«Когда воюют ум и сердце обратись к молитве», ответила Эстель.
«А лучше прикончи бокальчик красного», завершила Агнес.
Для Нины не существовало религии. Если Бог и был, то наверняка его список дел ограничивался двумя пунктами: «нежиться на подушке из облаков» и «как можно точнее плюнуть в Нину Стелманис», потому что ничего, кроме испытаний, Господь ей за всю жизнь не послал. Однако в глубине души продолжала теплиться вера в нечто, не имевшее объяснения.
Быть может, в безграничные силы мироздания?
Нет-нет, пяти органов чувств точно было недостаточно, чтобы начать общение с Вселенной. И раз ничто не могло дать ответы, Нина решила положиться на шестое, оно подсказывало, что Эстель знает, где в городе найти покой.
Закончив расписывать очередной чек видами Порт-Рея, Нина бросила его к остальным рисункам в банку для чаевых. Стоит ли вообще говорить, что, кроме мусора, никаких чаевых там отродясь не было? Она надела куртку и покинула кофейню без объяснений. Марго особого любопытства не проявляла, уже за это к ней можно было проникнуться симпатией.
По городу Нина шла неторопливо, наслаждаясь редким безоблачным днем. Полупустые улицы создавали впечатление, что бескрайние просторы ясного неба заставили жителей с непривычки попрятаться по домам. Вскоре на горизонте заблестела водная гладь, а близ набережной показалась портрейская святыня. Грудь заполнил бодрящий морской воздух.
В общем виде храм смотрелся скромно невысокий, из белого камня; серебряные кресты отражали осеннее солнце на пикообразных башнях. Холодные лучи света крались сквозь цветные витражи в стрельчатых окнах и согревались в свечах залы. Внутри купол опирался на каменные колонны, соединенные заостренными арками; проемы открывали фрески на стенах. Были ли они библейскими или содержали апокрифические сюжеты можно было только догадываться. В нишах за алтарем мраморные скульптуры умиротворенно вкушали божественное присутствие с тонким, сладковатым ароматом ладана. Атмосфера храма располагала к тому, чтобы поставить весь мир на паузу и заглянуть в себя.
Нина нашла свое место у фрески златокрылый ангел бил в грудь рогатое чудовище не то копьем, не то снопом божественного света. Чем дольше она смотрела на нее, тем больше поддавалась очарованию. Словно ища у ангела поддержки, Нина не могла отвести от него глаз: какое внушительное смелое лицо, какие чудесные белые с золотом одеяния, все вызывало трепет.
«Ангелом сраженный», неизвестный автор, четырнадцатый век.
Глубокий голос эхом ударился о каменные стены. Нина вздрогнула. Рядом с ней стоял высокий холеный мужчина лет пятидесяти в черной сутане и с молитвенником в объятиях.
Отец Габриэль, представился он.
Нина, через паузу добавила, Стелманис.
А, родственница Эстель, задумчиво проговорил служитель церкви.
Тоже верите в эти сказки про особняк?
Нет, на его лице появилась легкая тень улыбки, но хочу, чтобы вы знали: легенды на пустом месте не рождаются.
Что вы можете об этом рассказать?
Взгляните туда, Габриэль указал на одну из скульптур в конце залы. Отец Вимон, тринадцатый век, времена активной борьбы с ересью. Церковь изгоняет дьяволопоклонников из города. Угадаете, где было найдено их пристанище?
На холме.
Верно. В манускриптах упоминаются обряды с жертвоприношениями, которые регулярно проводились в том месте. Понимаете, во имя кого.
Убивали домашний скот?
Людей, холодно поправил Габриэль. Кровью умерщвленных последователи культа омывали руки, лицо, после чего переходили к ритуальным песнопениям. Недобрые это обряды. «Барнадетт» построен буквально на трупах. Знаете, сколько костей было найдено, когда закладывали фундамент? А сколько еще осталось?
Он ненадолго замолк, словно дал Нине время подумать над ответом, а затем закончил:
Отсюда и пошла дурная слава.
Нина вновь вскинула глаза на «Ангелом сраженного».
Он существует? кивнула она в сторону фрески, дьявол?
Есть лишь Бог, твердо ответил Габриэль. Ни в кого другого я не верю.
Сумрачную гостиную «Барнадетт» наполняла богатая, но устаревшая мебель. У дальней стены пылал камин, рыжие отсветы зыбкого пламени скользили по высоким полированным стульям, очерчивали диванчики, по-компанейски смотрящие друг на друга, отскакивали от позолоченных подлокотников. В простенках между окнами стояли декоративный стол из стекла, зеркало и старинное черное фортепиано с пожелтевшими клавишами. С потолка спускалась огромная люстра, в хрустальных подвесках играли огненные блики, рассыпаясь причудливыми искрами на потолке.
Нина устроилась с книгой на диване, но чтение не шло. Она то и дело украдкой следила поверх страниц за собравшимися. На пушистом коврике у камина Грейсон пытался обыграть Агнес в карты. Задумчивая морщина на переносице свидетельствовала об абсолютной серьезности его намерения.
Джеймс брал у Эстель уроки музыки. Его противостояние с фортепиано выглядело умилительно и дико, но Джеймс показывал себя старательным учеником. Под бдительным руководством Эстель он вел сентиментальную мелодию, пока его пальцы раз за разом не промахивались мимо нот. Он ругался и начинал заново. Им двигал особый азарт. В очередной раз спутав «ми» и «ре», Джеймс всплеснул руками и матерно выразился. Эстель оставила его слова без комментариев и вместо этого перехватила клавиши. Гостиная заполнилась музыкой плавный, нежный мотив постепенно перетекал в более настойчивый и тревожный, чаруя своей силой.
Нина, вот ты где! в зал ворвался Люциус, неся подмышкой объемный бумажный рулон. Придешь на мое выступление?
Она с трудом могла припомнить, когда встречала Люциуса в последний раз, отчего само его появление сбило с толку сильнее услышанного. Он сел рядом с Ниной и сунул ей в руки плакат с громким заголовком «Невероятный Люциус Страйдер».
Ниже витиеватым шрифтом «Шоу иллюзий».
А далее портрет: лицо эталон мужской красоты, черные кудри, зеленые глаза все узнаваемые черты Люциуса присутствовали, но что-то делало его написанный образ не схожим с действительностью, он был еще прекраснее, чем в жизни. Не таким бледным, не таким изнеможенным. Может, настоящий Люциус и пытался скрыть следы усталости за обаятельной улыбкой, но потускневший взгляд выдавал все.
Будет много фокусов, он поднес руку к лицу Нины и выудил из воздуха монетку, ты не пожалеешь. Люциус вложил добычу ей в ладонь и покинул гостиную так же стремительно, как и вошел.
Впечатленная простым трюком, Нина пребывала в состоянии легкого ступора. Она даже не сразу поняла, что произошло, когда кто-то из-за спины грубо выдернул из ее рук афишу. Стремительно обернувшись, Нина застала человека, которого, к непомерному удивлению, видела впервые.
Эти плакаты однозначно лучше предыдущих, с кислой улыбкой оценил мужчина.
Он был строен и высок. Лицо имело властные черты широкие квадратные скулы, тяжелые брови, а прямой нос и чувственные губы делали внешность нескучно смазливой. По опущенным уголкам глаз можно было заключить о его меланхоличной натуре, но что-то подсказывало Нине, что человек перед ней скорей вспыльчивого темперамента. Его золотисто-каштановые волосы были всклокочены, как будто он только встал с постели, а рукава белой рубашки закатаны выше локтей, обнажая на внутренней стороне предплечья темный рисунок на татуированных игральных картах вместо трех главных достоинств красовались черепа.
С появлением незнакомца в гостиной повисла тишина: прервалась музыка, смолкли разговоры. Эстель одарила мужчину хмурым взглядом, на что тот невинно пожал плечами: