Так в хлопотах пролетела осень и в лес к юго-востоку от Быдгоща пришла зима, а вместе с нею новые заботы и хлопоты. Влодьзимеж только и занимался, что заготовкой древесины для вечного огня. С едой же, стало намного проще: очень скоро натренированные мухоморами желудки взрослых Качмареков, научились переваривать сосновые кору и шишки. Из всех событий, произошедших в эту суровую пору, обитателям поляны могло врезаться в память лишь то, когда неизвестно откуда взявшаяся залётная стая изголодавшихся волков по ошибке задрала деревянную лошадь с колёсиками, и Влодьзимеж разом лишился и единственного собеседника и лучшего друга. Другой раз, когда папаша и дедушка Ежи мирно храпели в палатке, к ним на полянку заглянул лесник, но мальчишка настолько был убит личным горем, что наотрез отказался с ним о чём либо беседовать и, угрожая луком, отправил восвояси.
В лесу Качмареку нравилось. Так бы и прожил Влодьзимеж на этой полянке до самой пенсии вдали от уроков, домашних заданий, полногрудых пани Плужек и глупых слаборазвитых одноклассников, но Так уж случилось, что примерно в первых числах мая закончилась водка и папаша с престарелым дедушкой Ежи решили, что оставаться в лесу далее нет никакого смысла. Первым, ни с кем не попрощавшись, ушёл старик. Ещё через неделю как в воду канул папаша. Проведя в полном одиночестве месяц, Качмарек заскучал и решил вернуться в город, благо по его расчётам сейчас должны быть летние каникулы и, следовательно, в Быдгоще никакие неприятности не могли ему угрожать. Он отошёл от поляны на несколько метров, забрался на верхушку самого высокого дерева с целью оглядеть окрестности и увидел на соседней ёлке папашу и престарелого дедушку Ежи, в обнимку сидевших на хлипкой, согнувшейся под тяжестью веточке. На той же ёлке, но веткой ниже, сидел молодой бурый медведь и с нездоровым любопытством разглядывал исхудавших, как те волки, Качмареков. Над лесом к юго-востоку от Быдгоща показалась иссиня-чёрная грозовая туча.
Пошёл дождь. В ту сосну, на которой сидел Влодьзимеж, ударила молния. Дерево затрещало, покосилось и упало прямиком на папашу, престарелого дедушку Ежи и медведя. Внизу на земле организовалась куча мала. Хрустели сухие ветки; что было мочи ревел медведь; чуть тише, и совсем иначе ревел папаша; призывая к всевышнему сыпал проклятиями престарелый дедушка Ежи. И только получивший электрический разряд Влодьзимеж напряжённо молчал, намертво вцепившись обугленными зубами в чью-то бурую холку
Разгуливающие по центральным улицам дикие звери давно уже не удивляли жителей Быдгоща, а потому на медведя с мальчиком на спине несущегося галопом по набережной Вислы почти никто не обратил внимание. Дождавшись, когда косолапый совсем выдохнется и сбавит обороты Влодьзимеж мягонько спрыгнул на мостовую и, отряхнувшись, как ни в чём не бывало, пошёл в сторону родного дома.
А приключения папаши и престарелого дедушки Ежи в эти минуты только-только начинались. Вновь обнять сына и внука они смогут лишь спустя двадцать шесть месяцев, и лишь после того, как после тяжёлых продолжительных переговоров их согласятся выпустить из лагеря для военнопленных под Дамаском и специальным рейсом отправят на горячо любимую Родину.
Качмареки на природе
Всё началось с того, что Качмареку для счастливой, беззаботной и чуть менее одинокой и унылой жизни, во что бы то ни стало, понадобилась собака, неважно каких породы, окраса, пола и букета заболеваний. Он спал и видел, как будет её воспитывать по системе Макаренко, мыть, выгуливать и снова мыть, но уже в чистой воде, а также обучать тем приёмам дзюдо, какие сам когда-то не осилил, посещая специализированную секцию, но Но для осуществления мечты требовалось преодолеть два непреодолимых препятствия, с утра до вечера заливавших в себя алкоголь и лишь изредка выползавших по очереди в уборную для извлечения из себя звуков, способных до заикания напугать любое живое существо в нашей и соседних галактиках, за исключением всякого навидавшегося и наслушавшегося за короткую жизнь Влодьзимежа. Уговоры, истерики и заведомо утопические обещания выбиться в троечники не помогали. И тогда мальчуган, совсем уж отчаявшись, решился на несвойственное его натуре византийское коварство: однажды вечером дождавшись, когда родственники разделятся, пообещал каждому из них часть печени в обмен на разрешение приволочь в дом первого отбившегося от одной из многочисленных быдгощских свор четвероного приятеля или приятельницы. И дедушке Ежи и папаше, которым до цирроза оставалось пять и восемь литров огненной воды соответственно, подобное предложение показалось настолько своевременным и полезным, что уже на следующее утро в комнате Влодьзимежа рвала на куски одеяла, подушки и мебельную обивку огромных размеров сука, окрещённая дедушкой Ежи в честь первой и единственной жены Люсильдой.
К немалой печали Влодьзимежа, ликование и радость его в который раз были недолговечны. Внезапно выяснилось, что Люсильда походила на покойную бабушку не только кличкой, но и повадками: круглосуточно лаяла во всю хриплую глотку с короткими передышками на чуткую дремоту и обильные трапезы, путалась под вялыми ногами дедушки Ежи и не умела пользоваться унитазом. Единственное что спасало собачку от экспроприации намечавшиеся у кое-кого неприятности с ливером и обещания Качмарека выгуливать её не менее двадцати трёх часов в сутки, невзирая на аномальные морозы. Правда, как бы холодно не было на улице и Влодьзимеж и Люсильда возвращались с прогулок изрядно пропотевшими животное грелось, терзая пуховики и шубы несчастных прохожих, а его хозяин тщетными попытками этому воспрепятствовать.
В тот день, когда число обиженных Люсильдой граждан перевалило за вторую сотню, в дверь Качмареков постучали. Прошедший по приглашению хозяев на кухню представитель мэрии пан Ясюкевич зачитал престарелому дедушке Ежи и его сыну предписание избавиться от собаки в кротчайшие сроки любым доступным способом и даже если для этого понадобится тонна динамита, власти, не раздумывая, на всякий случай предоставят сразу две. Будучи ярым собственником и анархистом, дедушка Ежи, пойдя на принцип, наврал Ясюкевичу про безграничную любовь к собаке, каждый день напоминавшей ему о почившей в бозе супруге, а также заявил, что Люсильда ни капельки не виновата, что до сих пор во всём Быдгоще специально под её нужды не было разбито ни одного парка.
Чиновник ушёл не солоно хлебавши, а ровно через неделю до Качмареков донеслась весть о том, что в ближайшую субботу на стадионе местного футбольного клуба будет проведёна лотерея, победитель коей получит земельный участок на берегу Вислы, взамен его нынешнего жилища, на месте которого в скором времени появится парк для выгула одной-единственной и печально известной собаки Люсильды.
Сидя на коленях питомицы на верхней трибуне до отказа заполненного стадиона в точности между папашей и престарелым дедушкой Ежи, Влодьзимеж смотрел на установленные в центре поля большущие прозрачные лототроны с сотнями разноцветных шаров внутри. Поиск счастливчика был объявлен начавшимся. Чемпион Польши по тяжёлой атлетике Адриан Зелиньский под дружные аплодисменты трибун привёл в движение барабан, окончательно остановившийся через полчаса. А когда уже известный Качмарекам пан Ясюкевич извлёк шар и объявил, что будущий счастливчик проживает на улице Ягеллонов у Влодьзимежа похолодело в животе, ибо именно там, в доме номер двадцать четыре вот уже не одну сотню лет ютилось и раздражало соседей их семейство.