11:11
Марина Тмин
© Марина Тмин, 2024
ISBN 978-5-0062-4484-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вот и год прошёл
Так и жизнь пройдёт
побыть счастливым
твоя новая девочка
твоя девочка просто чудо, кролик из шляпы,
пьяный фокусник вытащил и тебе вручил.
просто прелесть с комплексом «я росла без папы
и теперь не особенно выбираю среди мужчин»
хороша раздета или одета как спелый персик.
как она распахивает глаза, укладывается на плечо!
ничего в ней (почти ничего) не бесит,
ни о чем с ней не думается. говорить не хочется ни о чем.
все эти хвостики, пучочки и ноготочки, ночной тик-ток,
твои футболки, шампунь с кокосом, зубная паста с клубникой,
кофе, кино и танцы, зимой каток,
ты даже иногда улыбаешься. чудеса, смотри-ка!
она к тебе забирается обутая на кровать,
не в силах сдержать эмоции лепечет, стонет,
шутит и сама хохочет, не может ждать;
девочка, ради которой ты в темный омут;
твоя девочка идеал, фантазия, просто прелесть,
я была чёртов тлен, яростный агрессор, капитан Немилость,
но мерцает экран в ночи: созвонимся, как будет время?
ты сегодня мне снова снилась.
быть мёртвым модно
расскажи мне что-нибудь, кроме правды,
расскажи мне сказку, поведай о том, что будет;
ещё слово истины и ты будешь совсем оправдан,
и меня холодную принесут на блюде.
знаю, честность вроде как подкупает,
искренность золото, но не выдержу больше честного слова,
ненавидеть жестокого,
ледяного Кая,
было проще, чем тебя, настоящего и живого.
ты бросаешься обнаженной душой на камни,
раньше лгал, оправдываясь патологической лживостью!
выскоблить бы иссушенную плаценту-память,
чтобы ни вздохом больше не разродилась
о тебе.
но сует картинки, как айфон предлагает воспоминания,
когда сидишь подавленный, одинокий, пьяный.
я твержу тебе: до свидания, до свидания,
отвечаешь: прощай. не будет теперь свиданий.
и пошёл прочёсывать подноготную,
как расчёсывают болячки старые на шершавых бёдрах.
я молчу и слушаю. продолжай, конечно, нормально, что ты,
наплевать, что искренность убивает.
быть мертвым сейчас модно.
разве можно прожить без света?
да разве веселье выключишь, точно свет?
я выключал. ходил по миру хмурной и голодный.
твердил себе: нет дороги домой. домой дороги нет.
вглядывался в темные воды.
в бездну заглядывал, бездна смотрела в ответ,
задавала вопросы. я взрывался кометой.
разве чувства выключишь, словно свет?
разве можно прожить без света?
я встречал равнодушных, смешных и злых,
обездоленных, обеспеченных, слабых, сильных;
светлых, мрачных, жестоких. и никого, никого! не видел я среди них,
кто бы шёл по жизни уверенно, семимильно.
каждый плутал, тусклой лампочкой освещая путь,
петлял в лабиринте, не зная, найдёт ли выход,
нам инструкций к жизни не выдают,
но мы как-то справляемся и без них.
справляемся?
это всё хорошо
сам себя выходил и взрастил. вот костыль.
видели бы, как учился снова ходить. за шагом шаг.
всё вокруг горело, а я обращался в пыль.
все вокруг смеялись, а я обмяк.
сам себя мотивировал и ругал, вставай, дурак,
там же солнце пылает, там о тебе поют
поэты и птицы, оркестр играет в такт,
соберись и иди. сам себе говорил. а птичка фьють,
вылетела и сдохла. что это? я завидую?
ни обязанностей у птички не было, ни забот;
крылышки сложила, птичкина жизнь лонгридом
к сценарию. я написал. я о себе написал.
смотрите: вот
я учился людям заново доверять. из груди рвал нож,
я себя осматривал, пристально изучал,
думал: это всё хорошо.
но по-хорошему
мне бы начать сначала.
я зашивал себя, заглядывал в битые зеркала,
я в прохожих искал подтвержденье тому, что жил;
дотянул до тепла. я себя за волосы дотянул до тепла;
посидел немного,
а потом остыл.
только вещи
оранжевая предрождественская Луна над городом угасала,
свет проникал сквозь ставни, падал на вещи,
ночь карабкалась альпинистом в крутые скалы,
слово за слово мы становились хлеще.
мыс становился островом. яхта, парус, отплытие,
нагоним. всех и вся нагоним! времени-то навалом.
сели на мель.
не торопите. просто не торопите.
последний огарок жизни по песку растекался салом
лужица. а вот и лужицы нет. горизонт краснеет.
утренняя звезда встаёт над берегом опустевшим.
поищет нас, а потом забудет. и черт бы с ней.
всё одушевлённое сплавилось и сгорело.
остались только вещи.
всю жизнь
говорят, что миром правит толерантность,
ты уже наслушался, набрал добра сверх меры.
у тебя всё впереди: ты эгоист экстравагантный.
возражаешь: миром правят лицемеры.
говорят, что миром правит милосердие;
что бы ты ни делал, разнесут и прополощут,
и в итоге всё, что остаётся быть усердней,
жёстче, громче, выше, дальше больше.
пусть твердят, что ты нелепый, безрассудный,
но у них ключи, у тебя лом с отмычкой.
о себе набор суждений самый страшный суд,
сам себе грехов навешал по привычке.
сам пошёл, с горящим взглядом, напролом.
скажут: нужно жить не так, живи под сводом правил,
сколько можно быть инертным, инфантильным, вероломным?
минимум всю жизнь,
пока в двух метрах над тобой не зашуршит под катафалком гравий.
доверься ясности
доверься ясности.
доверься яркости, что струится
сквозь тьму и прорези в днях больных.
мы все боимся. мы все отчаянно жаждем принцев,
но даже
не говорим о них.
вслух! вслух сказать о том, что там прячется сокровенного
выходить в пустынный, сожжённый край,
но
искренность шебуршит по венам,
доверяй свой искренности. доверяй.
мы все лелеем оплот надежды, ласкаем, прячемся,
но если вырвать из жизни страсти, в которые с головой
как в омут,
много ли в ней останется настоящего?
в ней буквально не останется ничего.
видишь цель?
я теперь шатаюсь, впечатываясь то в край, то в угол,
прикладной математик: прикладываюсь к бутылкам,
Дед Мороз спешит к нам лесом, пустыней, лугом,
снайпер держит его на прицеле. видишь точечку на затылке?
я теперь в чудеса не верю, я верю в виски,
верю, что невозможно быть хорошим или плохим.
старость. прощайте, бурные ночи, прощайте, вписки.
у меня получилось быть овощем, причём все время чуть-чуть бухим,
потому что сам я не вывожу.
к нам спешат колокольчики. джингл белл.
Новый год неизменная суета, пустота и жуть.
снайпер, всё, мы устали.
ты видишь цель?
праздничный стол
Новый год подкрадывается, хватает за плечи, сует в мешок,
не обращая внимания на протесты и крики волочет,
уходящий постарался на славу и стёр меня в порошок.
если у меня есть право желать, скажу короче:
оставь. оставь догорать. не пинай, не тыкай.
что-то живое бьется. боль разливается по суставам.
после двенадцати Золушка сама превратится в тыкву,
не мешай неизбежному. не видишь, как я устала?!
не видишь, как все устали?! брошенные сухими
ветками в костёр, подвешенные на вертел тушами
бессловесными, потрескивают агнцы. синее пламя. химия!
Новый год, дружочек, прошу, послушай:
завязывай с канителью, насилия через край,
обездоленных и бездомных плодят и множат.
у меня тут пластинок: любовь, надежда, радость. что нравится выбирай.
это, кажется, на жизнь должно быть похоже?
это ни на что уже не похоже.
Новый год, твой предшественник плут и хам,
бессердечная сволочь, если слов не жалеть.
Новый год, прошу тебя: будь милосердней к нам.
он стоит и скалится.
и я смотрите! растекаюсь в праздничное беспомощное желе.
окна РОСТА
жарко было. заносили день в катастрофический список.
ещё один форс-мажор. ещё один вдох взаймы.
весь промок. до нитки. и так же быстро высох.
теперь не мы. уже не мы. всегда немы.
фиаско? да, пожалуй, это фиаско.
было скучно. заносили вечер в блэклист.
а какие, кроме чёрной, остались краски?
дайте мне любые. дайте музыки и вина. и включите твист.
дайте вытанцевать. дайте безумствовать.
хватит катастроф. грустная музыка рыбьей костью
горлу поперёк.
поднимите пьяного, уложите в кровать.