Да, они самые, добрые весельчаки чуры, облегчённо вздохнул Бермяшь. Вот, поешь брусники, тебе нужны силы.
Никогда не думала, что нам повезёт побывать в гостях лесовиков. А как хозяина-то звать?
Здесь живёт семья Кипрея Травника. Старина Кипрей, его жена Полюшка и пятеро детей. Старшего Первоцветом зовут, а остальных вроде как Вьюнок, Горчак, Росторопша и дочка Душица.
Какая большая семья! Бермяшь, я хочу скорей познакомиться с ними И поблагодарить. Проводишь меня к ним?
Конечно. Тётушка Поля так и говорила, что ты сегодня очнёшься.
Выйдя из комнаты, они очутились в просторной и светлой горнице. Тут пахло мёдом и гречихой. Посередине горницы стояла громадная печь, в которой томился аппетитный обед. Повсюду были развешены чурские обереги, и вся изба изнутри выглядела нарядной и светлой, каждая деталь со смыслом и каждая вещь на своём месте.
Дома чуры строили добротными, большими и просторными. Складывали их срубами, без единого гвоздя. Лесовики строились скуфами, соответственно, и обитали общинами. Скуф это такая деревня, располагающаяся возле священного места. Как правило, такие места были отмечены дивиями и назывались «дивными местами». Несмотря на довольно большие размеры деревень, дома лесовиков все равно были ограждены специальными обережными столбами. Такие обереги делали чурские скуфы неприметными для непрошеных гостей. Но так было не всегда, этим уловкам научили их берендеи.
Лесовики вели свои торговые дела по всему Чудолесью. И Дремуш не был исключением. Туда они завозили свой товар масло, мёд, ткани и кое-какие вещи для хозяйства. Но, как ни странно, Дрыхале никогда ещё не доводилось быть в гостях у самих чуров, а ведь они казались ей весьма интересным народом, много путешествующим и много повидавшим. И хоть ей никто не говорил, но она считала, что чуры хранили много тайн, которыми они не спешили делиться. И потому в своих мечтах Дрыхала желала разузнать побольше о жизни лесовиков и их секреты.
Входная дверь распахнулась, и в ней показался седовласый живенький мужичок, где-то головы на две выше дрём и заметно крупнее. Был он коренаст и крепок, с белой шелковистой бородой до пояса. На голове ушанка из валяной козьей шерсти, меховая жилетка поверх белой шелковой рубашки, которая была украшена вышитым красным орнаментом.
Он оббил о порог кожаные сапожки, снял шапку и зашёл в дом. Увидев дрём, тепло улыбнулся и низко поклонился.
Здравы будьте. Как самочувствие? и, не дожидаясь ответа, продолжил: Вижу, что здоровы. Румянец проступил на лице. Это добро.
Добрый голос Кипрея сразу расположил к себе Дрыхалу. Дрёмы молча поклонились в ответ. Дрыхала уже собралась ответить, но в дверях показалась хозяйка. Выглядела она молодо, несмотря на серебристые седые локоны, которые аккуратно переплетались с чёрными как смоль волосами. За спиной виднелась толстая коса до пояса. Она была такая же коренастая, как и Кипрей. Плечи её покрывал узорчатый платок. На ней была пёстрая шёлковая рубашка, а поверх неё зелёный фартук, также расшитый узорами. В руках она несла большую корзинку с сыром и кадку свежего молока. Поставив всё на стол и вытерев руки о фартук, быстро подошла и обняла Дрыхалу:
Вот же молодец-то! Оправилась, милая. Щёчки румяные
Вот и я говорю, здорова! вставил лесовик.
Конечно, здорова, с чего ей не быть здоровой? Отваром-то отпоили, мёдом откормили. Ещё в баньке попарю, и совсем как новая будет. А пока я вот молочка вам свежего принесла. Поди, отродясь такого не пробовали? Полюшка поцеловала Дрыхалу в лоб и подошла к столу налить молока.
Кипрей взял из сундука какие-то вещи, подошёл к Дрыхале и сказал:
Вот сейчас банька как раз поспевает. Пока можете погулять. А как готово будет, Полюшка позовёт тебя. Ну а опосля, лесовик, улыбаясь, хлопнул по плечу Бермяша, я тебя попарю, и вышел во двор.
С аппетитом отведав молока, дрёмы вышли на воздух. Было уже позднее утро чудесное, солнечное, тёплое. Двор оказался действительно большим и ухоженным. Амбар из окна выглядел гораздо меньше, чем был на самом деле. Что дом, что амбар имели покатые большие крыши, аккуратно уложенные и связанные соломой поверх деревянных жердей. Помимо этого, во дворе была ещё одна изба, поменьше прочих и расположенная чуть в стороне. Рядом с той избушкой находилась большая поленница. Что за изба? Дрёмы терялись в догадках, но спросить постеснялись. Старший сын лесовиков, Первоцвет, уже вовсю растапливал в этой избе печь. Дрыхала отвела в сторонку Бермяша и тихо спросила:
Бермяшь, зачем он в тёплый день избу натапливает?
Честно сказать, я и сам этого не знаю. Первоцвет уже с утра её топит. Видать, это не простая изба у них. Как раз её-то они и называют баней, пожав плечами, ответил дрёма.
Из трубы валил густой белый дым, он поднимался над крышами и медленно, лениво разносился слабым ветерком.
Младшие дети, Росторопша и Душица, гоняли по лугу полёвок, громко смеясь и распевая какие-то считалочки. Два средних сына, Вьюнок и Горчак, помогали старшему и вязали веники для бани. Бермяшь и Дрыхала решили заглянуть в амбар. Огромный дом с чуть приоткрытыми большими коваными воротами не мог не привлечь на себя внимания. Дрёмы отродясь больших домов не видали. Амбар был больше остальных и величественно об этом заявлял всем своим видом.
Зайдя внутрь через широкие ворота, дрёмы оказались в просторном и высоком помещении. По центру, в глубине, стояла яркая красочная повозка, вся украшенная резьбой. Справа и слева располагались по два огромных загона. С одной стороны в каждом из загонов сидело по зайцу, а с другой, в одном и загонов, коза. Дрёмам, никогда не видевшим коз, да ещё так близко, это животное показалось гигантским и устрашающим. Трудно было даже представить, как лесовики справлялись с дойкой. Но это было их мастерство, которого им не занимать. К тому же чуры могли обрабатывать козье молоко так, что оно становилось приятным на вкус и запах. Потому-то чурское молоко славилось на всё Чудолесье. А ещё они делали вкуснейшие сыры, творог, масло и прочее. Амбар имел высокий, открытый чердак, «второй свет». Он до отказа был забит сеном. Здесь, как и везде, было чисто и всё убрано, пахло сеном и немного навозом.
Как же удивительно живут лесовики, задумчиво проговорила Дрыхала.
Бермяшь одобрительно буркнул:
Весьма Уставившись на козу, он удивлённо произнёс: И как им только удаётся покорить столь грозное животное? По мне, так эта коза и съесть может ненароком. Вон, гляди, все жуёт и жуёт себе. А глазища какие? Ужас просто!
В амбар зашёл Первоцвет. Он был молод, крепко сложен и полон сил. На его лице уже виднелись пробивающиеся усы и бородка. Он слегка поклонился дрёмам и обратился к Дрыхале:
Матушка зовёт тебя в баньку. Все готово.
Бермяшь, никогда не слышавший о существовании бани, сидя на жерди, вслушивался в кряхтение и громкие выкрики, доносившиеся оттуда. Всё переживал за Дрыхалу и подумывал:
«Не причинят ли ей чего ненароком лесовики? Они вон какие все крепкие».
К Бермяшу подошёл Кипрей. Присел рядом, посмотрел на него, затем на баню, да и сказал:
Ты чаво, Бермяшь, сумлеваешься, аль как?
Ну как вам сказать, дяденька? Диковинная штука эта ваша банька.
Да, есть такое. Про банный секрет ведают только все чуди: и памы, и ланы, и мы, чуры. Мы одни из первых научили людов этому таинству. Да что там людов, берендеи и те стали строить бани. Так что тепереча и Авы знают про то, но всё равно не полностью. Таинство, на то оно и таинство, что есть секрет в нём.
Дяденька, то есть как это Авы? Берендеи-то вроде как рослые? Во какие! Да и про людов слыхал, они не маленькие, поди, такие же, как и волшебники. Ваши баньки им разве что нос засунуть.