***
Ваш Совет полное дерьмо! Анна словно услышала его мысли о Совете.
Ты уже это говорила. Борис поморщился. Нужно было прекращать этот бесполезный разговор.
Надо будет, ещё сто раз повторю. Ты мою позицию знаешь. Я её ни от кого не скрываю. То, что вы сделали что мы сделали, да-да, мы все сделали, потому что не возмутились, промолчали, кто-то даже поддержал так вот, всё это, оно нам аукнется. Уже аукается. Мы изуродовали наш мир, и теперь в этом уродливом, перевёрнутом мире растим детей. Монстрами, Боря, растим. Они уже не понимают, что хорошо, а что плохо. Где правда, а где ложь. И над всем этим Паша с нимбом на голове. И со своей ублюдочной уверенностью в том, что он может решать, кому жить, а кому умирать
При упоминании Павла голос Анны сорвался. Стал глухим, хриплым. Борис почувствовал, как в душе разливается пустота, плечи его против воли ссутулились, опустились, словно невидимая рука накинула ему несколько лет, превращая в уставшего от жизни старика. Чёртов, чёртов Пашка! Он всегда стоял между ним и Анной. Стоял раньше, когда она его любила. Стоит сейчас, когда она его ненавидит.
Борь, а может поговорить с ним, а?
Борис медленно повернулся. Эти новые, незнакомые, даже просящие нотки в голосе Анны удивили его, но он не хотел, чтобы Анна это видела.
О чём?
Анна тоже повернулась к нему. Её лицо было совсем близко. Так близко, что можно было рассмотреть тонкую сеточку морщин у глаз и в уголках губ. Маленькую родинку на левой щеке. Едва заметный белый шрам чуть повыше виска.
О чём? повторил он.
Обо всём этом ну не знаю Должно же к нему наконец прийти какое-то понимание, он же
Ань, Борис устало вздохнул. Но ты что, Пашку не знаешь? У него же принципы
Да, про Пашины принципы я иногда забываю, усмехнулась она, и вдруг, словно вспомнив о чём-то, встрепенулась. Кстати, что это за история со вспышкой гриппа на нижних уровнях? Я сегодня была на совещании у себя в департаменте. Я имею в виду не сам грипп, я говорю о карантине. Кому в голову пришла безумная мысль об изоляции людей на отдельном этаже? Не в инфекционке, не в любой другой больнице? Это опять инициатива Савельева? Ладно, можешь не отвечать. И так понятно, кто за всем этим стоит.
Анна замолчала. Чуть покачала головой.
Ну я пойду тогда. А тебе спасибо, Боря. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Аня
Но она уже не слушала его. Поднялась и твёрдым шагом зашагала по дорожке в пластиковым щитам-заграждениям. Не доходя до них, обернулась, внимательно посмотрела на Бориса и ещё раз тихо повторила:
Спасибо тебе, Боря.
Глава 10. Кир
Люди сбились небольшими группами у ярко освещённого офиса, жалюзи на окнах которого были опущены до упора, а дверь, наоборот, приветливо и зазывно распахнута. Время от времени кто-нибудь отделялся от одной группы и подходил к другой, и эти людские островки подвижные, изменчивые колыхались, то сливаясь, то разобщаясь и распадаясь на несколько новых. Дети, помладше или более робкие, жались к матерям, утыкались в их руки, пытаясь найти защиту во всемогущих материнских ладонях, а те, что постарше и побойчей, уже освоились и, перекрикивая друг друга, носились тут же, наматывая круги, но далеко не убегая. Иногда на них шикали, но больше так, для проформы взрослых тревожило другое. Общая неизвестность, предчувствие надвигающейся беды, некое коллективное бессознательное чувство, которое поднимается откуда-то из глубины, словно древнее морское чудовище.
Кирилл шёл следом за матерью и за отцом, аккуратно придерживающим всё ещё всхлипывающую Марину.
Куда? Не видишь очередь? отец Кира хотел войти в офис, но дорогу ему преградил высокий крупный мужчина с тяжёлым взглядом и квадратной челюстью. Он ещё хотел что-то сказать, но тут на его лице промелькнула тень узнавания. А, это ты, Иван. Здорово.
Мужчина протянул руку и обменялся с отцом крепким рукопожатием.
Что там, Роман? отец кивнул в сторону открытой двери.
Медпункт, и, поймав вопросительный взгляд отца, сказал. Пойдём в сторонку отойдём, покалякаем. А это что, все твои?
Мужчина окинул быстрым взглядом Кира, мать и Марину, которая так и приклеилась к ним.
Жена, сын и отец на секунду запнулся, подыскивая определение для их нечаянной спутницы. И соседка.
Отец и его знакомый отошли в сторону, о чём-то негромко заговорили. Кирилл видел, как отец хмурится, трёт рукой гладко выбритую щёку очевидно, то, о чём говорил ему этот мужчина, было не очень радостным.
Радоваться и на самом деле было нечему.
После того, как подошла их очередь, и в ярко освещённом помещении медпункта каждого из них прослушали, измерили температуру и записали в журнал, Егор Саныч (вот где оказывается был их участковый врач всё это время) устало сказал, повторяя, видимо, в сотый раз произнесённые за день слова:
Вас здесь собрали на карантин, как контактирующих с заболевшими. В Башне, предположительно, новый штамм гриппа. Основные симптомы: сильный удушающий кашель, ну и общее недомогание. Если станет плохо или температура повысится, немедленно в медпункт. Ко мне, к Наде, к Ире.
Его Саныч показал рукой в сторону медсестёр маленькой круглой Нади и высокой Ирины, той, что работала в медсанчасти на их тепличном уровне и которая осматривала Лазаря.
И, пожалуйста, без паники. Сегодня вам выдали сухой паёк, завтра сюда должна прибыть медицинская бригада. Привезут лекарства и горячую еду. Я надеюсь.
Последние слова Егор Саныч добавил почти шёпотом.
Егор, осторожно спросил отец. Почему именно сюда нас согнали? Не в инфекционную больницу, не в любую другую? Что ж там мест нет, что ли?
Может, и нет, пожал плечами врач. Всё-таки сто шестьдесят пять человек с пяти уровней не шутка. Сказали, наверху приняли такое решение.
Видно было, что Егор Санычу и самому было не по нутру всё это, но выказывать своё сомнение на глазах вверенных ему людей или того хуже оспорить его, он не мог.
Иван, возьмите спальники в тридцать четвёртом кабинете, помнишь ещё, наверно, где это.
Помню, конечно.
Вот и хорошо. Там Роман ребят организовал спальники людям выдавать. Ну и найдите место, где расположиться. Комфорт тут, конечно, условный, но всё же. Единственное, что прошу не разбегайтесь далеко по этажу, лучше уж тут рядом. Нас ведь всего трое. Медиков, я имею в виду. Завтра, надеюсь, будет больше, Егор Саныч устало вздохнул и закрыл ладонью глаза.
***
Спальники выдавали Вовка Андрейченко и Лёха Веселов. Кирилл даже не ожидал, что так обрадуется при виде друзей.
Давай, подключайся! весело скомандовал Вовка и кинул ему свёрнутый спальник.
Да прямо разбежался. Кто мне за это заплатит?
За зарплатой это не ко мне. Это к Роману Владимировичу обращайся, Вовка показал пальцем в сторону.
Ага. Рискни здоровьем, заржал неунывающий Лёха.
Кирилл повернул голову. Знакомый его отца, тот самый с квадратной челюстью, который преградил им путь в медпункт, стоял чуть поодаль. Рядом был и отец Кира, и только что подошедший Егор Саныч.
А он вообще кто? спросил Кир.
Вообще, начальник мой. Роман Владимирович Бахтин. Э, куда без спроса хватаешь, Вовка Андрейченко стукнул по рукам мелкого пацана, который подбежал и схватил спальник. Пацан заныл и, отбежав в сторону, показал им кулак. Вовка усмехнулся, а потом, опять повернувшись к Киру, продолжил. Бригадир грузчиков он.
Здоровый мужик, и взгляд такой ну, Кир опасливо повёл плечами.
Как у убийцы, да?
Ну.
Он и есть убийца, подал голос Лёха. Наши мужики с уровня рассказывали, что он бабу одну замочил. Брата своего то ли жену, то ли любовницу.
Да врут, а ты и уши развесил, Кирилл небрежно цыкнул. За убийство же смертная казнь. А этот ваш Бахтин живее всех живых.
Отмазали. Говорят, он раньше где-то наверху работал. В охране у какого-то важного шишки