В книге знаменитого китайского философа Конфуция «Лунь Юй» (6 век до н. э.) золотое правило толкуется так: «Цзы-гун спросил: можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом? Учитель ответил: это слово взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе» (XV, 23). В выдающемся литературном памятнике древнеиндийской культуры «Махабхарата» (его истоки относят к концу 2 тысячелетия до н.э., хотя свой нынешний вид книга приобрела в середине первого тысячелетия н.э.), легендарный носитель мудрости Бхишма перед смертью наставляет: «Те поступки других, которые человек для себя не желает, что самому неприятно, пусть не делает другим людям».
По учению основателя буддизма из Индии Гаутамы Будды (6 век до н.э.) состояние просветления, или духовного совершенства достигается через смирение, щедрость, милосердие, воздержание от насилия и самоконтроль. Неудивительно, что одно из изречений Будды, посвященных поведению человека, гласит: «Как он поучает другого, так пусть поступает и сам. Полностью смирив себя, он может смирить и других» (Дхаммапада, XII, 159).
Вот как «золотое правило» звучит в устах некоторых из знаменитых Семи Мудрецов Греции ранней античности. Питтак наставлял слушателей: «Что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам». Фалес же на вопрос «Какая жизнь самая лучшая и справедливая?» ответил: «Когда мы не делаем сами того, что осуждаем в других». Историк Геродот приписывает одному из гуманных правителей античной Греции следующие слова: «Я сам ни за что не стану делать того, что порицаю в моем ближнем».
«Золотое правило», как одно из важнейших требований этики христианства, воспринявшего и переработавшего на свой лад этические заповеди иудейской Библии, ярко выражено в Нагорной проповеди Иисуса Христа. Вот его формула в Евангелии от Матфея: «Итак, во всем как хотите, чтобы с Вами поступали люди, так поступайте и Вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7,2). В христианской этике правило взаимности в отношениях людей, как и в этике иудаизма, вытекает из двуединой заповеди любви к Богу и людям, которая в Евангелии от Матфея звучит так: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (22:3740).
Как видим, «золотое правило» взаимно справедливого поведения, как компромисс всеобщности морали и свободы индивидуальной воли, было осознано и проповедовалось мудрецами и моралистами всех великих культур древности примерно в одну и ту же эпоху «осевого времени», в которой, по мнению Ясперса, завершилось становление современного человека и его духовных ценностей.
Считают, что «золотое правило» содержит в свернутом виде рожденную долгим опытом этого становления новую стратегию этического поведения по контрасту и в противовес нравственным устоям доцивилизационного родоплеменного строя жизни. Последний держался на изначальном и безусловном разделении людей на «своих» и «чужих» и вытекающей отсюда этической норме равного возмездия «чужому» за равный ущерб «своему», называемой правилом «талиона». Его классическая формулировка в Библии «душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх. 21:2426) воспроизводит господствующее во всем древнем мире правило справедливой ответственности («мера за меру»), и в нем можно увидеть истоки «золотого правила». Из тысячелетнего опыта равного воздаяния «чужому» за нарушение или преступление против «своего» постепенно вырастает не взамен, а наряду с древнейшим правилом взаимного возмездия понимание ценности взаимного обмена дарами или душевным сочувствием и введение его в этическую норму6.
Вместе с христианством и его этикой, унаследованной в своей основе от иудаизма, «золотое правило», как и заповедь любви к ближнему с ее требованием справедливости и милосердия, были усвоены европейской философией и культурой. Они превратились в почти синоним нравственности и прочно вошли в общественное сознание западного мира, заложив также этические основы его системы благотворительности и филантропии. О необходимости во взаимопомощи, сочувствии и симпатии в социальном поведении людей твердили, хотя и с разных позиций, почти все видные европейские мыслители 18-го и 19-го веков.
Однако интеллектуальный путь к этим основам был весьма противоречивым. О том свидетельствует противоположность этических взглядов на истоки альтруизма двух наиболее символичных фигур Нового Времени: Адама Смита идеолога частнокапиталистического рынка и Огюста Конта проповедника социализма и идеи «богочеловечества».
Адам Смит и Огюст Конт: что рождает альтруизм «невидимая рука рынка» или «любовь к человечеству»?
Адам Смит (17231790), который больше всего известен как апостол свободного и вместе с тем безжалостного к людям капиталистического рынка, был о чем знают меньше также страстным проповедником нравственности, взаимной симпатии всех людей, даже если они вовсе чужды друг к другу. «Какую бы степень эгоизма мы ни предположили в человеке, писал он в своей «Теории нравственных чувств» (1759), природе его, очевидно, свойственно участие к тому, что случается с другими Нам слишком часто приходится страдать страданиями другого, чтобы такая истина требовала доказательств». И далее: «В чем бы ни состояла причина симпатии, и каким бы образом ни вызывалась она, ничто не доставляет нам такого удовольствия, как сочувствие к нам, если мы его встречаем в других людях, и ничто так не оскорбляет нас, когда мы не встречаем его»7.
«Теория нравственных чувств» была опубликована А. Смитом за 15 лет до его «Исследования о природе и причинах богатства народов» (1776) «библии» классической политической экономии капитализма и впоследствие была почти забыта. Но при жизни Смита она стала настольной книгой по нравственной философии для людей беспощадной эпохи первоначального накопления капитала и массового обнищания населения, сопровождавших промышленный переворот сначала на Британских островах, а затем и в остальной Европе.
На необходимости взаимной симпатии Смит-моралист настаивал с позиций индивидуализма, то есть признания независимости и самоценности личности, исходя из ее естественных от природы ли, от Бога ли прав. Это была возрожденческая идея, овладевшая умами большинства европейских мыслителей эпохи Просвещения и воплощенная ими, начиная с Руссо, в теории «общественного договора».
Признавая естественным и потому законным, право индивида добиваться своей личной выгоды, что есть эгоизм индивидуалиста, Смит считает, что именно этим человек исполняет свой общественный долг, если если при том он не только добросовестно занимается собственным делом, но и считается с интересами других, ставя себя на их место или входя в их положение. Этот подход стал еще одной версией «золотого правила» морали, на этот раз эпохи становления промышленного капитализма. Как и прочие пастыри индивидуализма и идеи полезности, или утилитаризма, той эпохи (Гоббс, Бентам и другие), Смит твердит, что быть существом общественным выгодно: будь сколько угодно эгоистичным, но в пределах общества, процветанию которого ты способствуешь, как раз преследуя личный интерес. Именно в этом заключается смысл смитовского понятия «незримая рука», которая, как воля Бога, направляет в хозяйственной жизни корыстные интересы частных лиц ко благу всех. Смит полагал, что в основу этих интересов следует положить не одну лишь пользу, о чем при нем и после него твердили утилитаристы, но и врожденное живущему в обществе человеку «чувство симпатии» (сейчас мы бы сказали сочувствия или сострадания) к себе и другим людям. Этим чувством и определяется по Смиту нравственная оценка человеком как сторонним наблюдателем (своим вторым «Я») своих и чужих поступков, используя критерий совести и справедливости. Итак, долг и совесть, симпатия и справедливость вот какие этические обязательства внушал Смит-проповедник и Смит-психолог своим современникам на пороге промышленного переворота, который он обосновал теоретически как ученый-экономист8.