Идём, отрок, усмехнулся в бороду священник. Попробую избавить тебя от визита к мозгоправу.
Мы двинулись к воротам, и уже за калиткой Альберт Павлович вдруг спросил:
Так ты придёшь? Что мне Михаилу передать? Он сильно
Отец Сергий выставил перед собой руку.
Ноги моей в вашем вертепе не будет! заявил он. Так всем и передай! Мои отношения с Горицветом это мои отношения! Нечего сюда политику приплетать!
Альберт Павлович досадливо махнул рукой и направился к припаркованному чуть поодаль автомобилю, а мы с отцом Сергием зашагали прочь от трамвайного кольца, и скажу честно мне как-то разом стало не по себе. Очень-очень не по себе. Идём и все взглядами провожают, все пялятся. И по-доброму мало кто смотрит, всё больше злость и раздражение в глазах читаются. Да оно и немудрено: пусть церковь крестовый поход против операторов покуда и не провозгласила, но запрет проходить инициацию это как спичка, поднесённая к запальному отверстию. Вот-вот жахнет. И как водится, в самый неожиданный момент. Возможно даже прямо здесь и сейчас.
Вот же Альберт Павлович молодец! Втравил в неприятности!
И чего ради, спрашивается, а?
На теорию контрдиверсионных мероприятий в моём расписании приходилась лишь одна пара в неделю, а организацию личной охраны я изучал лишь в контексте ликвидации чужих подопечных, вот и ощутил себя откровенно не своей тарелке. Шагал рядом с отцом Сергием, кидая настороженные взгляды по сторонам, и боролся с искушением загодя набрать потенциал.
Нельзя, нельзя, нельзя!
Если отвлекусь и хоть на миг утрачу самоконтроль, активное излучение Эпицентра такие деструктивные колебания породит, что замучаюсь потом от девиаций избавляться. Лучше уж не рисковать лишний раз, тем более что царивший в душе раздрай не помешал приметить неспешно покативший за нами легковой автомобиль неброской серой расцветки.
Отец Сергий перехватил мой взгляд и усмехнулся:
И никак-то от этих иродов не избавиться! Будто помимо небесного ангела-хранителя в земных надобность имеется!
Мне бы после этого замечания успокоиться, а я пуще прежнего разволновался. Что в Новинске горячих голов хватает это и до того прекрасно осознавал, но раз уж оперов отправили пасти священника, угроза точно была сочтена реальной. Да и Альберт Павлович не из тех, кто на пустом месте панику разводит. Нехорошо это, совсем-совсем нехорошо.
И дальше я уж сомневаться не стал, обратился к сверхсиле. Втянул сущие крохи энергии не более сотни килоджоулей и не позволил им разойтись по организму, вместо этого до предела сконцентрировал в районе солнечного сплетения, ещё и дополнительно экранировал от внешнего фона. Пришлось поднапрячься, зато вновь уверенность в собственных силах ощутил, успокоился.
Впрочем, шли и шли. Никто не кидался на отца Сергия с кулаками, никто даже слова ему худого не сказал. Недобрыми взглядами всё и ограничивалось.
Площадь давно осталась позади, шагали мы теперь по тихим узеньким улочкам, шагали и беседы беседовали. Отец Сергий преимущественно затрагивал отстранённые темы, не давил, ни в чём не убеждал и не проповедовал. Хорошо пообщались, душевно. Вроде бы и ни о чём серьёзном не говорили, а на душе легче стало. Словно недобрая маета отступила, о которой и не подозревал до того вовсе, а квартала через три подумалось, что к такому священнику можно даже на исповедь прийти.
Вот это чувство внезапной симпатии и заставило насторожиться. Враз пробила испарина, начал вспоминать, не сболтнул ли чего лишнего. Но нет не сболтнул. Опять же я почти абсолют, ментально продавить меня вот так на ходу, без предварительной медикаментозной обработки не выйдет.
Поддерживать беседу и продолжать контролировать обстановку с учётом возникших подозрений стало несравненно сложнее, впрочем и не пришлось. Мы миновали очередной квартал дореволюционной застройки и вышли к частному сектору, только здесь в отличие от посёлка у энергетического училища за высокими дощатыми оградами прятались куда как более основательные и солидные особняки. Автомобиль с оперативниками, не став следовать за нами, остановился на углу, а когда отец Сергий свернул к воротам добротного бревенчатого дома с мансардой, я и сам решил откланяться, но не тут-то было.