Бесполезно. Даже пение лягушек глохнет в этом тумане.
Но Дрыхала все равно, набрав в лёгкие воздуха, выдохнула через волшебную флейту. К удивлению всех, звук выпорхнул из волшебной флейты так непринуждённо и легко, что все посмотрели на Дрыхалу с удивлением.
Что? прекратив играть, растерянно и не менее удивлённо спросила дрёма.
Ты играй, играй, деточка, ласково сказал Кипрей и почесал затылок.
Дрыхала продолжала. Волшебная флейта запела чистым и звонким голоском. Мелодия расходилась во все стороны серебряной пыльцой, подобно тихим и ласковым волнам. Всё больше и больше рассеивала она густой туман, освобождая путникам тропу. И вот через некоторое время путь был полностью свободен. Лесовик громко крикнул дрёмам: «Держитесь!», дёрнул повода, и заяц понёсся стремглав по извилистой тропе к высокому и широкому холму, где росли кусты боярышника. Вскоре они уже были на сухой поляне, а перед ними возвышался густой боярышник. Своими широкими разлапистыми ветками, усеянными яркими красными ягодами, он образовывал плотную стену, усиленную внизу кустами шиповника. Через такую естественную живую изгородь было непросто пройти даже ма́лону.
Лесовик притормозил зайца, обернулся к Дрыхале, и спросил:
Чаво же ты молчала, что такое можешь?
Так я дяденька, и не знала про это смущённо ответила Дрыхала
Нам-то откуда знать? У нас, в Дремуше, такого тумана отродясь не бывало, поддержал Бермяшь
И то верно, задумчиво пробормотал Кипрей. Ну, мы приехали. Вон там куст голубики, а за ним двор Моха. Удачно добрались, однако, ободряюще подытожил лесовик.
Малоны слезли с телеги и направились к голубике. Где-то вдалеке слышалась музыка, множество голосов и чей-то смех. Когда путники стали проходить сквозь голубику, шум усиливался. И наконец перед ними открылась светлая, вся украшенная светящимися гирляндами поляна. На ней было много чуров и стар и млад. Кто танцевал, кто сидел за большим вытянутым столом, пил и ел, кто просто весело предавался незатейливым беседам. Всё выглядело беззаботным и непринуждённым. Бодрая музыка создавала компании хорошее настроение. В центре широкого двора был раскинут большой шатёр, под ним стол, за которым и сидела молодая пара черноволосых коренастых чуров в окружении близких родственников и друзей. Жених, разглядев идущего к ним лесовика, громко прокричал:
Дядюшка Кипрей! Дядюшка Кипрей! Наконец-то, как же мы ждали тебя! Проходи к нам и приятелей своих зови! Где тётя Поля?
Кипрей направился к шатру, а за ним, разглядывая всё вокруг, шли Дрыхала и Бермяшь. Лесовик обнял племянника и познакомил с дрёмами. Попросил, чтобы разобрали подарки с телеги и пристроили зайца. Мох подозвал одного молодого парнишку и дал ему распоряжение, затем обратился к дяде:
Как добрались? Мы вас ждали ещё вчера. Думали, что уже не приедешь. А что тётушка Поля не приехала?
Были дела по дому, пришлось задержаться. Тётушка поклон передавала и там много гостинцев ещё. Она осталась по хозяйству да с детьми. Я на день и обратно. Не хочу её одну оставлять с детворой надолго. К тому же скоро на ярмарку в Верам надо ехать. Кстати, сами-то собираетесь?
Да, вот свадьбу сыграем и тоже поедем. Ну а что наши гости? Вы угощайтесь, пейте, ешьте! Откуда и куда путь держите?
Мы вместе с Дрыхалой с Дремуша. Путешествуем по Чудолесью, быстро проговорил Бермяшь.
Мы направляемся в Терем-Град, коротко добавила Дрыхала.
Ого, в Мирин, что ли?! удивился Мох и посмотрел на дядюшку. Ну что же, вам тут рады. Сегодня отдыхайте, веселитесь, а завтра и вопросы. Он налил гостям душистого мёда и поднял бокал. Жестом попросил тишины и громко заявил: Сегодня пьём за здоровье моей любимой невестушки Лили!
Все разом трижды воскликнули «гай!» и застучали деревянными кружками. Музыка вновь весело заиграла.
Невеста Моха, Лилия была весьма симпатичной барышней, что являлось редкостью среди чуров. Не то чтобы чуры были уродливы, нет, скорее, обыкновенными. Среди всего общего рода чудей чуры не отличались красотой и складностью тела, но Лилия всё же выделялась среди остальных девиц своим милым розовым личиком. Одета она была в светло-зелёное платье, украшенное полевыми цветами дубравны и ландыша. Нежные васильковые цветочки дубравны, очень подходили к её ярко-синим глазам. Она была скромна, учтива и робко улыбалась, когда принимала поздравления. Мох же был как и все лесовики весел, простодушен. Короткая и густая бородка украшала его круглое лицо. Он был крепким с натруженными руками. Весь его вид говорил о том, что своё богатство он заработал усердием и тяжёлым трудом. Боярышниковый скуф насчитывал тридцать дворов, и в каждом стоял хотя бы маленький амбар и, как правило, добротный дом. Двор же Моха считался одним из самых больших и зажиточных. Большой терем, весь украшенный резьбой, возвышался над просторным двором. Рядом стояла летняя кухня с террасой, банька и, конечно же, как и у лесовика Кипрея, большой амбар, полный припасов. Конечно, до дядюшки Кипрея он все равно не дотягивал, но это лишь по хозяйству. И только потому, что у Кипрея была коза, а если в хозяйстве ты имел козу или даже две, это считалось зажиточным поместьем. У Моха козы не было, но он нашёл себя в другом деле выращивании репы. На репу был спрос, и только Мох во всём скуфе имел большое поле с репой. Это было почётно для столь молодого чура, и потому он пользовался большим уважением.
Народ продолжал веселиться. Одна задорная мелодия сменяла другую. Время от времени чуры высыпали толпой на поляну и собирались в слаженный хоровод. Затем все начинали двигаться в такт музыке, держась за руки и смеясь. Хороводы плавно переходили в польку, полька опять в хороводы. Веселье длилось всю ночь. Даже под самое утро, ещё до восхода солнца, когда музыка стихла и большинство гостей уснули там, где их застал сон, самые стойкие продолжали беседовать и смеяться.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Раздвинулись ветки голубики, и на поляне показались трое ланов13. Они отличались от чуров, были стройными, крепкими и высокими, каждый из них минимум на две головы выше любого лесовика. Одеты они были в походные короткие стёганые кафтаны и высокие сапоги. За спинами лёгкие луки с колчанами, полными стрел, и тонкие, изящные мечи. Ланы были тоже из рода чудей и считались самыми высокими среди всех сородичей. Хотя они и были дальними родственниками чуров, но больше напоминали берендеев и, по сути, были полной противоположностью лесовикам. Манеры их были сдержанными и учтивыми, а лица красивы, с утончёнными чертами. Всем видом они походили на волшебников. Только их рост не выше метра и выделял бы их среди Авов14. Ланы отличались от лесовиков ещё тем, что никогда не занимались внешней торговлей, да и в делах хозяйственных они чурам уступали. Зато различные ремесла давались им легко. Ланы были мастерами и в гончарном деле, и в строительном, и в инженерном, да и в любом другом ремесле превосходили всех своих сородичей. Ратное искусство также не являлось исключением. Ланы были славными ратичами, а потому именно они всегда служили стражами Чудолесья. Их тесное сотрудничество с берендеями15 выделяло их среди других народов и делало их ответственными за Чудолесье. По крайней мере, так считали сами ланы. Об изобретениях и научных открытиях ланов ходила слава по всему Чудолесью. Это ланские мастера изобрели ладьяры16 летающие по воздуху корабли, а их речные суда были быстрые и крепкие. Ланские города с высокими стенами и множеством башенок чем-то походили на берендеевы Терем-Грады.