Излив на Машино лицо плоды своей страсти, я быстро вернулся к фотоаппарату, чтобы запечатлеть великолепный результат нашей любви, пока композиция была еще свежа. Мне как будто показался шорох в коридоре, словно какое-то бормотание. Но я опять не придал этому значения, да и нужно было спешить, пока картина не остыла. С противоположного конца комнаты я смотрел через объектив фотоаппарата, палец мой уже вдавливал кнопку спуска затвора как вдруг громкие звуки какого-то жуткого чтения раздались за спиной Маши, и в двери появился сам источник этого мерзкого песнопения, одетый наподобие священника, Егорка с ножом в руке.
Отчасти потому, что процесс в моем мозгу был уже запущен, а отчасти потому, что едва я мог себе позволить упустить такой кадр, но я спустил затвор. Это случилось еще до того, как Маша обернулась и смогла увидеть это стоящее сзади безумно опасное чучело. В следующее мгновение она обернулась, и лицо ее, с обильными следами стекающей жидкости, перекосилось от ужаса, изо рта вырвался вопль. Я, не в состоянии удержаться от соблазна внести свой вклад в фотографическое искусство, сделал еще два кадра. На этом пленка закончилась.
Теперь я смог рассмотреть происходящее подробнее. Егорка, одетый в какой-то балахон, напоминающий поповское одеяние, с черной мешковатой сумкой на плече, в задранной кверху одной руке держал большой нож, сантиметров тридцать длиной, наверное, а в другой лист бумаги, по которому торжественно и нараспев читал:
И набрел он на логово сынов адовых, посланников Сатаны, прелюбодействующих на их проклятом ложе для зарождения новых отпрысков зла и распространению их по свету для порабощения его во славу проклятому Сатане
Вид его был полон торжественности, а глаза, сверкая фанатичным огнем инквизитора, говорили о том, что он совсем тронулся. Прочитав такое вступление, он остановился, оглядел комнату, направил взгляд на меня, призадумался на секунду, как будто принимая решение, и, наверное приняв его, направил на меня нож как указующий перст со словами: «Там сиди».
Затем он принялся разглядывать Машу и, видимо разложив в своем уме конечную картину на составляющие, из которых композиция собрана, произнес:
Значит, мне ты отказала, а тут сидишь в сперме этого сопляка Вот как Тебе нравится?
Она не ответила. Он слегка наклонился к ней, и более вкрадчиво:
Я повторяю вопрос. Тебе нравится?
Она подняла на него глаза, перевела взгляд на нож, потом опять на него и, набравшись смелости, тихо сказала:
Да Ублюдок
Скорее всего, она думала, что он после этих слов убьет ее сразу же. Но реакция его была на удивление спокойной:
Знала бы ты, с кем разговариваешь, сука.
Не иначе, Егор теперь считал себя посланником Господа, спущенным на землю для спасения грешных душ праведников от всякой нечисти вроде нас. Почему-то я был уверен, что он начал именно с нас. Подумав еще секунду, он добавил:
Ты же знаешь, я всегда добиваюсь своего.
Я стоял, наблюдая за этим диалогом, уже представляя себе, что этот святоша захочет сделать дальше, и думал о ружье, которое стояло здесь, за шторой, в нескольких шагах от меня. Но у него был нож, и вряд ли я бы успел достать ружье, прежде чем он зарезал бы Машу или схватил бы ее, заслонив себя. Поэтому ничего не оставалось, кроме как молча смотреть на происходящее и ждать удобного момента.
Глупые маленькие уроды. Молитесь пока своему супостату, в ожидании суда страшного, который я вскорости ниспошлю на вас.
Он положил листок на кровать, сбросил сумку с плеча на пол, порылся в ней свободной рукой и достал какой-то сосуд, по виду старинный, как будто для вина. Откупорив пробку и что-то бормоча себе под нос, так тихо, что я не мог разобрать слов, он начал поливать жидкостью красного цвета лезвие ножа. Судя по распространившемуся по комнате запаху, это действительно было вино.
Закончив этот ритуал, он поставил кувшин на пол, взял свой листок, принял торжественную позу и начал читать, монотонно, гнусаво и с пафосом:
Господи, помилуй нас, рабов твоих грешных, не годных ни на что, акромя как к нажитию грехов новых и молению тебя о прощении, и благослови нас, пресмыкающихся у ног твоих, на низвержение отродий сатанинских, поселившихся едино и блуд ведущих во имя Сатаны и для детей его нарождения. Священным мечом, святая кровью твоей окропленным, дозволь пресечь адские начинания, до прихода праведника великомученного, твоего раба покорного, затеянные и привести могущие к зарождению отродия супостатного, семя грязное сеющего на благословенную землю твою. Во имя благодати рабской всех греховных и грешивших доселе и грешащих до сих пор рабов твоих. Аминь
Тут Маша, видимо предчувствуя, как он сейчас перережет ей горло, застонала, и из ее глаз потекли слезы. Вообще вид у нее теперь был неоднозначный и потому способный вызвать чувства совершенно противоположные, в зависимости от того, что представляет собой наблюдатель. Егорка, отвлекшись на секунду от снизошедшего на него благоговения, взглянул на Машу, на мгновение отвлекся от ритуала и подумал о другом. В нем будто происходила какая-то борьба, и эти внутренние метания заставляли его медлить со своим священным долгом.
После недолгого размышления он снова сказал:
Я всегда добиваюсь своего.
Теперь Егор явно передумал убивать ее сейчас, и было ясно, что он имеет в виду. Положив листок на кровать, свободной рукой он приподнял свой балахон и стал расстегивать штаны. Хотя действовать одной рукой было явно неудобно, он пока опасался положить нож. Выглядело это уродливо и комично одновременно: новоявленный инквизитор путался в своем наряде, пыхтел и, преодолев наконец-то первую преграду на пути к цели, освободил свой священный отросток. Штаны его упали на пол, но он продолжал копошиться под балахоном, явно нервничая, поглядывая на Машу с вожделением, а на меня со злостью.
Вообще неудивительно, что обстановка сподвигла его к таким действиям. Реализуя свое давнее похотливое желание, он, во-первых, все-таки добился бы своего, а во-вторых, это произошло бы на глазах у конкурента. Таким образом, одним выстрелом можно было бы убить двух зайцев: порадовать себя осуществлением давней мечты совокупления с желанной самкой и заодно отомстить более удачливому самцу (даже лучше, чем это можно было бы себе представить в других обстоятельствах прямо у него на глазах). Конечно, не что иное, как соблазнительный вид Маши и сорвавшийся с ее губ стон сумели склонить чашу весов в его обезумевшей голове в сторону именно такого выбора. Какая уж тут святость, когда голая, возбужденная, стонущая, облитая спермой женщина сидит в метре от тебя и может быть так легко оттрахана прямо на глазах ее нынешнего любовника.
Он вел себя как безумец, его движения стали более резкими и пугающими. Поерзав какое-то время рукой под балахоном, явно раздражаясь, он задрал его, обнажив свое орудие, которое, несмотря на все усилия, до сих пор оставалось вялым. Видимо, совсем забыв о происходящем от отвратительного предвкушения надвигающегося позора, он швырнул нож на кровать и всецело сосредоточился на своем висящем друге. Случается такое, говорят, что при чрезмерном возбуждении эрекция не наступает, хотя, казалось бы, для нее самое время. Не знаю, насколько это правда, но сейчас мы наблюдали или именно такой эффект, или идиотские попытки импотента взбодрить свой непригодный уже к выполнению основной функции член. Но если здесь имело место второе, то черт знает тогда, что вообще происходило в его голове. Возможно, в своем воображении он был до сих пор молод и пылок, потому что разум этой старой обезьяны отказывался признавать существование процесса старения, который неизбежно сопровождает организмы от рождения до могилы и особенно неприятным становится во второй половине жизни.