ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Чтобы не гневить отца, Алексис и Шинед вернулись в родовой особняк на следующую ночь. Гости покинули семейное гнездо Аростидов еще накануне, когда бал в честь празднования дня Всех Святых подошел к завершению. Праздник удался на славу. Ни один из гостей не выразил недовольства, а, напротив, все восхищались торжественными мероприятиями, устроенными Принцем Темного Собора. Внезапное исчезновение сестры и брата как будто осталось вовсе незамеченным. По крайней мере, когда Шинед и Алексис вновь очутились в огромном доме, принадлежавшем не одну сотню лет роду Аростидов, никто не проявил к ним живого интереса, будто они и не уходили никуда.
Шинед незаметно и бесшумно, точно кошка, ступающая мягкими лапками по полу, прокралась в свои апартаменты, Алексис в свои покои. Позже они встретились внизу, в обеденном зале, как ни в чем ни бывало. Тут уже заняли свои места старшие сыновья Валентина и его дочь, бесцветное создание, Патриция. Также сидели в креслах Сириус и Амадей. Глава семьи Валентин с матерью восседали на самых почетных местах креслах, похожих на царственный трон, с высокой спинкой, украшенной драгоценными металлами и резьбой. Все присутствующие холодно кивнули вошедшим родственникам и продолжили вести беседы. Шинед и Алексис уединились в углу, чтобы на них поменьше обращали внимания. Тем не менее, по взгляду отца, который старался не смотреть прямо, а глядел искоса, будто изучал, девушка поняла, что тот недоволен их долгим отсутствием. Он, верно, думал, что они не уважают семейные традиции и отказываются являться, чтобы отобедать вместе со всеми.
На самом деле, разумеется, никто не обедал в прямом смысле слова. Перед всеми членами семьи стояли невысокие круглые столики, на которых размещались маленькие металлические подносы. На подносах стояли кубки с красной жидкостью, а не хрустальные бокалы, как обычно. Когда в зале появились последние члены семьи Валентина, слуги принесли еще два подноса с кубками. Шинед обратила внимание на то, что никто не притрагивался к своим кубкам, ожидая момента, когда соберется вся семья.
Ох, уж эта любовь отца к церемониям! От традиций, которых старался придерживаться Валентин и соблюдение которых прививал своим детям, веяло древней пылью. Шинед не очень их любила, но привыкла соблюдать, чтобы не вызывать неудовольствие отца. Подняв свой кубок, на четверть наполненный кровью, девушка сделала маленький глоток, хотя и не ощущала сильного голода. Вкус крови показался ей странноватым. Она заметила, что на лице Алексиса отразилось огромное удивление, когда он попробовал принесенный напиток.
Остальные члены семьи также выглядели изумленными после испитой порции крови. Лишь Валентин, в отличие от всех, не выглядел удивленным. Он взирал на свою семью с видом заговорщика.
Что это, сын? спросила встревоженным голосом мать Валентина, Циния, с гримасой неудовольствия на лице. Что ты подмешал в кровь? Чья она?
Шинед показалось, что отец улыбнулся про себя. Продолжая невозмутимо сидеть в своем кресле-троне, Валентин громогласно провозгласил:
Вот вам и представилась возможность продегустировать новый заменитель крови, который поможет нашему роду выжить, когда дефицит человеческой крови явственно начнет ощущаться. Вижу, эрзац вам не очень понравился. Но это всего лишь пробный образец. Мне не удалось пока создать крупный научный центр, и данное обстоятельство сильно расстраивает меня Однако мои лаборатории ни на миг не прекращают работу по созданию искусственного заменителя человеческой крови. Верю, что скоро мне удастся добиться опытного образца, максимально похожего на первоисточник.
Ах, Валентин, сын мой, ты хочешь, чтобы мы пили эту гадость? скривила лицо Циния и замахала руками, будто отбиваясь от назойливых мух. Ты в своем уме, дорогой? Чтобы великий род Аростидов пил искусственную кровь
Помимо Цинии свое недовольство выразили Сириус и Амадей, правда, не в такой резкой форме. Видно было, что старшие сыновья главы рода тоже не испытывали особой радости, но боялись высказать собственную точку зрения. Алексис промолчал, не выдав своей реакции. Делала слабые попытки выразить свое мнение Патриция, однако, чтобы грамотно изложить мысли, ей не хватало на это разума.
Шинед, как и ее младший брат, предпочла отмолчаться. Они понимала, ради чего затеял все это ее отец. Как и всякий родитель, заботящийся о будущем поколении, он хотел, чтобы у его детей это будущее было. Человеческая раса поставила себя на грань вымирания, заодно поставив в точно такое же тяжелое положение и вампирский род. Вот Валентин и делал все возможное, чтобы его род не окончил свои дни, всеми забытый и стертый с лица земли.
Больше всех возмущалась и негодовала Циния. Не знавшая ничего иного, кроме старых порядков и обычаев, которые пронесла через свою долгую жизнь, она яростно не желала принимать нововведений.
Вот уж не думала, что доживу до тех времен, когда Аростиды деградируют и начнут пить нечто, отдаленно напоминавшее кровь! Да тут от крови лишь ее цвет! кричала Циния, до побеления костяшек пальцев обхватив подлокотники кресла. Вот он, вот закат целой династии!
Видимо, не ожидая такой ответной реакции от матери, Валентин сидел, слегка раздосадованный и угрюмый. Негодование матери явно зашкаливало и превзошло все его самые разумные предположения. Он думал о том, что, не рано ли решился опробовать новый образец на своей семье. Конечно, он не рассчитывал, что от пробы искусственной крови все придут в неописуемый восторг, однако к такой буре отрицательных эмоций, в первую очередь от Цинии, готов не был. Тем из его детей, что промолчали, скорее всего, новый напиток также не понравился. Просто они боялись признаться в этом.
Никогда! кричала, уже хрипя, как в предсмертной агонии, Циния. Она надорвала голос, и теперь пыталась справиться с этим. Никогда Аростид не станет пить всякую дрянь, пока жив хотя бы один человек!
Валентин хмурился, пока слушал поток негативных излияний своей матери. Когда она, наконец, успокоилась, глава рода величественно поднялся с кресла, испытующим взглядом обвел собравшихся родственников, хранивших полное молчание, и жестом руки велел Шинед следовать за ним. Он был крайне зол на то, как раскритиковали его попытку создать аналог, не уступавший по качеству человеческой крови, и потому не разговаривал с дочерью до самого окончания пути в тронный зал. Там он опустился в свое роскошное кресло-трон с россыпью драгоценностей. При этом выражение лица Валентина изменилось теперь он снова стал господином, а не раскритикованным в пух и прах экспериментатором несколько минут назад.
Шинед испытывала огромное любопытство. Зачем отец пригласил ее сюда, причем одну, без свидетелей? Стоя перед отцом, девушка строила разные предположения.
Между тем Валентин не спешил посвящать дочь в свои замыслы. Он испытующе смотрел на свою красавицу, будто пытаясь найти в ее облике и глазах что-то новое, еще не знакомое, но ничего, кроме привычных черт лица и живого интереса, горящего в глазах, не замечал. Понимая, что его дочь сгорает от любопытства, Валентин решил больше не терзать ее мучительным ожиданием.
Не догадываешься, для чего я позвал тебя, дочь моя?
Шинед пожала плечами. Разумеется, она не знала. К чему этот провокационный вопрос?
Отец остался доволен произведенным эффектом. Он продолжил, говоря размеренно и не спеша, будто смакуя каждое слово:
Ты красивая и умная, моя девочка, такая драгоценность есть далеко не у каждого отца. Я рад, что обладаю бриллиантом, которого ни у кого нет. Знай же, что мне будет крайне нелегко отдать тебя