Ту впору задаться вопросом: матушка-Россия, почему ты жестока к своим детям? Отчего жизнь у них тяжкая, отчего многие идут кривой дорожкой, а пьяными слезами оплакивали бесполезно прожитую жизнь. Почему многие лезут в петлю? Только не дождешься ответа от матушки России, не хочет прижать к груди и приласкать своих непутевых детей. Поневоле напрашивается горький ответ, не матушка, а мачеха Россия, не нужны ей непутевые детки, ох, не нужны
Гриша Гулам присмотрел тонкий шнур, на котором вешали белье, отрезал его и, приладил шнур к крючку, на котором висела электрическая лампочка. Потом залез на кухонный стол, и надел петлю на шею. Остался сделать самый маленький шажок со стола в пустоту. Он глубоко вздохнул в последний раз, крепко зажмурил глаза и хотел сделать этот шаг. Неожиданно услышал в тишине стихи. Стихи были необычные, их выразительно произносил, даже не произносил, а выпевал, густой бас:
Спи. Прощай. Пришел конец.
За тобой пришел гонец.
Он пришел последний час.
Господи помилуй нас.
Господи помилуй нас.
Господи помилуй нас5.
Гриша Гулам открыл глаза и испуганно осмотрелся. Дома никого не было, кто же выпевает эти странные строчки.
Кто здесь? испуганно, дав петуха, пискнул Гриша Гулам, ухватившись руками за петлю. Острое желание умереть вдруг пропало.
Не кто, а что, был ответ.
Покажись, дрожащим голоском произнес Гриша Гулам.
Пожалуйста, был ответ, но несостоявшийся самоубийца никого не увидел.
Не надо меня обманывать, по впалым щекам Гриши Гулама потекли слезинки.
Глазья-то р-раскрой. Не туда, дурень, смотришь (Гриша Гулам озирался по сторонам, но ничего не увидел). Смотри прямо перед собой. Сейчас, сейчас, послышалось пыхтенье. Сейчас видишь?
На стене напротив Гриши Гулама, где висел кухонный шкафчик, вдруг вспучились старенькие цветастые обои, зарябило, и проявились ГУБЫ.
мясистые
толстые
вывороченные
негритосские.
Теперь видишь? нетерпеливо вопросили ГУБЫ.
Ви-ж-жу.
Что видишь?
Губ-бы.
Вот и прекрасно. Не бойся, я не кусаюсь, твоя тонкая шейка мне ни к чему. Только петелечку-то сними, а то ненароком соскочишь со стола и поминай, как звали. Еще обоссышься и обосрешься. Некрасиво будешь выглядеть, и вонять будешь гадостно.
Гриша Гулам испуганно задрожал, представив себя в таком неприглядном виде.
Впечатлился?
Д-да, да!
Вот и хорошо, слезай со стола, за ним едят, а не вешаются.
Гриша Гулам послушно слез со стола, плюхнулся на табуретку и бурно разрыдался. Слезы потекли по лицу.
ГУБЫ помолчали, пока Гриша Гулам не выплакался и спросили:
Как тебя-то величать?
Чего? не понял слово «величать» Гриша Гулам.
ГУБЫ скривились:
Как звать-то тебя, болезный?
Г-гулам. То есть Гриша.
Почему надумал вешаться?
Несостоявшийся самоубийца задумался. Он так и не сформулировал (хотя не знал такого мудреного слова «формулировать») для себя, зачем собирался вешаться. Просто жизнь «достала». Так просто и сказал. Что поделать, он не мог похвастаться развитым интеллектом.
ГУБЫ пошлепали одна об другую. Это было потрясающее зрелище, когда верхняя губа шлепала об нижнюю, а нижняя губа высоко подбрасывала верхнюю губу. У человека, когда широко раздвигаются губы, видны зубы, а тут пустота, словно ГУБЫ были нарисованы и производили впечатление мультяшных.
Наконец, ГУБЫ успокоились и спросили:
Что думаешь делать дальше?
Н-не знаю.
Не знаю, не знаю, передразнили ГУБЫ. Кто за тебя думать будет?
Гриша Гулам пожал плечами. Он не знал, что теперь делать. Жизнь сегодня должна была закончиться, а вместо этого он сидел и беседовал со странными ГУБАМИ.
ГУБЫ неожиданно предложили:
Заключай со мной договор. Все равно тебе жить недолго, а, если заключишь договор, будет твоя жизнь яркой и нескучной.
Я не знаю, пролепетал Гриша Гулам.
Зато я знаю, сурово отрезали ГУБЫ. Держи договор.
ГУБЫ вытянулись трубочкой и ловко выплюнули файл, который упал на стол рядом с Гришей Гуламом.
Читай и подписывай.
Я, я плохо читаю.
Тогда не читай и просто подпиши.
У меня нет ручки.
ГУБЫ рассвирепели:
Палец порезал и подписывай кровью, чтобы потом не юлил, что, мол, не я и подпись не моя. Быстро!
Гриша Гулам послушно чиркнул ножом по пальцу, и под текстом договора появился кровавый отпечаток большого пальца.
Теперь положи в файл и засунь в мой рот.
ГУБЫ смачно чвакнули, проглотив файл с договором:
Вот теперь порядок. Теперь никакого уныния! С завтрашнего дня твоя жизнь резко изменится, будет интересной и яркой!
Гриша Гулам продолжал неподвижно сидеть за столом, смуглое лицо побелело и застыло в каменной неподвижности.
Ты мне не веришь? удивились ГУБЫ.
Верю, тихо произнес Гриша Гулам. Верю Как тебя звать? Как мы будем встречаться?
Меня зовут, начали ГУБЫ, впрочем, не важно, как меня зовут. Самое главное, я знаю, как зовут тебя. Я сам буду приходить, меня не надо звать.
Хорошо, Гриша Гулам с трудом поднялся с табуретки. Я пойду, полежу. Все это так неожиданно. Я себя плохо чувствую.
Он поплелся в свою комнатушку, где без сил рухнул на постель.
ГУБЫ, если бы имели руки, радостно их потерли. Еще один простофиля попался. Приходите ко мне, сирые и убогие, всех приму, никому не откажу, дам вам игрушку погремушку, накормлю, напою. Только не спрашивайте чем буду кормить, но, поверьте, это очень вкусно, и дам жизнь, похожую на сон, яркую и захватывающую. Взамен попрошу самую малость. Когда придет время скажу. Только мои просьбы подлежат неукоснительному выполнению! Иначе серьезно накажу.
Но ГУБЫ не имели рук, а поэтому издали неприличный звук, когда homo erectus6, да и его отдаленные потомки, наверное, в насмешку названные homo sapiens7, громко портили воздух газами из кишечника. ГУБЫ давно искали такой человеческий экземпляр. Виды на него были очень большие. Еще не все потеряно, и выпавшее знамя в увлекательной игре под названием грубая жизнь из рук уже вышедшего в тираж игрока подхватит еще полный сил и энергии несостоявшийся самоубийца, как его там то ли Гриша, то ли Гулам. Не важно. ГУБЫ знали, что делать: замануть сладкой морковкой, наобещать с три короба
Делайте ставки, делайте ставки, кто-то выиграет, кто-то проиграет. Зато игра будет иметь пряный привкус опасности!
4.
Оперативное совещание у прокурора города началось с извечного русского вопроса «что делать?». По мере нагнетания обстановки на совещании недалеко осталось до постановки самого главного вопроса «кто виноват?». Никто не хотел брать на себя ответственность за обстановку, сложившуюся в городе. По городу давно гуляли слухи о неуловимом маньяке, что насилует и убивает женщин. Слухи то затихали, то возобновлялись, но в последнее время город охватила паника. За короткий промежуток времени было изнасиловано и убито пять женщин. Эти преступления совершались в одном месте центральном городском парке.
О парке необходимо рассказать поподробнее8. Парк был основан в начале ХIX века, и возник на окраине города на обрывистых берегах балки, в глубине которой протекала небольшая речушка. За балкой было расположено городское кладбище. Городские купцы по подписке собрали средства для обустройства парка, а потом в развитие парка вкладывал большие деньги купец первой гильдии Парамонов Е.И., удачливый торговец зерном. Согласно рельефу местности, были сформированы две части парка: верхняя и нижняя.
Такое разделение парка сохранилось до наших дней. Городское кладбище по мере разрастания парка было закрыто, и её территория после сноса могил и памятников была отдана под парковую зону. Со временем в этой части парка был уставлен памятник жертвам белых репрессий и погибшим красногвардейцам, там захоронили погибших при освобождении города красноармейцев, и наши дни установили памятник жертвам красных репрессий. Здесь же чудом сохранился фамильный склеп-часовня купцов Барановых. В годы советской власти там была устроена трансформаторная подстанция, а сейчас в склепе расположена часовня.