Что ты в нем нашла? Я-то надеялся, что ты на меня оборачиваешься.
Размечтался, фыркнула Катерина и поправила съехавший свитер, который она подложила под голову вместо подушки. Отстань, пожалуйста, я хочу спать.
Я тоже хочу. Рядом с тобой. Не забывай, что по твоей вине никому сегодня не удалось выспаться.
Не заводи опять эту тему! Так или иначе нам бы пришлось прийти на тренировку, а мои разногласия с Валентиной Георгиевной просто удобный повод. Ты бы лучше подумал над тем, как ты ведешь себя на тренировках, удивительно, что тебя вообще взяли на соревнования.
Леха посмотрел на Кэт с упреком, но ничего не сказал, вместо этого он поднял руку. Катерине на миг стало страшно вдруг он ее ударит? Но за что? Девочка напряглась и боязливо вжалась в сиденье, оглядываться на Меньшова не хотелось, вряд ли он кинулся бы на помощь. Но удара не последовало, Гиреев только ухмыльнулся и ткнул пальцем в грязное автобусное стекло, показывая на покосившиеся дома, мимо которых они проезжали.
Где-то здесь жила моя бабка, мать моего отца. Мы часто сюда приезжали, когда я был маленьким. Старая, почти заброшенная деревня, несколько покосившихся домиков, глушь, сплошная темнота, но зато какие звезды. Кучкова, знаешь, какие ночью звезды в деревне?
Катерина, потеряв дар речи, переводила взгляд с ухмылки Гиреева на его указательный палец, точно прилипший к стеклу. Ей было нечем дышать, Лехина рука находилась на уровне глаз, и чувство дискомфорта только усиливалось из-за того, что она никак не могла понять, с чего вдруг он рассказывает ей о своем детстве и о звездах в деревне.
Да она отродясь не бывала в деревне! Какое ей дело до того, где Леха проводил свое детство, и какие там были звезды. Сама она ездила в санаторий, лет до семи или восьми, пока мама не умерла, но в санатории до звёзд ей не было никакого дела, внизу было много занятий куда интереснее. Кэт отпихнула Гиреева и уставилась на него.
Ты совсем свихнулся?
Нет, просто решил тебе рассказать, мы же друзья.
Мы были друзьями, сквозь зубы процедила Кэт.
А теперь?
А теперь можешь катиться ко всем чертям, я буду спать.
Какая ты стала грубая! Что ж, если мы больше не друзья, можем стать любовниками!
Любовниками? Ты перечитал женских романов? Вали, Гиреев, вернись на свое место и оставь меня в покое. Больше года ты надо мной измываешься, проходу мне не даешь, постоянно подкалываешь, а последние две или три недели и вовсе бойкотируешь. То, что мы больше не друзья, значит, что мы больше никто. Просто вместе занимаемся плаванием. К сожалению.
В последние слова Кэт вложила все чувства и надеялась, что получилось достаточно резко и обидно. В душе ее бушевала невиданной силы буря, распаленная нелепой фразой Гиреева. Какой же идиот! Кэт украдкой глянула через плечо, убедиться, что Меньшов не смотрит на них он был занят, или делал вид, что занят.
Сердце бешено колотилось в груди, а руки затряслись. В конце концов, Кэт подняла глаза и в упор посмотрела на бывшего лучшего друга. Тот не выглядел ни раздраженным, ни обиженным, только что-то жалкое читалось в его взгляде. Он вытерпел игру в гляделки, а затем пожал плечами и встал, освобождая кресло.
Позвать Меньшова? прошипел Леха, наклонившись к Катерине почти вплотную. Она готова была поклясться, что губами он задел ее ухо, отчего по всему телу побежали мурашки. Ты еще пожалеешь, Катерина. Ты просто дура!
Сам ты дурак! в сердцах воскликнула Кэт. Гиреев цокнул языком и наклонился еще ниже, теперь уже не могло быть сомнений он прижимался к ее правому уху.
Ты мне очень нравишься, Кучкова.
Катерина отдернула голову и ударилась о переднее сиденье, из носа потекла тоненькая струйка крови.
«Этого просто не может быть! Это какой-то бред. Он сошел с ума, если говорит такое. Он просто испытывает мое терпение, надеется задеть побольнее, уколоть и унизить, вытащить признание в том, что мне нравится Дэн. Хотя это и не так. Чего они все прицепились? Почему этот напыщенный индюк возомнил, что может так бестактно лезть ко мне со своими нелепыми признаниями? Что он прицепился?»
Погрузившись в свои мысли, Катерина Кучкова не заметила, как автобус с притихшими юными пассажирами преодолел оставшийся участок пути и припарковался у гигантского спортивного комплекса. Пятиэтажное здание в серо-синих тонах выглядело угрюмым на фоне блеклого сероватого неба, окна пугали своей величиной, и даже радостная надпись «Привет участникам соревнований!» казалась скорее угрозой, чем дружелюбным приветствием. Поежившись, Кэт мотнула головой, стараясь вытряхнуть оттуда все воспоминания о нескончаемой дурацкой поездке, потом обернулась, чтобы взглянуть на Меньшова, но вместо этого перехватила взгляд Гиреева, в котором невозможно было ничего прочесть. Обижен он, раздосадован, вынашивает ли коварный план мести, или думает, как досадить Катерине в следующий раз черт его знает. Кучкова высунула язык и покрутила пальцем у виска. Она не была уверена, случилось ли все это на самом деле, или она просто видела дурной сон, но на всякий случай решила напомнить Гирееву, что он чокнутый.
Двери автобуса распахнулись, и с улицы повеяло холодом. Конец декабря. Самая тоскливая и отвратительная пора, хуже только середина января, конец каникул, ожидание дня рождения, осознание того, что прошла только половина зимы, и еще так долго ждать тепла. Катерина поднялась со своего сидения и чуть не рухнула обратно ноги затекли за шестичасовую поездку, и девочка подумала, что сегодня плыть она точно не сможет.
Выходим! Выходим и строимся, загремел на улице жесткий, но довольный голос тренерши. Видимо, ей длительная поездка принесла облегчение и отдохновение. Привет спортсменам! Как настрой? Боевой? Где потеряли Кучкову? Никто ее не обижал?
Катерина замерла в надежде расслышать ответ Гиреева или Меньшова, но громче всех завопил Голиков:
Никто не обижал, Валентина Георгиевна! Я всю дорогу ее охранял!
Ага, как же! Охранял он! вполголоса буркнула Кэт, схватила свою сумку и направилась к выходу из автобуса.
Никто меня не обижал, Валентина Георгиевна.
Вот именно, Катерина сама кого хочешь обидит, вдруг крикнул Гиреев, стоявший в стороне от группы.
Это точно. Но хватит болтовни. Сейчас заселимся, потом пообедаем, сорок пять минут отдых, и затем тренироваться.
Но мы же только приехали!
Да, мы с утра размялись!
Сил совсем нет, Валентина Георгиевна, подал голос сонный Олыбахин с раскрасневшимися глазами, и улыбнулся, давайте лучше город посмотрим!
После соревнований посмотрим, сказала тренерша, и внезапно подмигнула Катерине. Кучкова, Меньшов, Гиреев, Голиков, Олыбахин и Суворов, вы идете со мной в левое крыло, остальные за Владимиром Анатольевичем, в правое. Встречаемся через десять минут в столовой.
Все нехотя подобрали свои сумки и поплелись за тренерами, еле слышно переговариваясь.
В комнате Катерина первым делом подошла к зеркалу. Усталость давала о себе знать, широкие плечи, развившиеся благодаря многолетним тренировкам, осунулись, свитер казался большим и мешковатым, лицо, и без того бледное, утратило все краски, под глазами красовались синяки, а руки как-то неестественно свисали по бокам.
Хороша! задумчиво протянула Кэт, и взъерошила светло-русые волосы. Больше похожа на злую ведьму, чем на прекрасную принцессу. Хотя никто и не говорил, что жизнь это сказка о принцессах.
Комната в общежитии, где Кучковой предстояло провести четыре дня, показалась ей похожей на больничную палату, отчего сразу сделалось неуютно. Большая кровать, застеленная прилично, но как-то небрежно, старый шкаф, окна с видом на пристройку к основному зданию спорткомплекса, журнальный столик и куча пустого, совершенно ненужного пространства. На Кэт внезапно навалилась страшная усталость и желание лечь, укутаться в зеленый махровый плед и проспать целую вечность. Девочке показалось, что кто-то выкачал из нее все жизненные силы, и единственное, что она может сделать сейчас запереться на два замка и не открывать никому дверь, пока соревнования не закончатся, а потом вернуться домой, забыть все, как страшный сон, и не появляться в бассейне до скончания дней. Может, на старости лет заглянуть в гости к Валентине Георгиевне, попросить у нее прощения. Но все это через много-много лет, а сейчас отдохнуть. Катерина прилегла на кровать, всего на одну секундочку, веки опустились.