Робби! Что я сказала тебе перед тем, как выйти из дома?
Не спрашивать про бионическую руку, знаю, но мне слишком интересно.
Я покажу. Только не сейчас.
Почему не сейчас?
Потому что мы с рукой очень устали после долгого путешествия на машине, двух поездах и пароме.
Ладно. Робби залез на заднее сиденье «Лэнд Ровера». Тогда покажете мне ее завтра, когда ваша рука немножко отдохнет, хорошо? Обещаете?
Обещаю.
Робби пристегнул ремень, удовлетворенно улыбаясь.
Если ты не против заехать и выпить с нами чаю, я тебя потом подброшу, сказал Дуглас, выворачивая свой старенький внедорожник на шоссе, которое круто поднималось наверх. Или хочешь сначала закинуть свои вещи?
Он хочет не это, он сначала хочет поехать к нам домой!
Робби, следи за языком!
Ну, на самом деле он прав. Мне бы этого хотелось.
Мальчик не сводил с него глаз. Он глядел на руку и кисть Саймона, покоящуюся на сиденье между ними.
Как тебе кажется, изменилось что-то? спросил Дуглас, показывая рукой на окружающий пейзаж.
А за последнюю тысячу лет что-то изменилось?
Ну да тысячу лет назад людей здесь было больше, чем овец и участков для размежевания.
Все точно так же, как и в последний раз, когда я был здесь.
Ты еще не видел наш дом!
Но и дом тоже выглядел по-прежнему по крайней мере, спереди: низкий, выкрашенный в кремовый цвет домик, окруженный полем и холмами. Раньше Дуглас жил в нем один. Но когда они вышли из машины, Саймон заметил пристройку с мансардой, притулившуюся у задней части дома, которая выходила к морю.
В прошлом месяце мы ее наконец-то закончили. Ты знаешь, как тут все делается.
Видите? Посмотрите, мистер Саймон, вон там наверху МОЕ окно. В МОЕЙ собственной комнате.
Ничего себе, Робби, какой обзор! Ты можешь выслеживать контрабандистов и шпионов, а не только птиц и тюленей.
Серые глаза Робби округлились.
Контрабандистов?
Разумеется, тебе понадобится хороший бинокль.
О, у меня есть!
И телескоп тоже не помешает.
Мальчик нахмурился.
По поводу него надо будет спросить. Но все равно это хороший план. Если хотите, можете быть моим помощником.
Эх, Робби, если бы но тебе нужен кто-то на постоянной основе, а мне придется возвращаться через пару недель. От меня большой пользы не будет.
И все-таки, пока вы здесь. Мы могли бы
Ты мог бы пойти переобуться и помыть руки перед чаем, вот что ты мог бы сделать, Робби Бойд. Давай марш! Дуглас принялся затаскивать внутрь мешок гравия, который оставили рядом с домом.
У тебя отличный парень, Кирсти.
Она улыбнулась.
Ну да. И еще один ожидается весной, но мы пока ему не сказали. Его нужно к этому подготовить, а то он привык тут командовать курятником, наш Робби.
Саймон прошел за ней в дом. Кирсти. Она не изменилась. Она была все той же высокой, дружелюбной и беззаботной молодой женщиной, с которой он встретился шесть лет назад, завел мимолетный роман и получил по челюсти от Дугласа за свои потуги. И все-таки не той же. Она была матерью, женой, активным членом небольшого сообщества, в котором все рассчитывали друг на друга, особенно во время долгих тяжелых зим. Она больше не была такой легкомысленной и беззаботной, хотя ее открытость и непослушные волосы остались при ней.
Он не жалел, что тогда ему не удалось отбить ее у Дугласа. Круглогодичная жизнь на Тарансуэе была явно не для него, и ограниченный, замкнутый уклад острова свел бы его с ума. Он желал им всего самого лучшего и был рад, что они создали семью здесь: этому месту нужна была молодая кровь. Но в то же время Саймон им завидовал. Дом. Они всегда рядом друг с другом. Маленький Робби. Еще один ребенок на подходе. Спокойная, оседлая жизнь.
Он стянул ботинки, прежде чем зайти на новую шикарную кухню Кирсти; окна выходили на море, а от плиты исходило приятное тепло. Даже когда светило солнце, на Тарансуэе нужно было зажигать духовки и камины.
Я буду сидеть рядом с вами, мистер Саймон.
Да, господин Робби, так что следи за манерами, и никаких назойливых вопросов, а то отправишься в постель.
А вы можете держать вилку вашей бионической рукой?
Робби
Нет, все нормально, Кирсти. Да, могу я могу делать фантастические вещи этой рукой, но через несколько месяцев мне привезут еще более фантастическую, и я смогу застегивать пуговицы и чесать за ухом.
Протез был настолько удобным, насколько это вообще возможно на данном этапе. Саймон прошел много часов физиотерапии, и его ждало еще больше, плюс уроки по использованию новой руки, которая являла собой практически произведение искусства. Через какое-то время он полностью привыкнет к ней, так ему сказали. Он почти не будет чувствовать ее и станет использовать так же инстинктивно, как и правую руку. Почти. Но ему сказали и кое-что другое.
Дело не только в механизме работы ваших конечностей, говорил Алекс, его физиотерапевт. И даже не в том, как вашему мозгу удается справляться со всеми различиями между вашей настоящей рукой и протезом, а ему приходится это делать. Дело в ментальном восприятии. В принятии.
В позитивном мышлении?
Речь скорее об отсутствии негативного мышления. Это придет, Саймон.
И он знал, что процесс уже начался. С физической точки зрения он начался хорошо. Психологическое испытание оказалось более серьезным, как Алекс и предсказывал. Он работал с достаточным количеством военных без ног, без рук и с разными другими комбинациями.
Тело готово. С ним работать гораздо проще, чем с мозгом, который чаще всего отказывается. А это уже не мой профиль.
Он более чем хотел заниматься с Алексом столько часов, сколько нужно. Он тренировался, заставлял себя и удивлялся собственному прогрессу. Но что касалось его ментального состояния, он отказывался от встреч с психологом, которого присылало полицейское управление, и от посещения группы реабилитации, хотя и понимал, что это неправильно.
Они ели жареную рыбу с сегодняшнего улова, картошку и горох с разросшегося огорода Кирсти. Свежие продукты на острове было сложно достать, только если ты не выращивал их сам, а выращивать самому было непросто с учетом короткого лета, не особо благодатной почвы и более или менее непрекращающегося ветра с моря.
Робби совершенно затих после того, как они доели яблочный пирог, овсяные печенья и чеддер. Он слегка сполз на стуле и замер.
Так, молодой человек, мне известны ваши уловки. Сиди спокойно и тебя никто не заметит, да? Еще десять минут. Саймон, не хочешь чашечку чая и глоточек чего-нибудь?
Через десять минут Кирсти пригрозила пальцем своему сыну. Без единого слова он вышел из-за стола и бросил последний восхищенный взгляд на руку Саймона.
Знаешь что, Робби? Почему бы завтра после школы тебе не зайти ко мне, и тогда я покажу тебе ее как следует и расскажу, как эта штука работает? Ты должен увидеть, насколько она хороша.
Мальчик задумался, а потом вместо рукопожатия обнял Саймона, прижавшись к нему всего на секунду, мягко, как кошка, и быстро убежал спать.
Два
Ранним утром следующего дня, все еще помятый и несвежий после вчерашнего путешествия, Саймон отправился бродить по острову. Сначала он поднялся по однополосной дороге, ведущей на холм и доходящей приблизительно до его центра. Отсюда дорога снова спускалась вниз, и, поскольку с этой стороны Тарансуэя жило совсем немного людей, она была узкая и каменистая: никто за ней не ухаживал.
После нескольких миль монотонной утомительной ходьбы Саймон снова начал карабкаться вверх по скалам над неспокойным морем. Внизу ему открывалась длинная полоска песчаного залива. Бакланы и моевки липли к каменистым склонам, время от времени взлетали, а потом опять ныряли в свои норы. Впереди было только море, которое с этой стороны никогда не было спокойным, никогда не стихало. Огромные волны накатывали одна на другую и оставляли одну длинную пенную линию на берегу. Он бы не смог услышать себя за ревом моря и галдежом птиц. Но здесь не с кем было разговаривать.