Потерпи, Леночка, потерпи, милая. Мы совсем близко.
Вдруг мама остановилась и, с улыбкой показав на большую снежинку на варежке, сказала:
Смотри, Яша, какая прелесть! Пусть и наша дочка будет такой же красавицей
В приёмном покое родильного дома отец размотал на маме шаль, снял шубку и, поцеловав в сухие губы, сказал:
Ну, с Богом, милая. Роди мне дочку.
Он был уверен, что всё наладится.
Я родилась около полуночи. В первое моё утро ярко светило солнце и падал пушистый снег
Сурова русская зима; знают её те, кто родился и вырос на Урале. Снежные метели, заметающие до самой макушки; огромные, простирающиеся далеко за горизонт белые пустынные молчаливые степи, похожие на бескрайние кладбища. Но это и сияющий голубизной и сверкающий на солнце снег, белые хлопья снежинок, морозный скрип под ногами, чудные узоры на окнах и суровый лес с огромными елями и стройными соснами, покрытыми белыми шапками
Шла война.
Плакали вдовы, сиротели дети, падал пушистый снег
Лежали в прабабушкиной шкатулке перехваченные траурной лентой похоронки с фронта.
* * *
Мама так и не вернулась к отцу.
Когда он собрался уезжать, мне было восемь месяцев. Я бойко бегала по кроватке и знала несколько слов «мама», «дай» и «Маня». Как отец ни бился, я наотрез отказывалась выучить слово «папа». Он брал меня на колени и повторял:
Ну скажи папа.
Я молчала.
Бабушка Паша, проходя мимо, ворчала:
На кой ей это слово, если у неё папы нет? По твоей милости, прохвост.
Мама была против этих свиданий, боясь, что я начну привыкать к отцу, и он приходил тайком. Садился у моей кроватки, играл со мной, иногда плакал.
Вот, сказал он однажды, уезжаю, оставляю два самых дорогих мне существа.
На что бабушка Паша резко заметила:
Раньше надо было думать и не пачкать там, где чисто.
За несколько часов до отъезда он пришёл попрощаться. Взял меня на руки, прижал к себе. Я заплакала, да так горько, что он вконец расстроился.
Да ты что каменная? накинулся он на маму. У ребёнка родного отца отбираешь. Наплачешься над сиротской головой!
Лучше никакого отца, чем обманщик, отрезала она.
Папа, сказала я.
Отец разрыдался и выбежал из дома.
Через много лет он говорил мне с горечью:
Скажи мама тогда хоть одно слово, я бы остался. Гордыня сгубила нам обоим жизнь.
В одном из сохранившихся писем ко мне отец писал: «Сегодня получил твоё письмо Очень внимательно и несколько раз читал, переживал и радовался от твоих слов и любви ко мне. Всё, что ты написала, я вынашивал много лет. Ты права, любовь к маме я пронёс через всю свою жизнь»
* * *
На вокзале, прощаясь, отец сказал:
Лена, поехали со мной к брату в Карпаты. Я знаю, что он тебя полюбит, а остальное как-нибудь устроится.
Она молча покачала головой.
Как же ты, глупая, одна, сирота с ребёнком?
Я сильная, ответила мама.
Но часто я слышала, как она плакала по ночам в подушку. Ей было всего двадцать.
Вновь и вновь вижу одну и ту же картину из моего детства мама шьёт мне платье. Яркий солнечный луч золотит каштановые волосы, упавшие на ровный лоб. Тень от ресниц на щеке, чуть тронутой веснушками Скрипнула дверь, упало за окном в траву яблоко
Как мучительно и сладко вспоминать о прошлом стертые временем лица, ушедшие в небытие имена, угаснувшие чувства, приглушённые далёкие звуки
После родильного дома нас забрала к себе бабушка Паша. Праведница, она считала, что мужчина, обманувший мою мать, не принесёт ей счастья.
Как же он мог солгать тебе сироте? возмущалась она.
У тебя же глаза светятся, как у малого ребёнка, говорила она маме.
Ты, как звёздочка, дотронешься искришься. Не допущу, и не думай о нём. Твой отец жизнь отдал за родину, а он, сидя в тылу, дочь его соблазнил! Запомни, Леночка, если жена так настойчиво зовёт его, зная, что он её не любит, она вам житья не даст. К тому же для его матери, сестры и брата она свой человек. Ты для них разлучница и всегда ею останешься. Молодая ветреная девчонка, закрутившая голову женатому человеку. Кроме осуждения, ничего от них не получишь. Сам он бесхарактерный не защитит, а девочку и без него воспитаем.
Когда меня принесли из роддома, я весила меньше двух килограммов. Как многие дети, рождённые восьмимесячными, я была такая слабенькая, что не могла даже плакать. Соседский двухгодовалый мальчик, внук певицы, эвакуированной из Ленинграда, пожалев меня, положил в коляску свою котлетку
Бабушка Паша воспитывала меня по старинке в любви и строгости. Здоровье мне сохраняла тоже по-своему выставляла в мороз в коляске чуть не на весь день на веранду.
После купания обливала холодной водой, приговаривая: «С гуся вода, с Любушки худоба». Очень ей хотелось, чтобы я, как полагается младенцу, была пухленькой. Но мечта её так и не сбылась. К еде я всегда была равнодушна, доводя взрослых до отчаяния, а иногда и совсем переставала есть. Тогда отпаивали насильно молоком, горячим шоколадом, который муж бабушки, дед Фёдор, доставал у спекулянтов за большие деньги.
«Вовсе не университеты вырастили настоящего русского человека, а добрые безграмотные няни», писал Василий Розанов. Слава Богу, не растили меня ни немка-гувернантка, учившая штопать носки и пересчитывать каждый день простыни, ни английская бонна, поднимавшая детей с постели в пять утра и окатывающая их, сонных, ледяной водой. Первой моей наставницей в вере, добре и правде стала бабушка Паша. Всё мое детство окрашено воспоминаниями об этой женщине, доброта которой, казалось, была неисчерпаемой, хотя черпали её все. Вся её жизнь была подчинена людям, и служила она им легко, не почитая это за подвиг. Не знаю, что заставляло её быть такой щедрой природное благородство или неожиданная и трагичная смерть маленькой дочери, но помогала она всем страждущим и каждому, кто стучал в её дверь. Бог даровал ей Царство Небесное за любовь, за то, что учила добру и справедливости.
Как хочется порой вернуть то прекрасное время, когда ещё живы были дорогие мне люди! Вновь и вновь вспоминаю мою наставницу. Много хорошего заложила она своей суровой добротой в детскую хрупкую душу, умная, большого мужества и истинной веры русская женщина. Ничто не прошло бесследно ласковый взгляд, ободряющее слово, всё это осталось и хранится глубоко внутри, на самом дне тайной сокровищницы в моей душе то, что останется со мной и за чертой земной жизни
Первые шаги
Я помню спальню и лампадку,
Игрушки, тёплую кроватку.
Иван Бунин
Через год после рождения меня крестили. Когда окунули в купель, я испугалась и ухватилась обеими ручками за роскошную бороду священника, да так крепко, что дома бабушка нашла в моём зажатом кулачке несколько кудрявых завитков. «На счастье», сказала она, смеясь.
Одно из первых воспоминаний моя прабабушка Татьяна с кошкой Пушихой на коленях. Бегая по дому, я старалась подальше держаться от её строгого взгляда. Когда подросла и довольно бойко болтала, старушка, скучая, звала меня к себе:
Иди ко мне, внученька, я тебе сказку расскажу.
Нет, не пойду, отвечала я. Мне твоё лицо не нравится.
Чем же оно тебе не нравится? смеялась бабушка.
Оно у тебя гармошкой.
Милая, поживи с моё, так у тебя такое же будет.
Никогда, уверенно отвечала я.
А характер-то у тебя казачий!
Так и сидели старуха в венце седых волос с клюкой, а у её ног верная подруга Пушиха, такая же старая, немощная.
Иногда, видя в глазах прабабушки слёзы, я подходила к ней, клала голову на колени и тихо стояла, пока она перебирала дрожащей рукой мои льняные волосы.
Ты о чём, бабушка? спрашивала я.
Ах, внученька, да разве всё расскажешь?
Умерла она как-то незаметно, отвернулась к стенке, вздохнула и отошла в мир иной. Через несколько дней околела и кошка. Плакала я, помню, очень горько
* * *
После ареста старшей сестры моей мамы Марины бабушка Паша забрала её дочь Тамару на воспитание. Так мы и выросли вместе.