Будучи весьма проницательной и умной женщиной, она отлично умела сводить резкость и грубость Валентина на минимум своим сильным независимым нравом. Она умела принимать жесткие решения. Если того требовала ситуация, Оливия становилась суровой и даже беспощадной. Валентин и Оливия были полной противоположностью друг другу, как огонь и вода, и нередко между ними случались столкновения. Нестандартность мышления и непохожий ни на чей другой нрав у этой бесподобной женщины и привлекли в свое время главу Аростидов, когда он еще не являлся верховным повелителем вампиров.
Тем не менее, подобное влияние на супруга Оливия оказывала только в первой половине их долгого брака. Позднее, вплоть до самой своей смерти, она уже не имела такого авторитета и зачастую терпела от мужа унижения и оскорбления, которые, молча, проглатывала, точно горькую пилюлю. Тем самым она лишь развязывала Валентину руки. Он, не стесняясь, бранил ее при свидетелях, ругал и поносил за любой проступок. Часто ее видели заплаканной. Но удары от супруга она получала только в виде потока слов, до физического истязания дело не доходило, однако, то были хлесткие и жестокие удары, ранящие очень сильно.
Конечно, если бы Оливия не была такой упрямой, строптивой, своенравной, а, напротив, была более уступчивой в отношениях с мужем, в их семье непременно царил бы настоящий мир. Но она пыталась до самого конца противостоять воле супруга, своего, между прочим, господина, потому-то их некогда идеальные взаимоотношения, сформировавшиеся задолго до рождения младших детей, Шинед и Алексиса, окончательно разладились и больше уже не возвращались к прежним идеалам.
Шинед опасалась, что отец всю свою нелюбовь, которую он испытывал в последнее время к своей супруге, полностью перенесет на младшего сына, ходившего у жены в любимчиках. Несомненно, Алексис напоминал отцу Оливию внешне, и характером и, если раньше, когда сын был совсем юн, отец на многое закрывал глаза, прощая разные неблаговидные поступки, то теперь Валентин относился к младшему сыну с большим пристрастием, и даже безобидные выходки вызывали у него бурю негодования.
Я так люблю тебя, брат, произнесла пылко Шинед, что безумно переживаю за твою судьбу. Заметь, с возрастом наш отец становится все невыносимее и ожесточеннее. Безусловно, власть испортила его. Вспомни, каким он был, когда к нему еще не обращались «ваше высочество». Я опасаюсь. Твоя судьба мне не безразлична, Алексис.
Спасибо, Шин, кажется, ты одна действительно любишь меня, с теплотой в голосе проговорил младший брат. Сэт, Нил и Патриция терпеть меня не могут.
Что ты! Конечно же, нет! Все-таки мы одна семья. Они любят тебя, возразила Шинед, хотя не совсем верила в то, о чем говорила.
Алексис тяжело вздохнул.
Зачем ты так, Шин? Ты сама прекрасно знаешь, что я прав.
«Да, братец, конечно, ты прав, и я это знаю, подумала девушка, испытующе глядя на младшего брата, в напряжении сидящего напротив. Казалось, даже воздух был натянут, как струна. Просто они все завидуют тебе. Ты красив, умен, имеешь большой успех у женщин, тебя боготворят друзья, а наши старшие братья посредственны и далеко не так умны, во всем слушаются отца, не имея собственной воли».
Вслух она произнесла:
Не раскисай! Мы что-нибудь придумаем. Надо отвлечься от тягостных дум Может, сходим прогуляться по лесу?
Да, заметно оживился Алексис, но надо поторопиться. До восхода солнца осталось совсем немного.
Как и каждый вампир, он имел хорошо развитое чувство времени. Шинед легко согласилась с ним и отправилась переодеваться. Она надела темные брюки из тонкой шерсти, грубой вязки свитер и нахлобучила шляпу с длинными полями. Тулью украшал изысканный замшевый цветок. Первой модницей Шинед, конечно, не слыла, но шляпы безумно обожала. В ее коллекции присутствовали самые разнообразные головные уборы любых расцветок, форм, простые и с украшениями, из различных материалов. Основную коллекцию шляп она держала в родовом особняке, там у нее имелась целая комната, отведенная под гардероб, а здесь у нее хранились всего каких-то два десятка.
Когда она была полностью готова, то живо спустилась вниз, к порогу, где ее уже поджидал скучающий Алексис. Взяв друг друга за руки, как в далеком детстве, они смело вышли в глухую ночь и, не торопясь, зашагали по насыпной дороге, проложенной от их дома до опушки леса, а потом пошли по мало приметной тропинке. У них не было определенного маршрута, ноги сами несли их, куда хотели.
На небе сиял диск луны. Давая скудный свет, она едва серебрила верхушки деревьев. Это не мешало, однако, прогуливающимся брату и сестре отлично видеть все вокруг. Врожденное зрение у обоих было столь острым, что они могли поспорить с дикими зверями, которым превосходное зрение помогало за много километров и в любую погоду выслеживать добычу.
Ночной воздух был прохладным и отрезвляющим. Он отлично прочищал мозги и прояснял путавшиеся в голове мысли, приводя хаос в порядок.
Куда бы брат и сестра не шли, какое направление не выбрали бы, повсюду они натыкались на толстые стволы деревьев, выраставшие словно из-под земли. Несмотря на кажущуюся непроходимость, лес не наводил на мысль о заброшенности, не возникало ощущения, что, возможно, брат с сестрой заблудились и уже не смогут легко выбраться из когтей лесного царства.
Побродив бесцельно между рядами плотно сбившихся в кучу деревьев, они, наконец, вышли на широкую поляну, которую свет луны одарял щедрее, чем прочие участки леса. Тут не было заметно ни тропинки, ни каких-либо следов былого присутствия живых существ. Вероятно, ни одна нога человека или вампира еще не ступала здесь. Трава, росшая на казавшейся бесконечно огромной поляне, доставала до колен, а кусты по краю цеплялись острыми ветками за одежду.
Озираясь по сторонам, Шинед поняла, что еще ни разу сюда не забредала. Впрочем, как и Алексис. Небольшое чувство тревоги, появившееся в самом начале, сменилось любопытством.
Ты помнишь это место? спросила девушка у брата.
Нет, я тут впервые. Хотя мы с тобою обошли в округе каждый уголок. Каждая травинка должна быть нам знакома. Странно как-то
Посмотри на луну. Ее сияние тут ярче, чем в других местах. Эта поляна что, какая-то особенная? Может, это священное место?
Но ни крестов, ни каких-либо иных сакральных знаков видно не было. Это, правда, не означало, что их вообще тут не присутствовало, просто на вампиров они не имели никакого воздействия.
Холод здесь ощущался сильнее, и, в конце концов, Алексис и Шинед, невзирая на то, что не ощущали особой разницы между теплом и холодом, совсем замерзли. Чтобы не превратиться в двух ледышек, брат и сестра решили поскорее уйти отсюда, но обязательно вернуться и тщательно исследовать таинственную поляну. Они ускорили шаг и вскоре оказались возле своего дома, замаскированного под сенью деревьев. Едва они скрылись за массивной дверью, которая была тут же заперта на засов, на небосклоне начала разгораться яркими красками заря. Луна нехотя уступила место солнцу, набиравшему силу и свою губительную мощь.
Время «детей ночи» заканчивалось. Шинед первой легла в свою необычную постель. Поцеловав ее перед сном в щеку, Алексис задвинул крышку гроба. Придя в свою спальню, он сбросил жилет и также улегся в гроб. Крышку пришлось задвигать самому.
Когда солнце нового дня окончательно победило остатки ночи, оба уже крепко спали и видели сны. У них впереди имелся целый световой день, чтобы набраться энергии и встретить новое наступление ночи во всеоружии.