Новая проблема заключалась в том, что одиннадцатилетнего ребёнка без присмотра взрослого в Россию вряд ли пустят. И папаша и престарелый дедушка Ежи, сообразивши, что им предлагают, освирепели. Раздались вопли, началась лёгкая потасовка, в воздухе снова запахло кровавым побоищем и никто, абсолютно никто не догадался вызвать полицию. В какой-то момент, какой-то самый престарелый участник собрания, под рвущие душу женские визги достал откуда-то нож и пригрозил освежевать им кого-то самого полногрудого. Неизвестно чем бы всё закончилось, если бы не взобравшийся с ногами на парту мудрый папаша-Качмарек, не попросил всех взять себя в руки, а затем высказал мысль о том, что со школьником во Владивосток должна ехать его любимая учительница и все, от греха подальше, с этим согласились.
Поезд с Качмареком и полногрудой пани Плужек на борту, словно на что-то намекая, пересёк российскую границу ровно в четыре часа утра. Пока все в плацкарте предавались Морфею, учительница стояла в тамбуре, курила одну сигарету за другой и тяжело размышляла о природе человеческой жадности, о том есть ли во Владивостоке консульство Польши и, если нет, то где ещё можно взять денег хотя бы на один билет в обратную сторону? Внезапно полногрудой пани Плужек захотелось открыть дверь и выпрыгнуть в заснеженную даль из набравшего крейсерскую скорость состава, и если бы у неё была машина времени, то она бы вернулась из будущего, из какого-нибудь Барнаула, прямиком в этот тамбур и, не раздумывая и не миндальничая, вытолкала саму себя.
В своё купе учительница вернулась, когда за окном начало светать, то есть ровно к тому времени, когда впервые в жизни дорвавшийся до еды Качмарек доедал двухнедельный, рассчитанный на четверых взрослых мужчин, запас провианта. Единственное к чему Влодьзимеж не притронулся, были фирменные консервы престарелого дедушки Ежи.
Зато не пьёт. Подумала полногрудая пани Плужек, забралась на верхнюю полку, повернулась лицом к стене и сделала вид, что спит. То, что это далеко не так, выдавали время от времени подёргивавшиеся плечи учительницы и исходившие от неё жалобные, едва заглушаемые тощей подушкой, всхлипывания.
Всё же учительнице удалось уснуть и тем самым хотя бы на время отвлечься от мыслей о суициде. Проснулась она тогда, когда до её уха не донеслись гитарные бряцанья и развесёлые певучие голоса. Полногрудая пани Плужек обернулась и увидала в купе толпу цыган, с трёх сторон обступившую Качмарека. Немного понимавшая по-русски учительница поняла, что цыгане в музыкальной форме радуются приезду Влодьзимежа и чем щедрее мальчуган одаривал их и без того скромными накоплениями полногрудой пани Плужек, тем громче они пели, и тем громче бряцала гитара. Учительнице захотелось закрыться в туалете и вздёрнуться на собственном шарфике из чистой шерсти. И знай, она тогда, чем именно отравят её на вокзале в Улан-Удэ, то ничтоже сумяшеся так бы и поступила. Полногрудая пани Плужек не была дурой и прекрасно понимала, что в России с Качмареком ей будет нелегко, но чтобы настолько и так сразу
На пятый день путешествия, окончательно устав от рыданий оголодавшего Влодьзимежа, среднегрудая пани Плужек решила действовать. Взяв на руки с головой замотанного в одеяло Качмарека, учительница пошла от купе к купе, вымаливая милостыню. Получалось очень даже неплохо, ровно до тех пор, пока заскучавший Влодьзимеж не начал подавать голос и кто-то из потенциальных спонсоров не решил, что учительница носит вовсе не ребёнка, а закутанную в одеяло огромную змею. Вызвали полицию, составили протокол, и опозоренной на весь поезд учительнице захотелось вскрыть вены осколком гранёного стакана и, знай, она тогда, чем именно будет зарабатывать на жизнь ближайшие десять дней, желая хоть как-то прокормить себя и Качмарека, то действовала бы куда решительнее и жёстче.
Поезд медленно, но верно подбирался к Благовещенску, когда смирившаяся с судьбой, повеселевшая и вновь полногрудая пани Плужек, возвратясь из вагона-ресторана, застала в купе нескольких небритых мужчин, игравших в покер с растолстевшим от безделья и хорошей жизни Качмареком. Узнав на что именно, а точнее на кого, играет абсолютно нищий Влодьзимеж, и профессиональным взглядом оценив, пришедшие на руки ученику карты, учительнице захотелось попросить у проводника вилку, с помощью которой она теперь уж точно сделает себе сеппуку. Но времени на саморасправу больше не было. Запершись в туалете, полногрудая пани Плужек открыла окно и без раздумий покинула поезд.
Мягонько приземлившись в высоченный сугроб, женщина тут же вскочила на ноги и без оглядки побежала в раскинувшуюся перед её взором бескрайнюю тайгу. Было ужасно холодно. Каждую секунду учительница рисковала нарваться на медведя-шатуна, росомаху или даже амурского тигра, но ей было глубоко наплевать лучше уж сгинуть в объятиях дикого зверя, нежели жить в одном поезде с Качмареком.
Спустя двое суток полногрудая пани Плужек почти насмерть замёрзшая и выбившаяся из сил оказалась на поляне, в центре которой возвышалось небольшое здание из серого бетона, оказавшееся, как выяснится позднее, входом в заброшенный, всеми забытый, а главное незапертый бункер ракетных войск стратегического назначения.
В бункере было светло и тепло. В небольшой столовой учительницей были обнаружены большие запасы консервов. Отогревшись и насытившись, полногрудая пани Плужек решила, что теперь можно и вздремнуть, но в дверь бункера кто-то настойчиво постучал.
Подумают, что никого нет дома, и уйдут. Подумала несчастная женщина, не предполагавшая тогда, что глубоко ошибается.
Стук не прекращался. Бетон вокруг массивной металлической двери крошился на мелкие кусочки ещё совсем немного и дверь просто напросто ввалится внутрь бункера. Вооружившись топором, полногрудая пани Плужек откинула крючок, и через секунду перед ней предстал измотанный и потный Качмарек. Влодьзимеж добрыми ласковыми глазами смотрел на учительницу и невинно улыбался. Мальчик хотел рассказать ей о том, как в пух и прах проигравшись, он, так же как и она покинул поезд. О том, как целых два дня, не присев ни на минуту, шёл по её следам. О том, как несказанно рад в этом забытом богом месте совершенно случайно встретить знакомое лицо. Хотел, но самую малость не успел, ибо получив заржавелым обушком по темечку, потерял сознание.
Очнулся Качмарек спустя час, в ракетной шахте, привязанный к телу ядерной ракеты толстой пеньковой верёвкой. Влодьзимеж поздоровался со стоящей рядом учительницей, но та ничего ему не ответила, и молча всунув ему в руку узелок с тушёнкой, неспешно удалилась.
Оказавшись в кабине управления, полногрудая пани Плужек нажала на большую красную кнопку и бросила взгляд на огромный экран. Поверхность земли задрожала и над её поверхностью показалась белоснежная ракета с привязанным к ней Качмареком и надписью, сделанной большими красными буквами, какую ранее учительница почему-то не заметила. Полногрудая пани Плужек разбиралась в кириллице, а потому узнать, что именно там написано особого труда не составило: «НА БЕРЛИН».
У женщины обе ноги свело судорогой, из-за чего она упала и, лёжа на холодном грязном полу, истерично расхохоталась
Заблуждение Качмареков
Всю субботу, с раннего утра, сидя у окна, Качмарек сочинял восьмистрочное и желательно заунывное стихотворение об недавно пришедшей в Быдгощ осени. Именно такое задание дала ему и остальным детям на последнем уроке полногрудая пани Плужек. Минута на сочинение одной строки, пятьдесят девять на восхищение собственным литературным талантом, весь вечер на исправление грамматических ошибок и очередная победа поэзии над прозой была как полагается оформлена. В этом произведении Качмарек не поленился упомянуть обо всём, что, так или иначе, ассоциировалось у него с самым грустным временем года: слёзы сиротки-дворничихи над кучей опавших листьев, только что разметённой резким порывом ветра; грязные упрёки управдома в адрес всё той же дворничихи, якобы недостаточно активно ворочавшей верхними и нижними конечностями; холодные ливни, обильными потоками льющие за пазуху опять же дворничихе; а заканчивалось стихотворение красочным описанием безрадостного лица снова дворничихи, в тот момент, когда её доставали из петли прибывшие на место происшествия полицейские и медики. Качмарек мог бы описать в стихах и то, как тщательно и кропотливо бедолага готовилась к предстоящей кончине, как неумело мастерила петлю дрожащими пальцами, как долго не решалась прыгнуть с перевёрнутого вверх дном эмалированного ведёрка, но это тянуло ещё на двенадцать строчек и мальчишка попросту решил, что не успеет к окончанию выходных, но зато не поленился в мельчайших подробностях прозой поведать гражданину следователю как было дело, а также указать пальцем на пробегавшего мимо управдома, как на человека наиболее виновного в смерти славного мастера метлы и лопаты.