Да, прошептала она. И подняла на меня взгляд своих огромных глаз, в которых блестели слезы. Я не хотела делать тебе больно. Или ей. Я только
Нет, перебил я. Поздно. Мы просто теряем время, которого и так мало.
Сьюзен резко отвернулась от меня к камину и закрыла глаза. Когда она открыла их, уже снова контролировала выражение своего лица.
Хорошо, произнесла она. В качестве первого шага у нас есть несколько вариантов действий.
Например?
Дипломатия, ответила она. Я кое-что о тебе слышала. Половина, скорее всего, вранье, но я знаю, что у тебя есть кое-какие связи. Если нас поддержит достаточное количество членов Совета, нам, возможно, и удалось бы вернуть ее без инцидентов.
Я фыркнул:
Или?
Предложить Красному Королю репарации в обмен на жизнь ребенка. У него в этом деле нет личной заинтересованности, и он выше Арианны по статусу. Дать ему взятку побольше, и ей придется отпустить Мэгги.
Вниз с крыши, буркнул я.
Сьюзен пристально посмотрела на меня:
А что, по-твоему, нам делать?
Я почувствовал, как мои губы изображают что-то, возможно, не слишком похожее на улыбку. Буря угнездилась уже в областях, окружающих мое сердце, а вихри ее подбирались к горлу. Прошло, наверное, добрых десять секунд, прежде чем я смог заговорить, да и тогда голос мой смахивал скорее на рычание.
Что делать? переспросил я. Красные похитили нашу девочку. Черта с два они дождутся за это какой-либо платы.
В ответ глаза у Сьюзен вспыхнули жарким, жутким голодом.
Мы найдем Мэгги, продолжал я. Мы отобьем ее у них. И мы убьем всякого, кто встанет у нас на пути.
Сьюзен поежилась, и из глаз ее хлынули слезы. Она низко наклонила голову и всхлипнула. Потом протянула руку и коснулась пальцами моей левой руки, все еще покрытой жуткими шрамами. Опустила взгляд на ожоги, сочувственно поморщилась и начала отводить руку.
Я поймал ее пальцы и крепко сжал. Она отозвалась таким же пожатием. Долгую секунду мы молча держались за руки.
Спасибо, прошептала она. Ладонь ее дрожала в моих пальцах. Спасибо, Гарри.
Я кивнул. Я собирался сказать что-то такое, что успокоило бы ее, и при этом сохранить отстраненность, но тепло ее руки оказалось сильнее. Не обращать на него внимания я не мог. Я был в ярости на Сьюзен в такой ярости, испытывать которую можно только тогда, когда боль тебе причиняет тот, кто тебе очень дорог. Однако и вывод из этого следовал неизбежный: она все еще дорога мне, иначе бы я не злился.
Мы найдем ее, повторил я. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ее целой и невредимой.
Сьюзен подняла на меня глаза, полные слез, и кивнула. Потом протянула руку и осторожно провела пальцами по шраму у меня на щеке. Более свежему шраму, совсем яркому, еще зудевшему. Наверное, он делал меня похожим на персонажей-немцев из голливудских фильмов золотой эры кинематографа, на чьих щеках полагалось красоваться шрамам, полученным на дуэлях. Кончики ее пальцев были нежными, теплыми.
Я не знала, что мне делать, призналась она. С ними никто не хотел связываться. Вообще никто.
Взгляды наши встретились, и вдруг былая страсть вспыхнула с новой силой, разгоревшись от сомкнутых рук и ее пальцев на моем лице. Зрачки ее чуть расширились, а мое сердце заколотилось как бешеное. Я был в ярости на Сьюзен. Но похоже, тело мое просто прочитало эту ярость как возбуждение и не потрудилось изучить написанное мелким шрифтом. Долгое мгновение я смотрел ей в глаза, потом прокашлялся горло пересохло.
Кажется, именно так мы заварили всю эту кашу?
Она издала неопределенный звук, который должен был изображать смех, и отняла руки.
Я Мне очень жаль. Я не хотела. Голос ее дрогнул. Со мной такого столько лет не случалось
Я понимал, что она хочет сказать. Я сделал несколько глубоких, размеренных вдохов, отделяя разум от тела.
Сьюзен, тихо произнес я наконец. Что бы ни случилось дальше между нами все кончено. Я поднял на нее глаза. Ты сама это понимаешь. Понимала, когда предпочла ничего мне не говорить.
Теперь она вдруг показалась мне совсем хрупкой. Она медленно кивнула, словно стоит ей сделать одно резкое движение и она сломается. Потом сложила руки на коленях.
Я понимаю. Да, понимала.
Молчание затягивалось.
Ладно, произнес я наконец. А теперь Я сделал еще один глубокий вдох и постарался убедить себя, что это поможет. Насколько я понимаю, ты прилетела в Чикаго не только для того, чтобы со мной поболтать. Для этого ты могла обойтись и без Мартина.
Она повела бровью и кивнула:
Верно.
Тогда что?
Она, похоже, окончательно взяла себя в руки, и голос ее сразу стал деловым:
У вас в городе есть база Красных. Неплохое место для начала.
Отлично, сказал я, вставая. Раз так, начнем.
Глава 3
Надеюсь, у вас не осталось никаких обид? спросил у меня Мартин, выводя машину с усыпанной гравием стоянки рядом с моим домом.
Чтобы я мог разместить свои длинные, как у журавля, ноги, Сьюзен уселась в арендованной машине сзади, оставив мне место рядом с водителем.
Обид? переспросил я.
В связи с нашей первой встречей, пояснил Мартин.
Машину он вел так же, как делал все, ровно. Полное торможение на светофорах. Пять миль в час под знаком. Куда бы мы ни направлялись, у нас ушла бы на это вечность.
Вы имеете в виду то, как вы использовали меня в попытке убить Ортегу? уточнил я. Тем самым гарантированно нарушив дуэльный кодекс, в результате чего дуэль считается недействительной, а война с Белым Советом продолжается?
Мартин покосился на меня, потом в зеркальце заднего вида на Сьюзен.
Я же говорила тебе, сказала она ему. Он может не разобраться сразу. Но рано или поздно понимает все.
Я слегка кивнул Сьюзен.
Оглядываясь назад, несложно было разобраться, что вы там делали, признался я. Война Красной Коллегии с Белым Советом лучшее, что случалось с Братством за много веков его существования.
Я работаю с ними немногим более ста лет, отозвался Мартин. Но действительно, за это время ничего лучше не происходило. Белый Совет единственная организация на планете, способная составить для них существенную угрозу. И каждый раз, когда Совет одерживал победу или хотя бы продолжал существовать после того, что должно было стать сокрушительным поражением, противоречия внутри Красной Коллегии обострялись еще сильнее. Многие из них лелеют зависть или вражду к соперникам уже не одно тысячелетие. Просто фантастический масштаб раздоров.
Можете обозвать меня чудаком, буркнул я, но мне пришлось видеть слишком много детей, погибших на войне, которую вы помогли гарантированно продлить. Никаких обид? Я недобро улыбнулся. Поверьте мне, Мартин, на вашем месте я бы не захотел напоминать мне сейчас о тех событиях.
Я кожей ощущал на себе внимательный взгляд Мартина и то, как напряглось его тело. Он явно думал о своем пистолете. С огнестрельным оружием он управлялся здорово. В ночь моей дуэли с вампиром по имени Ортега Мартин вогнал в него пулю из своей снайперской винтовки примерно за полсекунды до того, как вампир успел бы убить меня. Это являлось грубейшим нарушением дуэльного кодекса набора правил для разрешения конфликтных ситуаций между отдельными представителями сообществ, подписавших Неписаный договор.
Итог честно проведенной дуэли мог бы положить конец войне между Красной Коллегией и чародейским Белым Советом и тем самым спасти множество жизней. Но все обернулось совсем не так.
Да вы не расстраивайтесь, приятель, утешил я его. Ортега к тому моменту в любом случае уже практически нарушил дуэльный кодекс. Все пошло к чертям вне зависимости от того, что совершили в тот вечер вы. И ваше присутствие там привело к тому, что пулю в последнюю секунду схлопотал он, а не я. Ты спас мне жизнь. Я осознаю это.