Аусвайс! вывел его из оцепенения грубый окрик.
Аус, простите, что?! растерянно переспросил Ванечка.
Тогда вопрошавший подошёл к нему ближе, почти вплотную, Ваня даже разглядел щетину на его подбородке и корявый фашистский крест на клапане нагрудного кармана его зелёного френча.
Аусвайс! гортанно рявкнул фашист ещё раз и посветил фонарём прямо Ване в глаза.
П-п-простите ещё раз, я вас не понимаю непроизвольно щурясь и отворачиваясь, пролепетал мальчик.
Ну и не надо! ответил фашист внезапно по-русски и весело рассмеялся. Проверка! подмигнул он и добавил вполголоса, уже, как показалось Ване, с сочувствием: Ты откуда такой?
Я? Из дома.
Это я уже понял, кивнул странный дядька. А здесь-то ты как очутился?
Я
Ты, ты!
Ваня замолчал. Он, конечно же, знал ответ на этот вопрос, но ему было почему-то очень стыдно и неудобно. Не таким ему виделся финал его невероятных и героических приключений.
Я заблудился, наконец с трудом выдавил он из себя.
Да это понятно как-то неожиданно, буднично и просто отреагировал тот на его признание.
Ну и с кем ты теперь? как бы вскользь поинтересовался он снова.
Я? ещё раз растерянно уточнил мальчик.
Ты, ты, а кто же ещё?
Дома, с мамой, обескураженно сказал Ваня.
Отличный выбор! весело воскликнул фашист, легонько хлопнул его по плечу и расхохотался собственной шутке.
И вот тут Ивану стало совсем страшно.
«А ведь он не коснулся моего плеча! подумал Ваня. То есть шлепок-то, конечно, был, но касания кажется, не было!»
Фашист, нахохотавшись, иронично посмотрел на Ивана и смерил его оценивающим взглядом.
Неофит, сказал он загадочное слово, типичный неофит.
Ваня обескураженно промолчал. Фашист тоже замолчал. Молчание затянулось. В разговоре повисла неловкая пауза.
Простите, пожалуйста, решил Ваня сменить тему, а заодно и удовлетворить своё любопытство, вы, наверное, немецко-фашистский захватчик, да?
Может быть, конечно, с его стороны это было бестактно, может, об этом не стоило спрашивать, по крайней мере вот так напрямую, но Ваньке было очень, ну прямо очень-очень любопытно. Он же до этого никогда в жизни не видел ни одного настоящего немецко-фашистского захватчика, а тут такая удача! В сапогах, в каске, с корявым крестом на груди и вроде даже совсем не страшный! Фашист поднял глаза и неожиданно тяжело, испытующе посмотрел на Ивана. Словно примеряясь к нему и решая: тот он или не тот. Говорить ему или не говорить. Мальчик съёжился под этим взглядом и сразу же триста раз проклял себя и своё любопытство, когда фашист, глядя Ване прямо в глаза, размеренно и сурово произнёс:
Вообще-то это страшная военная тайна, но ты, я вижу, парень хороший, поэтому тебе я её расскажу. Я не немецко-фашистский захватчик, с этими словами он многозначительно расстегнул золотистую пуговку под корявым фашистским крестом на нагрудном кармане военного френча, поднял вверх клапан нагрудного кармана, и под ним Ваня увидел вышитую на зелёном сукне красную пятиконечную звезду со скрещёнными человеческими костями.
Я пиратский партизан-разведчик, торжественно произнёс дядька. Только смотри, никому не проболтайся, а то это страшная военная тайна.
И, видя зреющий в мальчишеских глазах вопрос, немного помедлив, многозначительно добавил:
Ну, если только Чернышу или маме. Черныш кремень, он никому ничего не скажет, да и мама у тебя, по всему сразу видно, хорошая, а значит, тоже не проболтается.
И Ванечке сразу стало почему-то за себя неудобно. То ли потому, что он нашего за фашиста принял, то ли потому, что в нём сомневаться стали. Однако любопытство снова брало верх.
А много вас тут? не унимался Ваня.
А вот это, парень, забудь, это уже совсем военная тайна, сказал как отрезал загадочный дядька. Скажу тебе только, что нас тут достаточное количество. Потому как если нас будет больше или меньше, чем надо, война закончится, ибо равновесие тогда нарушится и кто-нибудь обязательно победит, подытожил пиратский партизан-разведчик и многозначительно посмотрел на Ваню так, словно в этот момент мальчик должен был постичь нечто настоящее и сокровенное. В разговоре снова повисла неловкая пауза.
А я здесь солдатиков потерял, ни к тому, ни к сему ляпнул мальчик, чтобы хоть как-то развеять обстановку, а заодно и объяснить своё пребывание в этом подземелье.
Ну, то есть не потерял, поправился он, а оставил. Мы здесь играли, играли, вот я солдатиков тут и оставил, ещё раз уточнил он, не желая начинать новое знакомство со лжи.
Да, я их видел, сказал дядька. Железные такие парни!
Да-да! оживился Иван. Я пошёл их искать, а Эва схватила меня и понесла, а потом увидела своего братика и бросила, а сама убежала, вот я и заблудился, сбивчиво закончил он свой рассказ.
Да, Эва это, брат, сила, Эва, она, брат, такая, за этой не заржавеет опять задумчиво, словно о чём-то своём, произнёс таинственный собеседник. Однажды к ней пришли немецко-фашистские захватчики и стали ей угрожать. Так вот она всех их тогда побила и победила!
Да вы что! восхитился Ванька. Правда?!
Правда, правда.
А расскажите!
Рассказать? Тебе и правда интересно?
Конечно, интересно! воскликнул Иван. Ну расскажите! Расскажите, пожалуйста!
Рассказать? Ну, хорошо, согласился пиратский партизан-разведчик, но только чур тогда слушать и не перебивать.
ВТОРАЯ ЛЕГЕНДА ПРО ЭВУ ДВУЛИКУЮ
(В которой рассказывается про Эву Двуликую, партизан и немецко-фашистских захватчиков)
Однажды давным-давно случилась у нас на земле война. Наши войска тогда отступили, и пришли в городок поутру немецко-фашистские захватчики. Ходят такие все из себя важные.
Хэнде хох! Аусвайс! кричат.
А рядом с тем самым городком были как раз то ли пещеры, а то ли старые заброшенные каменоломни. Часть мужиков, кто посмелее, сразу же взялись за ружья да за топоры и ушли под землю за город в партизаны, а другая часть осталась и ушла по домам в подполье.
Встретила как-то Эва под землёй партизан и спрашивает:
А что это вы, как экскурсанты, здесь сидите, шумите, домой не идёте?
А потом с намёком так добавляет:
Где выход, небось сами знаете, а я тут, мол, никого не задерживаю!
Испугались партизаны, неловко им стало.
Извини, говорят, это мы тут с фашистами боремся. Пришли в нашу землю поганые нелюди, вот и пришлось нам тебя под землёю побеспокоить. Но ты не волнуйся, сейчас мы их только из наших домов выставим и сразу же тогда отсюда к себе по домам воротимся.
И долго мне ждать этого «сразу»? нетерпеливо спрашивает Эва.
Ну, тут уж как выйдет, говорят партизаны неопределённо, ибо сила их тёмная, сила великая.
Тёмная? оживилась Эва.
Нет-нет, не в том смысле, тут же забеспокоились партизаны, просто много их очень.
Ладно, говорит она. С этим всё понятно, а нельзя ли как-то ускорить этот процесс?
Переглянулись между собой партизаны, один из них набрался смелости и говорит:
Помоги нам тогда, Двуликая. Нет у нас связи с городским подпольем. Некому в город весточку передать.
Посмотрела на них Эва. «Нет, думает, эти так просто не отстанут, эти, как тараканы, и если их даже тапком прихлопнуть, то завтра всё равно новые набегут. В общем, надо договариваться».
Ладно, говорит, так и быть, помогу я вам. Не благодарите. Но только чур уговор. Как закончится эта ваша война, чтобы все отсюдова выметались!
Вот так и стала Эва связной между партизанами и подпольщиками. Обернулась она тогда девицей-красавицей, высокой, розовощёкой, губы как коралл, глаза как пожар, распустила свои косы русые и стала простоволосая ходить туда-сюда, будто дурочка какая. В город носить весточки подпольщикам от партизан, а потом обратно для партизан от подпольщиков. А чтобы враг ничего не заподозрил, всем говорила, будто бы ищет своего потерявшегося младшего брата. А люди её слушали, грустно кивали головами, жалели её и всё понимали. Всё-таки война, а потому всякое может случиться, да и вообще, мало ли на земле сумасшедших. В отряде ей, разумеется, как велось это между партизанами и подпольщиками, сразу же дали настоящую подпольную кличку и стали её звать между собой не Эва, а Ева. Чтобы на улице, со стороны врагам вроде как непонятнее было. А если вдруг кто ошибётся и назовет её по имени, то тоже не беда. Вроде бы просто так, как окликают кого-то или удивляются чему-то, а она, если что, вроде бы как и ни при чём вовсе. Долго ли, коротко ли, но прознали однажды фашисты, что Эва связная в сопротивлении. Был там один полицай предатель из местных, шибко в неё влюблённый, он-то, видать, и донёс. Увидел как-то, что она куда-то туда-сюда ходит. Понапридумывал себе, видно, всякого. Представил, как подходит к ней партизан удалой, обнимает да целует её, а она только толкается да смеётся. Взревновал до беспамятства, да и выследил её. А может, и так просто, сам собой извёлся, всю ночь в подушку проплакал-протосковал, а с утра порешил: раз такое дело, так не доставайся же ты никому! А потом пошёл в местное гестапо да и предал её бездушным фашистским нелюдям. А те и рады-радёшеньки. Организовали круглосуточное наблюдение и взяли девчонку в оперативную разработку. Ну, так вот. Как только она вышла с секретным донесением из подпола и пошла по своему обыкновению за город к партизанам, кинулись фашисты за нею туда следом, чтобы её по дороге догнать и схватить. Отнять у неё секретное подпольщицкое донесение и выведать через то все секретные партизанские тайны. Бросилась Эва от них бегом бежать. Ибо сила-то у неё вся под землёю была, а на земле она силы никакой не имела. Слава богу, рядом находился вход в пещеру. Ну, она, понятное дело, и кинулась туда, чтобы там от врагов спрятаться и спастись, а фашисты, конечно, за нею следом. И ведь знали, что под землёй партизаны, а подземных дорог не знали, но всё равно туда полезли. И не то чтобы эти нацисты прямо такие глупые и смелые были. Просто с ними же был тот самый полицай, который предал им Эву, а он-то был из местных и знал эти каменоломни как свои пять пальцев.