Какие часы?
Не понял, Игорек даже отпрянул от спинки дивана и сел прямо.
Выражение его лица враз изменилось с умиротворенного на суровое. Что то звериное промелькнуло на этом личике мордочке.
Злобно уставившись немигающим взглядом на Ивана, Игорек процедил сквозь зубы:
Как какие часы? Ты дурку-то не включай. Не на фраера напал. Какие часы, передразнил он гостеприимного хозяина квартиры. Те, что ты украл у меня несколько недель назад в этой самой квартире. Ты, что забыл? Или хочешь проехать мне по ушам, что как будто не при делах? Так я тебе напоминаю.
Иван опять затянулся дымом сигареты. По всему его виду было видно, что он не понимает, о чем спрашивает его гость. На лице у него оставалась блаженная улыбка.
Остальные двое участников пирушки как-то безучастно, скажем даже, безразлично наблюдали за происходящим. Оно и понятно. Ведь это их непосредственно не касалось. Терки были между хозяином квартиры и Мельникайте. Значит, это их дела. Вмешиваться в такие дела по негласному уговору никто не имел права. Они и не вмешивались. Действовали по старому проверенному годами принципу моя хата с краю, ничего не знаю.
Ни чего не пони маю, о чем это ты? по-прежнему растягивая слова, недоуменно спросил Иван.
Что ты лепишь? В несознанку пошел (отрицать свою вину, причастность к чему либо, от автора)? Как увести у друга часики, так это ты можешь. А как отвечать за это, так извини подвинься. Нет, голос Игоря становился все более суровым и громким, он уже чуть ли не кричал, так дела не делаются. Помнишь, как с компанией пили здесь?
Наконец Иван оторвался от спинки дивана и повернулся к «другу».
Может быть. Мы же часто выпиваем у меня. Что здесь такого? Я не помню, что было вчера. А ты хочешь, чтобы я, спустя несколько недель, вспомнил нашу встречу. Ну, ты даешь! И чего это ты вдруг заговорил об этом сейчас, а не тогда?
Этот вопрос, а еще больше спокойный тон человека, уверенного в своей правоте и не понимающего какие претензии к нему предъявляются, разозлил Мельникайте еще больше.
Ах ты, гнида! Даже не сказал, а прошипел «пострадавший». За забывчивостью прячешься. Не получится. Сейчас поговорим по-другому!
Он резко встал на ноги. При этом чуть не опрокинул стол с едой на своих единоверцев. А затем, ни слова не говоря, с разворота резко и точно ударил кулаком в лицо Ивана. Тот от удара и неожиданности откинулся спиной на заднюю спинку дивана. А руками машинально прикрыл лицо.
Говори, сука, где часики! Или живым отсюда не выйдешь! Угрожающе прохрипел Игорек.
Да, не брал я никаких часов, ни твоих, ни кого-нибудь еще, даже не проговорил, а скорее простонал сквозь сомкнутые у лица пальцы рук. Они мне не нужны. Мне сеструха с матерью помогают. Зачем мне твои часы? Ты, что не веришь мне?
Не верю, все больше распалялся Мельникайте. Кроме тебя тогда все были пьяные в стельку и спали вповалку. Ты один не спал, когда я проснулся. Теперь я понимаю, что это ты всех нас специально споил, чтобы поживиться за мой счет. Вот тогда часики мои и тиснул.
Игорь, поверь мне, не брал я твоих часов, как-то жалобно продолжал настаивать на своем Жаркевич
А тот, глядя на «друга» сверху вниз продолжал свое:
Я тогда даже не подумал, что ты на такое способен. К тому же сразу и не увидел пропажу часов. Да, и не до этого мне тогда было. Голова болела с помелья. Плохо соображала. Но я хорошо помню, что бодрствовал тогда только ты один.
Да, чем хочешь, поклянусь, что не брал я твоих часов.
Для продолжения разговора Иван открыл лицо, опусти руки вниз.
Так я тебе гнида и поверил.
Жаркевич собирался что-то сказать, но не успел. Игорь наклонился к нему и снова с размаху ударил кулаком в лицо. Потом еще раз. Еще
Сколько раз он ударил, никто не считал. Не до этого было. Да и не было фактически кому считать их.
Жаркевич не уклонялся от ударов. Просто сидел, откинувшись на спинку дивана, и прикрывал лицо руками. Потом правой рукой провел под разбитым носом, вытирая выступившую кровь.
А его истязатель уже вошел в раж. Выпрямившись, он руками оперся о стол и внезапно ударил Ивана пяткой левой ноги в живот.
Тот от удара, сидя на диване, согнулся вперед.
Что ты, падла, делаешь? Простонала жертва, Не брал я твоих часов. Не видел, кто это сделал. Я вообще никогда у тебя часов не видел.
Ах, не брал, значит? Тогда получай еще!
С этими словами он без размаха, но резко изо всей силы ударил этой же ногой выпрямляющегося Жаркевича. Только теперь попал ему в грудь.
Сидящая напротив через стол парочка молча наблюдала за разыгрывающимся прямо перед ними спектаклем.
Если Мокрый безучастно смотрел на своих друзей, поскольку привык к таким «разборкам», то на лице дамы при каждом ударе, который наносил Мельникайте, скажем так, ее гражданский, далеко не первый, и скорее всего не последний муж, появлялось подобие улыбки. Со стороны могло показаться, что ей даже нравилось это представление. Тем более, что избивали не Мельникайте. Это он молотил по Ивану, как по груше боксерской. Она словно аплодировала победителю. Создавалось впечатление, что она гордилась им. Ей было глубоко наплевать на то, что Игорек избивал беззащитного и не оказывавшего никакого сопротивления хозяина квартиры, человека, который пригласил их всех, и ее в том числе, в свой дом, угощает их и спиртным, и едой и даже сигаретами. Она про это просто не задумывалась. По всему ее виду и поведению было заметно, что Эльвира восхищалась возлюбленным. Вот он, какой герой!
Ну, что вспомнил? с угрозой в голосе спросил Игорь.
По всему его виду было видно, что он гордился собой. Тем более все происходило на глазах Эльвиры. Будет потом что вспомнить. Но он устал. Это стало заметно по прерывистому дыханию.
Видимо, постоянные пьянки, недоедание, нервозы подорвали его силы. Да, и не молоденький он уже. К слову сказать, физическими тренировками он свой проспиртованный организм не особенно утруждал.
Постояв еще некоторое время, Мельникайте присел на диван рядом с корчащимся от боли Иваном. Тот молчал. Только постанывал тихонько, очень даже жалобно.
На глаза Игорьку попалась последняя бутылка водки.
Начисляй, скомандовал он, обращаясь к Мокрому.
Тот не стал дожидаться, пока ему повторят, что нужно делать. Тем более, что он решил, что все страшное уже позади. Ведь Мельникайте больше не избивал хозяина квартиры. Быстренько разлил всю оставшуюся водку по четырем стаканам.
Выпили молча. Так же молча стали закусывать.
Иван по-прежнему сидел, скорчившись на диване и постанывал. При этом он даже не притронулся к своему стакану.
Заметив это, Мельникайте спросил с вызовом в голосе:
Брезгуешь выпить с нами? Падла! (подлец, мерзавец, негодяй, жаргонное от автора). Тогда дели его порцию на всех.
Последняя фраза относилась уже к Мокрому.
И опять тот поспешил выполнить приказ. А как же? Тем более, что Иван фактически не возражал.
Выпили. Стали закусывать, чем сестра Ивана снабдила брата, явно не рассчитывая о такой вот компании.
Кстати, закуска быстро кончалась, как и спиртное.
Значит, говоришь, что не брал часики? На удивление тихим, спокойным голосом спросил экзекутор.
Да, сколько тебе раз повторять, что не брал я никаких часов, простонал Иван.
Ну, что ж. Сам напросился на неприятности. И они сейчас у тебя будут.
Игорь говорил это так, как будто перед этим у Ивана от него не было никаких неприятностей, и все было хорошо. Не было никакого избиения, угроз.
Неожиданно Игорек резко наотмашь ударил локтем в лицо Ивана. Удар пришелся в лоб. От этого тот снова откинулся на спинку дивана. Но, видимо, удар был настолько сильным и неожиданным, что голова Ивана так откинулась назад, что он затылком ударился о стену. Обхватив голову руками, хозяин квартиры, как бы защищаясь, снова застонал в голос: