Что?
Превратит наши рекомендации в сборную солянку советов. И поступит, после какой-то, дай Бог, чтобы удачной, стыковки трёх разных советов, по четвёртому варианту. Своему. А потом всем трём будет предъявлять претензии. Потому что поступит непременно неудачно: если бы человек знал, что делать, он за советом не пошёл бы. А так: один советчик один ответчик.
Кроме того, что мешает вам, каждому и каждой, работать в своём районе и делать то же, что и я? Согласись, что четыре человека в разных местах города лучше, чем четверо в одном месте? Ведь людям придётся ехать именно в мой район. А так они бы обратились к вам и не теряли времени зря.
Кроме того, у каждого из вас, небось, тоже есть какие-то связи, чтобы помогать нуждающимся? И если бы нас появилось четверо таких, мы этими связями могли бы обмениваться, чтобы помочь всем обратившимся.
Надо подумать, сказала Маня.
Думать всегда полезно. Особенно если мозги рабочие и при этом есть понимание, куда думать и о чём. И какова цель этих размышлений, то есть к чему следует придти в итоге.
Не подкалывай, я привыкла за столько лет.
А я вполне серьёзна.
Кто бы спорил!
Подруга внимательно смотрела на Антонину, сомневаясь, как будет воспринято ещё одно её предложение.
Тонь, а ты не думала о том, чтобы со своих клиентов брать деньги за консультации? Обычный бизнес, так все делают.
И тут же поняла, что рискнула, причём основательно, их отношениями, потому что Антонина смотрела на неё с таким потрясением, переходящим в оторопь, будто вдруг обнаружила, что дружила три десятка лет не с человеком, а с каким-то монстром!
Бизнес? А о существовании такого понятия, как помощь, причём безкорыстная, ты никогда не слышала? Где были мои глаза три десятка лет? Или это ты только теперь стала такой То есть дала себе и своим наклонностям волю? Или в молодости сама не знала, что в тебе сидит?
Не злись, я просто предложила!
А я твоё предложение отметаю: никакого сотрудничества не будет. Ты, если хочешь, можешь брать и деньги, но ко мне с подобными предложениями не суйся. А то распрощаемся. Несмотря на десятилетия дружбы. И запомни: я помогаю. А ты, как выяснилось бизнес-менша. Ну-ну!
Тонь!..
Молчи!
Дальнейший разговор, перешедший в разряд светский, не заладился и подруга стала собираться домой.
Ты мне вот что скажи, Маня, ты откуда взяла эту идею? Сама додумалась или подсказал кто?
Муж.
Привет ему. Давай, до свидания!
М-да, тридцать лет доброй дружбы коту под хвост! И ведь просила не рассказывай никому, кроме нуждающихся, что есть такая баб Тоня, которая поможет. Нет, доложила мужу. А у мужа, как у всякого мужчины, немедленно сработала деловая хватка: тут же денег можно снять немеряно! А про расклад, когда о деньгах и речи быть не может, ему можно даже не рассказывать? Если денег снять можно, то непременно и нужно!
Баб Тоня решила в будущем всегда, непременно, спрашивать у звонящих, кто им дал номер её телефона. И если окажется, что Маня, быть особо бдительной: кто-то может предложить деньги напрямую, кто-то попытается «забыть» конверт, кто-то сделает вид, что просто в подарок что-то принёс. Следовательно, придётся предупреждать и убеждаться, что её слова восприняты серьёзно.
Но девушка, которую привела Ксения, вряд ли думала об оплате услуг баб Тони, ибо нуждалась в серьёзной помощи. Она была сокурсницей Ксении и как-то сразу к ней прильнула: сколь сложным и трудным не было бы положение семьи новой подруги, у самой девушки ситуация была куда серьёзнее. Даже страшнее.
Отец избил жену, мать девушки, так, что она от этих побоев умерла. И больница не помогла. Старший сын, в отместку, избил отца настолько страшно, что тот стал инвалидом, а сын сел на пять лет. Осталось три сестры, каждая из которых оказалась в очень сложной ситуации. Девушку, просящую баб Тоню о помощи, Аллу, забрала самая старшая сестра, четвёртая, которая жила с мужем в другом городе. Две средних остались вдвоём, на попечении тётушки, сестры покойной матери. Но у тётушки была своя семья
Всё пережитое оказало на Аллу такое впечатление, что она не могла оставаться в любом помещении, да и вне оного, одна, нервы были на таком постоянном взводе, что любое шевеление пёрышка вызывало реакцию, которая соответствовала бы появлению дикого зверя.
Понятно, что практически никто не рисковал с ней, такой неадекватной, болезненно реагирующей на самые простые вещи, дружить. А Ксения рискнула? Тоже нет. Просто привела к баб Тоне. Ведь она уже стольким помогла, значит, и с Аллой разберётся.
Самым верным решением было, для начала, отправить девушку на лечение к невропатологу, а то и положить в больницу. Алла сопротивлялась, мол, ей уже никакие врачи не помогут! но баб Тоня заявила, что в этом случае она отказывается помогать!
У тебя дико расшатана нервная система. Это не голова с катушек слетела, а нервы не выдержали всего, что тебе досталось. Понимаешь разницу? И до тех пор, пока ты нервы не вылечишь, ты и никто в своей жизни изменить не сможешь. Люди тебя боятся, потому что ты к любому человеку просто прилипаешь. Это очень не привычно, часто резко неприятно, и они резко отстраняются. Просто потому, что каждому живому существу нужно личное пространство. А ты это пространство у них отнимаешь. Ко мне можешь прилипать, но только в случае твоего согласия лечиться. Я буду тебя каждый день в больнице навещать, пока тебе не станет легче. Точнее, пока не вернёшься в норму. Нервы не вернутся в норму.
Имей в виду, что врач моя давняя знакомая, отличный специалист. И она может записать тебя либо под любой другой фамилией, либо и вовсе, как анонимную пациентку.
А с бурсой твоей я улажу: позвоню и скажу неважно, что скажу. За прогулы тебя не отчислят. А через пару недель вернёшься и продолжишь с того же места. Тем более, что Ксюша будет приносить тебе записи лекций и помогать усвоить материал.
А ей это зачем?
Я помогаю людям при одном условии: они потом непременно помогут кому-то другому. А Ксения мне должна. Как и ты будешь должна. Когда-нибудь я пришлю к тебе человека и скажу, что следует сделать, чтобы помочь. И ты поможешь. Это жизнь.