Я спала, чувствовала, что меня пытаются разбудить, но не хотела просыпаться вернее не могла. Несколько раз делала попытки разлепить глаза, но такие простые движения вызывали страшную тяжесть и сон как обморок. После долгой боли мне стало, наконец, спокойно и хорошо. До этого мне очень хотелось, есть, и желудок болел от голода. Я так мучилась, и вот только мне стало хорошо, как меня постоянно дергают, толкают, щипают, и что им всем от меня нужно. Да и пускай решила я, все равно не разбудят, а мне так спокойно и хорошо еще никогда не было. Все страхи, переживания, боль ушли, и больше меня ничего не беспокоило, тело стало легким, и во сне я летела к теплу и свету далеко впереди меня, но дорога, почему то была длинной. Вроде вот вижу еще немного, и коридор закончится, я окажусь в потоках солнечного теплого света, который мне обещал такое блаженство и наслаждение, но я никак не могла долететь, мне все время мешали. Я снова расслабилась, почувствовала, как растворяюсь в уютной теплой воде, и вдруг почувствовала на себе взгляд, он звал меня.
Открой глаза, проснись, ты мне нужна.
Я закрутилась, мне стало тяжело дышать, меня кто- то будил настойчиво, но при этом с любовью и тоской. И, почему то, я опаздывала куда то и чувствовала себя виноватой, мне нужно двигаться, меня ждут. Как будто меня кто подталкивал, и я с трудом разлепила глаза и мутно вглядываясь, увидела перед собой Любаву. И сердце мое сжалось в болезненный комок, она так постарела и была совсем седой и знала, что виновата в этом, и я закричала.
Мама я хочу домой.
И проснулась окончательно, огляделась, Любава исчезла, а я забеспокоилась. Я была в воде, и ничто меня уже не держало, всплыла вверх и увидела перед собой напряженное лицо старшей русалки.
Ну, наконец, то хоть тебя твоя мама смогла разбудить, нам это уже не удавалось. Она любит тебя, и если ты сейчас не соберешься, и не уйдешь отсюда, она умрет, и ты здесь погибнешь. У тебя совсем не осталось времени, поспеши.
Мне плохо, прошептала я, И я не смогу подняться, такая слабость и мне все еще хочется спать.
Русалка зло зашипела, тебе есть ради чего жить соберись и помоги своей матери, она единственная кто искренне любит тебя.
Я попыталась вылезти на берег, но не получалось никак, руки и ноги были тонкими и слабыми.
Помоги мне, попросила русалку.
Нельзя, только сама ты должна сделать это также как и пришла сюда сама, помнишь?
Ого, как давно это было, но я вспомнила Любаву, и, зацепившись сначала за какую то корягу, затем за траву, поползла на берег. И мне это удалось, и уже на берегу я с трудом встала сначала на колени, затем на ноги. Тело мое так потяжелело и не желало слушаться меня, каждое движение давалось с болью.
Я что так и не вылечилась, спросила я вслух, ни к кому не обращаясь.
И тут же увидела стоящую передо мной русалку. Она уже с насмешкой смотрела на меня.
Идти будет больно, но ты сможешь, ты долго была в воде, мышцы истощились и ослабли. Слушай меня внимательно и не задавай вопросов. Теперь тебе главное добраться до дома, а общаться, ты поймешь как, мы будем часто. Мы не смогли тебя вылечить до конца, но все равно нашли способ тебе помочь. Вот смотри.
И она одела мне на шею прозрачный кристалл на плетеной веревочке.
Ни снимай его, пока он не почернеет, и не начнет трескаться. Он соберет в себя остатки яда, и пока кристалл не почернеет, ты не можешь уйти далеко от русалочьего озера. Границы ты ощутишь сама. Но в Чудной деревне ты можешь жить спокойно. Когда кристалл покроется трещинами, сними его и собери его содержимое, оно будет и сильнейшим ядом и лекарством. Ты почувствуешь, когда и как его можно будет использовать. У выхода лежит твоя куртка, а в ней два флакона с живой и мертвой водой. Ты можешь вылечить и продлить своей матери жизнь, и еще много останется тебе на будущее это тебе дар от нас.
И она, пригнувшись к моему уху, зашептала рецепт, по которому я смогу полностью вернуть здоровье и даже молодость своей матери Любаве.
Выход с озера скоро закроется, поторопись, твоя жизненная энергия здесь быстро утекает, торопись, повторила она и подтолкнула меня к тропинке наверх к выходу.
Идти было тяжело и больно, за три года в воде мои мышцы атрофировались, и еще я умирала от голода. Поднявшись на холм, я споткнулась о свою же куртку и с трудом нагнулась поднять ее. Затем натянула на голое тело куртку, она показалась мне огромной, неужели я настолько похудела, промелькнуло в моей голове. Я почти уже добралась до выхода и уперлась в невидимый барьер и почувствовала, если не преодолею его, то умру и тут же увидела перед собой заплаканное лицо Любавы, разозлилась на себя и вывалилась наружу в холод и снег в весенний лес. Да- да, несмотря на снег, чувствовалась, что уже весна, в лесу всегда снег сходит намного позже. Вернее даже не снег был у меня под ногами, а просевший уплотнившийся лед. Я вздохнула яркий весенний запах и проснулась окончательно. Было еще темно, но я знала, что сейчас раннее утро и если я не потороплюсь, то погибну я ведь была мокрой, голой и босиком. Куртка конечно хорошо, но простыть или замерзнуть в двух шагах от дома просто обидно, а меня ждала Любава, и нужно торопиться. Я закуталась в слежавшуюся куртку как можно плотнее, и пошла сначала медленно, стараясь убыстрять шаг, а затем уже быстро зашагала по тропинке, стараясь не обращать внимания на боль от каждого движения. Я ведь шла домой, где меня ждут, значить все перетерплю. Шла по снегу босыми ногами и чувствовала, как ноги немеют от холода, теперь если дойду до дома, наверное, никогда не согреюсь. Хоть я торопилась, а уже не чувствовала ни ног ни рук, уши тоже сначала пощипало и теперь же просто было больно. Ресницы от дыхания смерзлись и по щекам потянулись ледяные дорожки от слез. Не знаю, сколько я шла, просто вдруг оказалась у защитной магической стены окружающей Чудную деревню. С опаской сделала шаг, протянув вперед руку, но защита меня пропустила и буквально через минуту я поднималась на крыльцо родного дома. Только протянула руку к двери, как она распахнулась, и я увидела Любаву, которая коротко вскрикнув, втащила меня в дом и обняла совсем как маленькую.
Я знала, я верила, шептала она плача, что ты вернешься.
Я тоже знал, вторил ей скрипучий, радостный возглас Прошки.
Я же просто плакала, сил у меня хватило только дойти. Как хорошо быть дома и в тепле с родными. Любава быстро усадила меня и стала растирать мне ноги и руки, ноги пришлось забинтовать, я сильно порезала их об лед. Затем она одела меня как маленькую, а я даже не спорила, сил не было совсем, вся моя энергия ушла на дорогу до дома. Лицо и уши отошли в тепле и теперь больно горели. Любава быстро меня обмазывала мазью от ожогов, при обморожении она тоже хорошо помогает, крутила меня оглядывала и охала. Ты совсем исхудала, одни кости, и как ты только домой то дошла, хорошо хоть не замерзла.
Одев и обмазав меня мазью, Любава принесла, и заставила выпить теплую настойку, от которой у меня все загорелось внутри, и я стала как пьяная, так меня разморило в тепле. Мышцы по всему телу болели не выносимо. Главное, эта боль ни в какое сравнение не шла с болью от яда. Нынешняя боль мне напоминала, что я жива и буду жить, а значит и перетерплю. Кормила меня Любава бульоном с ложки, руки мои тоже пока слушались меня совсем плохо. Я смотрела на Любаву и ужасалась, как же она сдала за эти четыре года, ничего я дома и вылечу Любаву и смогу вернуть ей молодость и здоровье. Немного только мне стало легче, и перестали губы от холода дрожать, как я попросила.
Мама спрячь мою куртку, на всякий случай, я потом ее разберу, но отсюда ее убери.
Любава догадалась, не стала переспрашивать, а быстро скатав куртку в плотный комок, отдала Прошке, чтобы он спрятал куртку в наш тайник в подполье. Мы обе почувствовали, что к нашему дому кто- то идет и нужно спрятать на всякий случай подарки из озера. Только Прошка с курткой исчез, как дверь распахнулась, и в дом влетели Питирим и Анфиса и сразу кинулись ко мне. Они оглядывали меня в первые секунды, боясь прикоснуться. Я понимала причину их тревоги, сработал маячок на меня, и не просто сработал, а дал сигнал тревоги. Ведь температура моего тела была чуть выше трупной, но при этом я была живой, иначе защита бы меня просто не впустила. Они со страхом и надеждой смотрели на меня и никак не могли решиться потрогать меня. За ними еще кто-то вошел, но Питирим развернулся и приказал всем выйти пока они с Анфисой не разберутся что же я такое. Любава закрыла меня спиной, и я почувствовала, как она напугана и что она кинется вот- вот, в драку и-за меня.