Это решит давно назревшую проблему, сказала миссис Бивер.
Я посоветуюсь с мужем и дам вам знать.
Только побыстрее, ладно? На них просто невероятный спрос.
Я вам очень быстро дам знать.
Когда Бренде пришло время уезжать, Бивер отправился с ней на станцию. Обычно она ела в вагоне булочки с шоколадом; они вместе сходили за ними в буфет. До отправления поезда оставалось много времени, и вагон был почти пуст. Бивер прошел в вагон и сел рядом с Брендой.
Вам наверняка хочется уйти.
Вовсе нет.
У меня есть что читать.
Но я хочу посидеть с вами.
Очень мило с вашей стороны. Потом она сказала довольно робко ей никогда не приходилось просить о таком: Вы бы, наверное, не согласились сопровождать меня к Полли?
Бивер заколебался. Перед приемом у Полли предполагалось несколько обедов, и его почти наверняка пригласят на один из них свяжись он с Брендой, ее придется вести если не в «Эмбасси», так в другой роскошный ресторан на это уйдет по меньшей мере три фунта и еще надо будет возиться с ней, провожать ее домой и если она, по ее словам, и в самом деле растеряла за последнее время всех знакомых (иначе зачем бы он ей понадобился?), значит он к тому же будет связан по рукам и ногам весь вечер
Мне очень жаль, сказал он, но я уже обещал обедать в одном доме.
Бренда заметила его колебания.
Я так и думала.
Но мы там встретимся.
Да, если я поеду.
Я бы очень хотел сопровождать вас.
Что вы, что вы Я просто так спросила.
Веселое настроение, с которым они покупали булочки, улетучилось. Минуту они посидели молча. Потом Бивер сказал:
Что ж, я, пожалуй, пойду.
Да, бегите. Спасибо, что проводили.
Бивер пошел по платформе к выходу. До отхода поезда оставалось еще восемь минут. Вагон внезапно набился битком, и Бренда почувствовала, как она вымоталась.
«С какой стати бедному мальчику связываться со мной? подумала она. Но он мог бы отказать и поаккуратнее».
Ну как, хоть сейчас к Барнардо?[12]
Бренда кивнула.
Шел по улице малютка, сказала она, и совсем, совсем пропал.
Она сидела, склонясь над чашкой, и безучастно помешивала хлеб с молоком. Чувствовала она себя премерзко.
Хорошо провела день?
Она кивнула:
Видела Марджори и ее гнусного пса. Кое-что купила. Обедала у Дейзи, в ее новой забегаловке. Ходила к костоправу. Только и всего.
Знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты отказалась от этих поездок. Ты от них очень устаешь.
Я-то? Что со мной сделается? Просто я хочу умереть вот и все. И ради бога, Тони, милый, не говори, что надо идти спать, потому что я и пальцем пошевелить не могу
На следующий день пришла телеграмма от Бивера: «Удалось отмотаться обеда 16. Вы еще свободны».
Она ответила: «Очень рада. Семь раз отмерить всегда хорошо. Бренда».
До сих пор они избегали называть друг друга по имени.
Ты сегодня как будто в хорошем настроении, сказал Тони.
Я себя прекрасно чувствую. Благодаря мистеру Кратуэллу. Он приводит в порядок и нервы, и кровообращение, и все-все.
III
А куда мама уехала?
В Лондон.
А почему?
Дама по имени леди Кокперс устраивает прием.
Она хорошая?
Маме нравится. Мне нет.
А почему?
Потому что она похожа на обезьяну.
Вот бы на нее посмотреть! А она в клетке сидит? А хвост у нее есть? Бен видел женщину, похожую на рыбу, так у нее была не кожа, а чешуя. В цирке, в Каире. И пахло от нее, Бен говорит, как от рыбы.
После отъезда Бренды они пили чай вместе.
Пап, а что леди Кокперс ест?
Ну, орехи и разные другие штуки.
Орехи и какие штуки?
Самые разные орехи.
И на долгое время образ волосатой и зловредной графини занял воображение Джона Эндрю. Она поселилась в его мире так же прочно, как околевший с перепою Одуванчик. И когда с ним заговаривали деревенские, он рассказывал им про графиню, про то, как она висит вниз головой на дереве и швыряется в прохожих ореховой скорлупой.
Это ж надо про живого человека такое придумать! говорила няня. Что бы сказала леди Кокперс, если бы услышала?
Она бы трещала, тараторила, хлесталась хвостом, а потом наловила бы крупных сочных блох и позабыла обо всем.
Бренда остановилась у Марджори. Она оделась первой и прошла к сестре.
Какая прелесть, детка. Новое?
Более или менее.
Марджори позвонила дама, к которой она была звана на обед.
Послушай, ты никак не можешь добыть Аллана сегодня вечером?
Никак. У него митинг в Камберуэлле. Он, скорее всего, и к Полли не придет.
Ну а хоть какого-нибудь мужчину можешь раздобыть?
Что-то никто в голову не приходит.
Ничего не поделаешь, будет на одного мужчину меньше, только и всего. Никак не пойму, что такое сегодня стряслось. Я позвонила Джону Биверу, и, представляешь, даже он занят.
Видишь, сказала Марджори, вешая трубку, какой из-за тебя переполох. Ты перехватила единственного свободного мужчину в Лондоне.
О господи, я и не подозревала
Бивер прибыл без четверти девять, весьма довольный собой: он, пока одевался, отказался от двух приглашений на обед, получил десять фунтов по чеку в клубе, заказал столик с диваном у Эспинозы. И хотя он чуть ли не первый раз в жизни приглашал даму в ресторан, ритуал он знал назубок.
Надо разглядеть твоего мистера Бивера, сказала Марджори. Давай заставим его снять пальто и выпить.
Однако, сойдя вниз, сестры слегка оробели, Бивер же ничуть не смутился. Он был весьма элегантен и выглядел гораздо старше своих лет.
«А он не так уж плох, этот твой мистер Бивер, казалось, говорил взгляд Марджори, вовсе нет»; и он, видя двух этих женщин вместе, а они были красивы, каждая настолько по-своему, что, хотя в их родстве никто не усомнился бы, они могли бы сойти за представительниц разных рас, начал понимать то, что всю неделю ставило его в тупик: отчего вопреки всем своим принципам и правилам он телеграфировал Бренде и пригласил ее на обед.
Миссис Джимми Дин страшно расстроена, что не смогла вас сегодня залучить. Но я не выдала вас и не сказала, почему вы отклонили ее приглашение.
Передайте ей от меня горячий привет, сказал Бивер. Но все равно мы встретимся у Полли.
Мне пора идти. Обед назначен на девять.
Подожди немного, сказала Бренда. Они наверняка опоздают.
Теперь, когда она неминуемо должна была остаться наедине с Бивером, ей совсем этого не хотелось.
Нет, мне пора. Развлекайтесь, господь с вами. Марджори почувствовала себя старшей сестрой, видя, как Бренда волнуется и робеет на пороге романа.
После ухода Марджори обоим стало неловко, потому что за неделю разлуки каждый в мыслях своих сблизился с другим гораздо больше, чем позволяли их немногие встречи. Будь Бивер поопытнее, он бы прошел через всю комнату к Бренде и поцеловал бы ее прямо там же, на ручке кресла, где она сидела, и, по всей вероятности, она бы не рассердилась. Вместо этого он непринужденно заметил:
Нам, пожалуй, тоже пора.
Да, а куда?
Я думал, к Эспинозе.
Отлично. Только слушайте, давайте договоримся сразу: это я вас приглашаю.
Разумеется, нет что вы.
Не возражайте. Я пожилая замужняя женщина, на год старше вас, и притом довольно богатая, так что не спорьте плачу я.
Бивер протестовал, пока они не сели в такси. Отчужденность никак не проходила, и Бивер уже подумывал: «Не ждет ли она, чтобы я на нее набросился?» Так что, когда они попали в затор у Мраморной арки, он потянулся к ней, однако в последний момент она отстранилась. Он сказал: «Бренда, ну пожалуйста», но она отвернулась к окну и решительно потрясла головой. Потом, по-прежнему не отводя глаз от окна, протянула ему руку, и они молча просидели так, пока не доехали до ресторана.
Бивер был совершенно ошарашен.
Однако как только они оказались на людях, к нему вернулась былая уверенность. Эспиноза проводил их к столику справа от двери, несколько на отшибе, это был единственный столик в ресторане, за которым можно было разговаривать, не опасаясь, что тебя услышат. Бренда передала Биверу меню.