В это время Мари сидела в небольшом ресторанчике у Арбатских Ворот и за чашкой кофе листала новенький каталог юбилейной выставки Кристис, торжественное открытие которой должно было состояться уже на следующей неделе. Мари помогала в её организации, и все последние дни проходили в дикой суете. Написание пресс-релиза, искусствоведческих статей и подготовка презентации для гостей были только частью её задач, самой приятной, надо сказать. Параллельно с этим необходимо было решать массу других рутинных вопросов, что отнимало уйму времени и сил.
Несмотря на кипучую деятельность, после обеда она всё же смогла выкроить полчаса для встречи со своим мужем. Они не виделись почти месяц, и встреча оставила горькое послевкусие. В мыслях вставало Витино бледное лицо. Черты его за время разлуки заметно обострились: осунувшиеся щеки подчеркивали резкие контуры скул, серо-голубые глаза, когда-то исполненные любовью, теперь казались выцветшими она чувствовала в них душевное терзание и боль, которую ему причинила.
Хотя Витя старался держаться бодро, пробовал даже шутить. Он всё такой же отчаянный романтик, а вот ей уже никогда не стать прежней.
Месяц назад, оставляя послание, она думала, что расставание пойдет во благо, что это просто горькое лекарство. Но, оказалось, то было сродни хирургической операции. Ей словно вырезали целый кусок души. В какой-то момент внутри будто что-то щелкнуло, и произошел метафизический перелом: она обнаружила, что её эмоции вытесняются в сферу художественного. Люди со своими мелкими мыслями и ощущениями стали удивительно напоминать ей живописные холсты. Она глядела на их матовые лица и видела ожившие картины. Иногда даже достраивала в воображении раму. Поначалу это забавляло её, но потом стало тошно.
Кто она теперь? Потерявший душу искусствовед? Или актриса, играющая последнюю роль в драме жизни, которая обнажилась перед ней в самых уродливых и гротескных формах? Драма была повсюду. Развязка предопределена. Остался ли хоть малейший шанс сохранить свое «я»? Бросить играть роль, предначертанную ей судьбой?
Короткая передышка подходила к концу.
Мари помешала ложкой кофе. Остатки молочной пенки на его зыбкой поверхности обрели поразительную глубину. В текучих пенистых разводах кофейного вихря проступил Млечный Путь, затеплились звезды. Не первый раз возникали космические видения. После той роковой ночи в театре они неотступно преследовали её и наравне с другими болезненными образами бередили сознание.
Девушка сделала последний глоток и подала официанту знак рассчитать. Скоро за ней заедут и повезут на следующую встречу, в особняк Муравьева-Апостола. Там нужно будет согласовать с декораторами ряд вопросов по оформлению зала.
В ожидании машины она снова переключилась на каталог. Бесцельно листала его, бегло скользя взглядом по репродукциям картин и описаниям лотов. Над некоторыми статьями она начала работать ещё зимой, до их расставания.
«Лот 20 На картине изображен момент затишья во время всеобъемлющего огненного заката. Эта крупноформатная работа демонстрирует подлинное мастерство художника в передаче атмосферы и настроения моря. Весь холст охвачен пылающими красками уходящего солнца, которое отбрасывает на зеленовато-голубую водную гладь маслянистую полосу золота, а его теплые лучи окрашивают каменистый берег на переднем плане в мягкие розоватые тона. Величественная панорама морского простора захватывает зрителя. Ощущение бескрайности усиливается благодаря тонкой трактовке перспективы и особой передаче света, напоминающей манеру импрессионистов. Печальная стая птиц, летящая навстречу горизонту, и фигуры людей на берегу наполняют художественную композицию вечерней задумчивостью»
Что-то нарастало внутри, поднималось к глазам. И уже размылись слова, расплылись строки, и на страницу каталога капнула крупная слеза
2
Он и она шли, держась за руки, по неухоженной улочке. Деревья вдоль тротуара росли не густо, но их ветви смыкались над головой, образовывая зеленый навес, через который рыжими бликами прорывались солнечные лучи. Предвечернее солнце молодило листья, озаряя их мягким и теплым светом.
Как красиво! Как красиво! радостно восклицала она. Ну что ты смеешься? Ты же знаешь, как я люблю такое освещение!
Конечно знаю, с нежностью ответил молодой человек. Ты и сама сейчас как будто светишься!
Девушка улыбнулась и выразительно посмотрела на своего спутника. Глубокие зеленовато-карие глаза заискрились счастьем.
Она была в ситцевом сарафане небесно-голубого цвета и выглядела в нем очень статно: легкая ткань облегала женственную, хорошо сложенную фигуру, а изящная талия, волнительно подчеркивая привлекательные формы, смотрелась даже неестественно тонкой и составляла пикантную её особенность.
Вить, а долго ещё идти до твоего «места силы»?
Нет, недолго, сказал он, любуясь её распущенными темно-каштановыми волосами. Уже подходим.
Обсудим пока наши приятные хлопоты?
«Приятные?» недоверчиво отозвалось у него внутри.
Платье, ты говоришь, уже нашла?
Платье, да. Эх! Когда ты увидишь меня в нем Но до церемонии тебе нельзя.
Почему нельзя?
Примета такая. А вот с обувью проблема. Не знаю, куда вдруг подевались все белые туфли на низком каблуке. Как нарочно попадаются со средними или совсем уж с высокими каблучищами!
Лучше, конечно, невысокий каблучок, заметил молодой человек. Небольшая разница в росте не бросится в глаза. Хотя мне, например, даже нравится, если девушка немного выше.
Я знаю, милый.
Молодые люди свернули с аллеи и прошли через небольшую калитку в изгороди, сплошь оплетенной какой-то вьющейся растительностью. За ней начиналась узенькая мощенная булыжником дорожка, которая вывела их к старинным постройкам настоящему воплощению старорусского зодчества. Двухэтажные палаты с широкой каменной лестницей примыкали к въездным воротам, а прямо над воротами был устроен небольшой терем с нарядным фасадом и двумя узкими оконцами. Поодаль стояла большая церковь о пяти куполах, соединенная с воротами массивной стеной, по верху которой шла крытая переходная галерея.
Ну вот мы и пришли. Витя с любопытством глянул на свою спутницу в предвкушении её реакции.
Вот это да завороженно произнесла она, щурясь на лучистые купола. Никогда бы не подумала, что недалеко от центра есть место, где так сохранился дух старины!
Несмотря на живой темперамент, Марьяна принадлежала к замкнутому типу натур и многое держала внутри. Как понял Витя за год их знакомства, это не являлось проявлением скрытности, но, скорее, говорило о невозможности разобраться в себе, понять истоки беспричинного волнения. А когда временами неосознанное подступало ближе к сердцу тихие слезы появлялись в её глазах. Причем нельзя было сразу понять: слезы это радости или печали.
Да, архаичное место, согласился Витя. Настоящее место силы! Раньше здесь был монастырь. А потом чего тут только не было! Особенно в советские годы. Сейчас большинство построек в состоянии запустения всё никак не могут реставрацию завершить. Но есть две действующие церкви.
А где вторая? поинтересовалась Марьяна. Я вижу только одну.
За этим облезлым зданием. Там есть домовая церковь.
Похоже на монастырские палаты В прошлом году у нас был курс по древнерусской архитектуре. Вот куда надо было сходить для вдохновения на реферат!
Ничего, вдохновение тебе ещё потребуется! Подойдем ближе?
Приблизившись к постройке, Витя первым делом стремительно забежал по широкой лестнице на уровень второго этажа. Наверху молодой человек на всякий случай толкнул старинную резную дверь, убедился, что она наглухо закрыта, и спустился вниз. Затем подошел к небольшому восьмигранному окошку в боковой стене лестницы. Сквозь тусклое стекло открылась картина подлестничного помещения: оно сплошь было заставлено сломанной мебелью, а на одном из покосившихся столов лежал узел тряпья. Выглядело это довольно гадко, и Витя через секунду поспешил к Марьяне, которая наблюдала за его сумбурными метаниями с долей скепсиса во взгляде.