Даша готова была уже расплакаться и даже почувствовала горечь в горле, как вдруг настроение ее молниеносно переменилось. Желание плакать уступило место упрямству. Даша прижала подбородок к груди, сжала губы, наморщила лобик и шумно задышала, раздувая ноздри. В таком состоянии Даша все воспринимала в штыки и ни с кем и ни с чем не соглашалась.
Это мое чувство плотивовечия! оправдывалась Даша в свои несмышленые четыре года.
Мою дочь подменили на капризную девочку-овна, как тогда, так и сейчас, говаривал в таких случаях папа, осторожно, она бодается!
Папины слова отчетливо зазвучали в ушах Даши. Она и сама знала за собой эту противную черту и понимала, что не права Но уже не могла остановиться. Девочка чувствовала себя настолько уязвленной, что ей захотелось протестовать сразу против всего и против всех. Ощущая, как серое прокисшее упрямство, овладевает ее, Даша вытерла ладонью непрошенную слезу с щеки и уже открыла рот, чтобы возмутиться и высказать все свои недовольства. Как вдруг Матиас сдернул с головы шляпу, к всеобщему удивлению подпрыгнул с места, сделал сальто назад и приземлился на ноги. Даша от внезапности отпрянула и часто заморгала, сразу же позабыв, что хотела устроить небольшой скандал. Тия звонко захлопала в ладоши. А Матиас невозмутимо надел шляпу и весело произнес:
И вот еще, милое дитя! Должен заметить, у вас восхитительное жилище. Порядок, чистота, простор и, что особенно чудесно, много света.
Не то, что у нас в катакомбах буркнула Тия.
Матиас в ответ только подмигнул своей дочери.
Все будет хорошо, доченька! он крутанулся вокруг своей оси. Когда столько света, я прямо чувствую прилив разнообразных сил и всевозможных возможностей. Правда, красиво звучит: Всевозможные возможности! А еще лучше: Разные разнообразности!
Папа Мэт, придерживая цилиндр, опять подпрыгнул, сгруппировался, крутанулся в воздухе через голову и, опустившись на колено, галантно поклонился. Тия разразилась аплодисментами.
Или даже так: Разновозможные всеобразности! Матиас широко улыбнулся Даше. Возьму-ка я сегодня в Стадиуме дорожку поэзии!
Импровизированное цирковое выступление Матиаса и его обходительность обезоружили и отвлекли Дашу. Девочка почувствовала, как тепло и янтарный свет разлились по ее телу и от обиды не осталось и следа. Она рассеялась вместе с серым упрямством, как дымка над морем, и Даша снова стала вежливой, покладистой и воспитанной.
А где вы живете? как можно вежливее спросила Даша. Ей хотелось загладить впечатление, оставленное ее несносным гневом, который, конечно же, не укрылся от глаз внимательного Матиаса.
Мы?.. неопределенно переспросил древлин, откашлялся и поправил шляпу. Мы живем но, запнувшись на полуслове, он перевел взгляд в окно, будто его внимание привлекло нечто неожиданное и сверхинтересное.
Уй! шутливо возмутилась Тия. Да ладно тебе, пап! Чего ты изображаешь?
Папа- древлин смутился и начал, преувеличенно кряхтя, обувать кеды.
Ничего не изображаю ворчал он, показалось просто!
Тия звонко рассмеялась.
Знаю я твои «показалось»! Не случится ничего страшного, если сказать, где мы живем.
Это конечно Матиас, не отрывая глаз, очень сосредоточенно складывал шнурок в бантик, это разумеется ничего страш
В бункере мы живем! не дождавшись ответа, выпалила неугомонная гостья.
Ну, не то, чтобы в бункере Матиас взялся за другой шнурок.
Да в бункере! В бункере! не унималась малышка. В катакомбах!
В катакомбах? от любопытства у Даши перехватило дыхание.
Ну, что ты такое говоришь, доченька? возмутился папа Мэт. Даш и правда поверит, что мы живем в бункере.
Уй, скажите пожалуйста, а где мы живем? Как это называется?
Это называется начал объяснять Матиас.
Подземелье это называется! отрезала Тия и закатилась от хохота.
Матиас закончил завязывать шнурки, выпрямился, бросил на дочь сердитый взгляд и покачал головой. Но малышка так заразительно хохотала, что ее отец не выдержал и тоже засмеялся. Только Даша переводила взгляд с дочери на отца и обратно, напряженно обдумывая посетившую ее мысль. Она даже сжала ладошки и нахмурила брови, собираясь с силами, чтобы спросить древлинов. И вот, когда Матиас стал смеяться немного тише, а Тия переводила дух для следующей волны смеха, Даша решилась:
А я могу попасть к вам?
Матиас сразу стал серьезным, Тия же закашлялась, словно поперхнулась смешинкой.
Кхе-кхе, зачкхем, кхе борясь с кашлем, спросила малышка.
Интересно! потупив взгляд, ответила Даша, чувствую, что задала неудобный вопрос.
Матиас посерьезнел еще больше и задумчиво потирал подбородок правой рукой, как будто искал там бороду.
Чего там интересного? наконец, отдышавшись, поинтересовалась Тия. Сырые стены и пыльные коридоры
Она пожала плечиками и поправила платье, несколько раз пройдясь по юбке ладошками, словно сбрасывая пыль. Даша виновато замолчала. Матиас шаркал носком кеда, не зная, как закончить разговор и распрощаться. Возникла неловкая пауза. И вдруг, закончив со своим нарядом, без всякого перехода и подготовки, Тия заявила:
А правда, пап! Давай покажем Даше, где мы живем.
В голосе малышки не было ни тени сомнения, ни иронии. А фраза прозвучала настолько по-детски наивно и прямолинейно, что была похожа на окончательное приглашение, не терпящее отлагательств. Матиас растерянно заморгал глазами, и Даше показалось, что задвигались кончики его ушей. Нет, она даже была уверена, кончики ушей определенно двигались, потому что цилиндр на голове древлина закачался из стороны в сторону, а еще и потому, что Матиас снял шляпу и начал внимательно осматривать ее со всех сторон, будто с ней произошло нечто неладное и именно она виновата в случившемся недоразумении.
Может как-нибудь папа- древлин выглядел крайне озабоченным и бесконечно взволнованным произошедшим казусом, возможно, в другой
Да ладно тебе, пап! простосердечное упорство Тии не имело границ. Что такого-то? Покажем Даше наш бункер! Делов-то
Даша, не смея пошевелиться, ждала, затаив дыхание. Она как будто спряталась за тиканья секундной стрелки и стала невидимой, как звук. Ей казалось, что, если она не будет обращать на себя внимание, Матиасу будет легче согласиться на ее просьбу. Тия же распалялась все больше, и было понятно, что просто так она уже не остановится. Даше это было очень знакома. Потому, что эту черту она тоже знала за собой. «Разбегайтесь кто куда, Дашу понесло, всех забодает», смеялся в таких случаях Дашин папа и крепко обнимал дочь, что ей очень нравилось, и это ее успокаивало.
Но Тия разогналась так, что ее уже ничто не могло остановить. А подозрительное молчание Матиаса ее только подзадоривало.
Тем более, продолжала малышка, мы же скоро оттуда переедем. Да? В наш настоящий дом! Да?.. Как вы все обещаете. И мама, и деда, и бабушка. Ведь переедем же? Переедем, пап? Ну, пожаааалуйста! Скажи, что переедем
Веселость Тии так резко сменилась грустью, что Даше показалось, малышка вот-вот расплачется. Матиас стремительно подошел к дочери, встал перед ней на одно колено, взял ее маленькое личико в свои ладони и большими пальцами провел под ее глазками, словно вытирая слезки, которые должны были непременно пролиться.
Переедем! сказал он тихо. Без всяких сомнений! Слово древлина.
Тия шмыгнула носом.
Ты же мне веришь?
Тия закивала головой. Матиас встал и крепко прижал свою дочурку.
Слово древлина! повторил он.
Ну, вот и хорошо! Тия слегка отстранилась от отца. Значит, мы можем пригласить Дашу?
Из-под рыжей челки на Матиаса смотрели лукавые неунывающие глаза, а рот расплывался в улыбке уверенной в себе дерзкой юной особы.