Об его этой просьбе к Маше я узнал от нее самой, как и то, что она по каким-то причинам ему отказала. В результате отказа он не пришел в ярость, а спокойно сказал что-то вроде: «ну что ж». Зная его повадки, можно было сразу сделать вывод, что это «ну что ж» было гораздо хуже, чем вопли, швыряние предметов в стены и любые другие стандартные для него приемы. Здесь же, судя по всему, ситуация была нестандартная, с соответствующей нестандартной реакцией, а значит, в скором времени следовало ожидать самого отвратительного мести.
Конечно, нельзя было исключать и другой вариант: требование его было исполнено, а рассказ Маши, наполовину правдивый, наполовину, в таком случае, лживый, был своеобразной попыткой подорвать репутацию этого безумца, которая, впрочем, и без того была на самом низком уровне из возможных. И хотя такой вариант действий с ее стороны я считал маловероятным, все же, зная женщин и особенности принятия ими решений в тех или иных ситуациях, я решил не торопиться с выводами и тем более с действиями, подождать некоторое время и понаблюдать за ситуацией со стороны. По крайней мере, это было интересно, хотя и противно, если уж честно.
Глава 18
Утром в субботу я вышел прогуляться, чтобы развеять остатки легкого похмелья после пятничного вечера, быстро проголодался и решил перекусить, то есть вроде как позавтракать. И хотя подобные места я обхожу стороной, но именно в тот день черт меня дернул зайти в какую-то пиццерию заведение, в котором я не бывал ни разу и которое, собственно, ничем привлекательным не отличалось, кроме как возможностью относительно недорого поесть. Я даже не спешил садиться за стол и, то ли от сразу же накатившей скуки, то ли от любопытства, начал рассматривать обстановку и сидящих за столиками людей, возможно, самым бесцеремонным образом. Но настроение было такое, что до моего собственного вида в глазах других дела мне не было совершенно никакого.
Привлекла меня парочка молодых людей. Именно так я подумал с самого начала что их двое, хотя за столом сидела только она одна. Не могу сказать точно, были ли какие-то явные признаки присутствия мужчины вроде сумки, куртки и прочего, но кажется, что не было. Только изрядное количество грязной одноразовой посуды на пластмассовом подносе, по количеству которой можно было предположить, что это скорее много для одного. Хотя дело было определенно не в этом. Кроме того, неизвестно почему я сразу же решил, что она именно с мужчиной, парнем, как угодно (когда речь о возрасте до тридцати лет, легко запутаться в этих понятиях), но никак не с девушкой, подружкой, сестрой, матерью и так далее. Забавно иногда бывает, когда видишь только половину картины, но неосознанно дорисовываешь вторую, которая затем совпадает с действительностью.
Может быть, все дело было в том, что я когда-то знал эту девушку, но, честно говоря, до самого последнего момента, пока наши взгляды не встретились, я не был уверен, что это она настолько неожиданной была встреча с ней, несколько лет назад уехавшей жить в другой город.
Так я неожиданно встретил свою прежнюю подругу.
От этой неожиданности и в то же время неуверенности, что это точно она, я погрузился в какое-то странное состояние, похожее на ступор. И здесь речь скорее не о моих собственных чувствах в отношении нее, но в том, какую картину я увидел перед собой. Она была все та же, всегда куда-то спешащая. Даже за столом она сидела так, что всегда казалось, будто ей уже пора. Эта манера двигаться, говорить, эти самые незначительные жесты все свидетельствовало о стремлении бежать, и дело в том, что именно бежать, а не идти. Я почему-то упорно связываю это с ее стремлением убежать от самой себя. По крайней мере, мне так казалось, да и она всегда говорила, что в прошлом есть моменты, которых лучше бы не было, и в ее случае влияние этих моментов на настоящую жизнь она никак не могла преодолеть. Когда я еще знал ее, малейшее изменение погоды могло спровоцировать изменение настроения вплоть до апатии и полной замкнутости. Кажется, тучи, закрывшие солнце, возвращали ее разум к каким-то прежним событиям, отвлечься от которых было непросто. Подробностей этих событий я не знал, она никогда особенно не рассказывала, но что-то, связанное, как всегда бывает в таких случаях, с неудавшимися отношениями, возникшими в результате семейными сложностями и так далее. Странно, что те события, оказавшие на нее весьма сильное влияние, казалось, никаким образом не отразились на ее похотливой натуре и способности иметь отношения сразу с несколькими мужчинами. Наверное, здесь опять сыграла роль природная тяга к подобному и отсутствие желания этому сопротивляться. Хотя, может быть, в случае наших с ней отношений это просто была ошибка с ее стороны, и больше подобного она не повторяла никогда. Впрочем, я в это не верю.
Я смотрел на нее и видел человека, живущего, как и прежде, преимущественно в своем мире, даже еще в большей степени, чем раньше, когда мы были знакомы. Хотя здесь, вероятно, я беру на себя лишнего, предполагая, что мое влияние на нее было лучшим, чем влияние нынешнего кавалера. Конечно же, вряд ли так оно было на самом деле, но, как настоящий эгоист, сам про себя я смакую эту мысль и не спешу ее прогонять. Она что-то смотрела в своем телефоне или писала кому-то, но, скорее, просто теребила его в руках, как будто для того, чтобы от чего-то отвлечься и быстрее убить проклятое время, которое идет слишком медленно, когда это не нужно, и слишком быстро, когда вспоминаешь о том, что не хочешь стареть. Она, кстати, всегда говорила, что боится состариться.
Скорее всего потому, что я знал ее достаточно хорошо, мне было заметно, что поведение ее, склонной и без особых поводов к какому-то невротическому состоянию, сейчас отражало еще меньшую гармонию, чем когда-либо. И это было странно, потому что в своем партнере она должна была бы найти то, чего ей не хватало, и обрести наконец гармонию или хотя бы приблизиться к ней. На деле выглядело иначе, и я почему-то был убежден, что это не сиюминутное состояние, причиной которому, скажем, невкусный кофе с утра или похмелье после вчерашнего, как в моем случае, но состояние неизменное. Сиюминутное раздражение дает более выраженный эффект, более резкий, более проявленный. Но если какие-то признаки скрываются, хотя, разумеется, не до конца, неумело и потому как бы размазываются в общей картине, тут дело не в испорченном настроении, но именно в состоянии.
Сразу же мне в голову пришла нехорошая ассоциация подобного поведения (хотя, еще раз обращу внимание, скорее всего у посторонних людей и мысли такой бы не возникло) с поведением людей, употребляющих наркотики. И здесь есть разница. Употребляющий алкоголь в большинстве случаев не стремится скрыть своего состояния, не бежит от него, пьет с удовольствием. Разумеется, на стадии хронического алкоголизма процесс употребления выпивки превращается черт знает во что, но я говорю сейчас не о таком крайнем случае, но о среднестатистическом, об обычном бытовом пьянстве, которому подвержены две трети населения. В пятницу после работы эти люди, отработавшие пять будних дней, проклиная партию, работу и друг друга, шлют все это к чертям, заполоняют кабаки, дачи, квартиры друзей и не спеша, с удовольствием напиваются до поросячьего визга, не только не скрывая этого факта, но даже намеренно демонстрируя его и гордясь им. Другое дело наркоманы. Быть наркоманом значит постоянно скрываться, утаивать факт употребления, свое пристрастие, свое состояние, свои желания, свое наркоманское похмелье. Оттого именно с годами поведение их меняется и становится характерным: вечная спешка, отрешенность и повадки вороватые, резкие, жадные.