Не правда! У него есть душа! Была Я видела ее, я чувствовала
Душу нельзя увидеть, заметило Никогда. То, что ты якобы чувствовала, было фальшивкой.
Я зажмурилась, глубоко вдохнула и повторила:
Бездушный человек, убеждала я саму себя, не умеющий любить и прощать. Он не знает что такое сострадание и чувство вины. Все что он делает, он делает только для себя. Для своего благополучия он не гнушается никакими средствами. Он ломает людей, заставляя делать то, что нужно и выгодно только ему. Я много раз хотела убежать, но возвращалась. Не могла без него. Мне было все равно кем быть при нем: любовницей, подчиненной или рабыней. Мне все было в радость, но в то же время это тяготило меня. Я делала все, о чем бы он ни попросил. А он просил, ему незачем было приказывать, я и так как верная собачонка выполняла команду служить, я горько усмехнулась и продолжила: Я делала все, чтобы ему угодить, а он никогда не дорожил мной. Когда меня поймали, он не сделал ни малейшей попытки отмазать меня или хотя бы как-то помочь. Он просто про меня забыл, выкинул как вещь, у которой кончился срок годности. А это осознавать всего больнее. Я понимаю, что одержима им, но ничего не могу с собой поделать.
Я тихо заплакала.
А теперь, когда я выйду отсюда, я все равно не смогу начать новую жизнь. Я побоюсь начать что-либо. Боюсь того, что когда-нибудь он снова придет и попросит о чем-то, а я, все бросив, побегу выполнять его поручение. Знаешь, мне даже кажется, что я хочу этого. Хочу, чтобы сегодня он был первым кого я увижу на свободе. Хочу снова быть с ним. Хотя нет, не так. Никто не может быть с ним, он всегда один. А я хочу быть просто рядом.
Да, подруга, протянула Зинка, выслушав мое, теперь уже казавшееся смешным, откровение. Ну ты и попала!
Это точно, согласилась я.
Неужели никогда не хотелось убить его? задала она глупый вопрос, по крайней мере, мне он показался таковым.
Убить его, значит убить себя, честно ответила я, на что Зинка просто опустила глаза и замолчала.
Не знаю, сколько мы вот так сидели в тишине, наверное, немного. Поднимать заключенных никто не спешил, значит, было еще время
Время для чего?
Да ни для чего. Просто мне нравилось сидеть вот так и думать ни о чем, казалось, что время и вовсе остановилось, но это было не так.
Климова, на выход! пробасила мужеподобная привратница.
Мария Александровна, которую все за глаза называли «наша стража», была на редкость строгой и вредной бабой. Заключенных за людей она вообще не считала. Мы были для нее чем-то вроде грязи, к которой не только прикасаться, но и смотреть противно. Но в то же время жизнь она здесь никому не портила, и все свои обязанности выполняла строго как положено.
Вот и все, сказала я дрожащим голосом и обняла Зинку. Прощай, подруга.
Удачи тебе. Может, свидимся еще, предположила она, на воле.
Даст Бог и свидимся, прошептала я и резко отпрянула.
Было по-своему больно и тоскливо. Глупо, конечно, грустить, но за эти годы я привыкла быть здесь. Эта вонючая помойка стала моим домом, а Зинка моей семьей.
Не смей нюни распускать, неслось мне вдогонку.
Не буду! Не буду!
Глава 2
Когда я вышла за пределы тюрьмы, то увидела черный блестящий «Чероки», стоявший неподалеку. На душе стало неспокойно, а на лбу выступили капельки пота. Я глубоко вздохнула и двинулась с места.
Эй! донесся до меня мужской голос.
Я на минуту остановилась, но потом, так и не поворачиваясь, пошла дальше, ускорив свой шаг. Я знала, кричат мне, но все что мне хотелось сейчас это стать невидимкой и поскорее исчезнуть отсюда.
Диана! снова услышала я. Да постой же ты!
Ко мне кто-то бежал, не знаю почему, но ноги сами понесли меня прочь. Я бежала, не разбирая дороги и не оборачиваясь. Старые кроссовки терли ноги, но я не чувствовала боли. Я чувствовала лишь страх, я знала кто пришел за мной. Знала, что если сейчас не уйду, то снова стану пленницей.
Я слышала, как мой преследователь приближался, слышала его топот и частое дыхание. Он был совсем близко. Тут я обо что-то споткнулась и упала лицом в опавшую листву. Незнакомец повернул меня на спину и лег сверху.
Ну ты и бегать! выдохнул он. Если б не грохнулась, ни за что бы не догнал!
Что ж, хотя бы честно.
Я посмотрела на парня. Он не был мне знаком, это точно, на лица у меня память хорошая. Молодой мужчина лет тридцати, с симпатичным лицом и очень красивыми глазами. Жаль только что блондин, это, конечно, еще никого не портило, просто я блондинов как-то не очень. Хотя какая мне разница
Ты че улепетывала то так? спросил он, но я проигнорировала его вопрос.
Может, слезешь? Тяжелый как шкаф!
А ты что когда-нибудь под шкафом лежала? не растерялся блондин и улыбнулся.
Остроумный очень? ощетинилась я и столкнула с себя этого придурка. Тебе чего надо?
Я поднялась и отряхнула свое дурацкое, видавшее виды платье.
Что, испачкала свое бальное платьице? не удержался он от замечания, состроив ехидную рожу.
Ты не ответил, заметила я.
Ты, между прочим, тоже, не уступал блондин.
Я пожала плечами.
Не хочешь отвечать, не отвечай. Мне плевать. Пока, равнодушно бросила я и пошла прочь, хотя знала, что он не даст мне уйти. Так и вышло.
Диана, окликнул он, Подожди. Мне велено тебе маляву передать, уже вполне серьезно сказал он и протянул свернутый вчетверо листок бумаги.
От кого?
Там написано.
Я развернула лист и увидела знакомый почерк: «Садись в машину. Мой человек отвезет тебя ко мне», внизу стояла подпись «Игнат». Я исподлобья взглянула на блондина и тихо сказала:
Поехали.
Вот и все, птичка! смеялось Никогда. Щелк! Захлопнулся замочек твоей клетки!
***
Мы ехали уже минут тридцать. За окном машины мелькали деревья уже начавшие сбрасывать листву. Люблю осень. Мне нравится ее красота и разнообразие красок. Нравится теплый дождь и хмурое небо. Мне нравится ее одиночество, такое же, как мое.
Парень, которого как выяснилось, звали Олег, молча крутил баранку и посматривал на меня в зеркало. Если ему и хотелось расспросить меня о чем-то, то видя мою кислую физиономию, он этого не делал. На самом деле я просто сделала грозный вид, чтобы он не лез с разговором. Единственный с кем мне хотелось говорить, кто меня всегда понимал и ранил в ту же очередь, был Никогда.
Скажи, Никогда, когда я буду счастливой?
Никогда, ответило оно злорадно.
Но почему?
Потому что Бог не любит тебя.
Неправда, запротестовала я. Бог любит всех!
Всех, согласилось Никогда. Но только не тебя.
А когда Бог и меня полюбит?
Никогда, вновь засмеялось оно. Тебя люблю только я!
Озадаченный Олег косился в мою сторону.
Чего это ты там бормочешь?
Я разговариваю, невозмутимо ответила я.
С кем интересно?
По его лицу было видно, что эта ситуация его очень забавляет.
Ну уж точно не с тобой! зло прошипела я.
Да это и ежу ясно, хохотнул Олег. Ладно, потом как-нибудь расскажешь. Почти приехали уже.
Я увидела впереди какой-то поселок.
Поселок для богатеньких, уточнил Никогда и был прав. В ряды расположились не маленькие дачные домики, а огромные коттеджи.
Так-так-так, запел Никогда, значит, дела у Игнатки идут неплохо. Я бы даже сказал очень неплохо, если он прикупил себе тут дачку. Выбить себе дом на подобном участке стоит денег, и не малых.
Олег остановил машину напротив большого дома из темно красного кирпича, внешне напоминающего уменьшенный аналог замка. Коттедж был окружен высоким забором. Да и вообще казался каким-то неприступным. Пока я стреляла глазами по сторонам, ворота открылись и мы въехали во двор.
Выходи и иди в дом, а я пока машину отгоню.
Я ничего не ответила и вышла из машины, не закрыв дверцу и не взяв свой мешок с вещами. Медленными и нетвердыми шагами я шла к массивной двери. Я не стала ни стучать, ни звонить, я просто нажала на ручку. Дверь оказалась не заперта.
Что ж, вход здесь свободный, хохотнул дружок и задумчиво добавил: Будет ли таким же свободным выход отсюда?