вас как с ветерком прокатить? обернулся ко мне извозчик.
Можно и с ветерком, согласился я.
Тогда с богом!
Ещё на подъезде к дому Степановны я заметил знакомый автомобиль и не удивился, когда навстречу мне вышел Смушко. Хотя, если честно, видеть его здесь было странновато, тем более уже вчера мы с ним успели обстоятельно переговорить. Полундра был прав Кравченко твёрдо стоял на моём пути. Казалось, в мире нет силы, способной его сковырнуть.
Здравствуй, Жора! Лицо Смушко расплылось в широкой улыбке.
Здравствуйте. Чем обязан? Неужели проводить приехали?
Так ты всё-таки собрался уезжать? погрустнел начальник уголовного розыска.
Да.
И когда?
Уже сегодня. Даже билет купил. Пойдёмте внутрь, посидим я отвальную устраиваю.
Погоди Жора с отвальной.
А что? замер я.
Кое-что изменилось.
Только не говорите, что Кравченко сняли.
Кравченко никуда не делся.
Тогда для меня лично ничего не изменилось. Нам с ним в одном городе слишком тесно. А никто и не говорил про один город, Смушко хитро прищурился.
Я вас не понимаю.
Пойдём, прогуляемся, он бросил взгляд на небо. Дождь как раз закончился.
Хорошо, я только покупки в дом занесу.
Зайдя в дом, первым делом обратил внимание на лицо Степановны. От намётанного взгляда не укрылось, что она недавно плакала: глаза её покраснели и припухли. Сердце сжалось от боли и переживаний за эту прекрасную в своей доброте женщину.
Я обнял её и поцеловал в щёку.
Степановна, я выйду ненадолго. Ко мне тут бывший начальник заехал
Так пусть в дом заходит, всплеснула руками она.
Не хочет чего-то. Мы с ним слегка проветримся, а там будет видно может, и вместе зайдём. Да, это вот тебе, я положил на стол авоську с продуктами.
Ой, Жора! Ты же кучу денег, небось, оставил.
Ничего страшного, Степановна. Один раз живём.
Это ты верно сказал: один раз жизнь нам дадена. Ну, давай, погуляй только недолго, а я покуда стол накрою. Билеты-то купил?
Купил, Степановна.
И когда поезд?
Уже сегодня.
Сегодня, вздохнула она.
Мне снова стало как-то не по себе.
Ты не расстраивайся так. Как только устроюсь за тобой приеду.
Зачем я тебе нужна, перечница старая?
Глупости не говори, Степановна. Всё, пора мне скоро вернусь! ещё раз обняв Степановну, я вышел из дома.
Только не простудись! донеслось вслед. Прямо как мама, Царствие ей Небесное! Та тоже часто напутствовала меня такими словами и укутывала в три слоя одежды.
Эх, мама, мама Как обидно, что больше никогда не сядем с тобой за одним столом, не поговорим, не поделимся новостями.
Жизнь скоротечна, летит не заметишь, и очень часто приходится терять тех, кто нас любит больше всех на свете.
Проглотив вязкий комок слюны, вышел на крыльцо посмотрел на небо. Тучи постепенно рассосались, но и солнцем не пахнет.
Освободился, Жора?
Так точно.
Ну пошли, прошвырнёмся по улице. На ходу как-то легче думается.
О чём думать станем, товарищ Смушко?
О тебе, Жора.
А чего обо мне думать всё ведь решилось. Я уезжаю в Петроград. Деньги есть, попробую снять квартиру на первое время.
Почему у сестры не хочешь остановиться?
Тесно будет. Они ведь пополнение в семействе ждут, зачем им лишняя обуза.
Деликатный ты, Жора.
Какой есть. Я остановился. Товарищ Смушко, я ведь знаю, что вы человек крайне занятой, и если приехали ко мне, то по какому-то важному делу. Не надо ходить вокруг да около, говорите сразу, пожалуйста.
Да я и не собирался тянуть, усмехнулся Смушко. Просто у меня возникло такое впечатление, что ты серьёзно обиделся.
На обиженных воду возят.
Жора, только не надо мне врать, пристально посмотрел он на меня.
Хорошо, вы меня раскололи: меня действительно задело, но я большой мальчик, как-нибудь переживу, улыбнулся я.
Да я в этом и не сомневаюсь. Но мы тут по другому вопросу. Беда у нас случилась, Жора.
Что за беда? напрягся я.
На днях был убит начальник уголовно-розыскной милиции Рудановска, мой хороший друг Боря Токмаков.
Примите мои соболезнования. Я знаю, каково это терять лучших друзей, искренне сказал я.
Спасибо, Жора. Борис был отличным оперативником и настоящим коммунистом. Три месяца назад его поставили на эту должность и вот Смушко замолчал.
Нашли убийцу?
Сам понимаешь, времени прошло слишком мало. По горячим следам расследовать не получилось, значит, впереди долгая и кропотливая работа по поиску преступников.
Как это произошло?
Очень жестоко и кроваво. Бандиты ворвались в их квартиру, убили Бориса, жену и двух детей: младшему было всего пять лет, Жора! Ты представляешь всего пять! Жену и дочку изнасиловали, демонстративно, прямо на глазах у Бориса, и только потом застрелили.
Звери! со злостью бросил я.
Хуже зверей. Во сто крат хуже! И мы во что бы то ни стало должны отыскать этих сволочей, твёрдо объявил Смушко.
Мы? замер я. Вы сказали мы?!
Ты не ослушался, Жора. Мы! И у тебя будет ключевая роль в этом расследовании. Ты хорошо показал себя, поэтому я предлагаю тебе занять должность начальника милиции Рудановска и найти того, кто убил Бориса и его семью.
Подождите, товарищ Смушко даже если я соглашусь, Кравченко употребит всё своё влияние, чтобы этого не произошло, заметил я.