Мы часто за факты принимаем информацию, вырванную из газет или услышанную по центральному ящику, а то что происходит с нами и с нашими ближними считаем выдумкой. Абсурд! Мне интересней разглядывать себя в зеркало, интересней изучать свой прыщик, чем разглядывать и обсуждать гнойник соседа.
Да нет! Какие газеты, какое телевидение. Это я подвозил одного китайца, а может он и не китаец, но рассказывал убедительно, что по 800 лет живут!
Так что же они не живут дольше восьмисот? рассеяно заметил Он.
Что, что, что?
Почему дольше восьмисот лет не живут?
Ну наступает момент, когда старец говорит, что себе говорит, что он готов к смерти и выпивает оставшуюся часть.
Ну так, а почему больше восьмисот лет-то не живут?
Так ведь это же не важно больше, меньше Главное другое идея!
Какая идея идея самоубийства?
Ну, самоубийство, не самоубийство, а ты попробуй-ка восемьсот лет-то проживи, а! Попробуй!
Так ведь скучно. (После паузы.) Самоубийство от скуки хм
Разговаривая с таксистом, Он мысленно рисовал его портрет, расщепляя, трансформируя и преломляя в различных плоскостях возникший образ автокентавра, стремясь добиться наибольшего психологического сходства.
Ну, если все восемьсот лет баранку крутить, то может и полезешь в петлю, но только не от скуки здесь скучать не дают. Вот прямо перед тобой типчика одного вёз, так он полдороги смирно сидел перебрал малёк, и вдруг, когда проезжали около Исаакия, взъерепенился и стал кричать, что Христос это первый самоубийца. Я, конечно, вступился за Боженьку, а тот на попятную, да так струхнул, что значок свой подарил, вот этот.
Он посмотрел на грудь таксиста и перекрестился: большая сионистская звезда висела у него на груди.
Ничего. Даже Апостол Павел не сразу стал Апостолом.
Как, как?..
Поливальная машина, поравнявшись с такси, обдала сильным потоком горячей воды. Хлынул дождь.
В мастерской художника Она внимательно разглядывала его картины, держа в одной руке опасную бритву, в задумчивости машинально то раскрывая, то убирая лезвие, а в другой стакан с водой.
Рассмотрев картину «Трансформация в Автокентавра», Она выплеснула прямо в Автокентавра остатки воды из стакана и перевела взгляд на незаконченное живописное полотно на сюжет Евангелия.
Вся композиция планово и по содержанию разбивалась на три части; в первой наш современник, попав в старинный храм, стоял в оцепенении, поражённый величественностью и красотой собора; во второй его взор упирался в плафон-фреску, расписанный несколько веков назад неизвестным мастером. Трещины, расползавшиеся по всей фреске и разрушающие её, воздействовали на смотрящего почти физически, усиливая то впечатление, которое производила третья, основная часть композиции, раскрывающая земной подвиг и страдания Христа в том виде, как это было явлено будущему Апостолу Павлу.
В основу фрески лёг сюжет из Евангелия, запечатлевший момент Обращения Апостола Павла. Момент ослепления, когда ему ниспослано было увидеть внутренним взором и пережить сердцем своим и душой всю боль и страдания Христа на земле, чтобы он очистился, прозрел и исполнился Святаго Духа
Каждая деталь, на которой Она задерживала взгляд, заставляла сопереживать, наполняла её сердце неизмеримой печалью и непомерным страданием:
плеть, застывшая в воздухе над телом Христа,
терновый венок,
капли крови, спадающие по светлому лику Спасителя,
и ЕГО взгляд спокойный, любящий, кроткий исполняющий ослеплённого Павла святым Апостольским подвигом.
Вдруг она явно услышала Глас:
Савл, Савл! что ты гонишь Меня?
Ей показалось, что фигуры, изображённые на холсте, начали оживать, обретая плоть, несмотря на то, что некоторые из них ещё не были полностью дописаны. И в этом было что-то мистически притягательное, роковое
Такси мчалось по ночному городу.
И в один знаменательный для всех христиан день произошло чудо. На пути следования Павла в Дамаск, куда он был послан истреблять учеников Господа, внезапно осиял его свет с неба; он упал на землю и услышал Глас, говорящий ему: «Савл, Савл! что ты гонишь Меня?» И тотчас Павел ослеп. И три дня он не видел, и не ел, и не пил. И в эти три дня видения Страстей Господних прошли пред ним, и Господь избрал его пострадать за имя Своё. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел и исполнился Святаго Духа.
А кто такой Савл? в очередной раз переспросил таксист.
Это имя Павла до обращения, напомнил художник.
Неожиданно раздался резкий звонок, и из темноты, прямо перед ними, вынырнул залитый иллюминацией трамвай и, полностью перегородив им дорогу, остановился.
Разом в трамвае открылись все окна и двери, и пассажиры с невообразимым шумом и гиканьем высыпали на мостовую. Он уже видел раньше этих странных людей, одетых в не менее странные одежды. Они перешёптывались между собой, а взглядами и жестами показывали в его сторону и медленно приближались, неотвратимо и угрожающе, как смерч в степи. Он перелез на водительское место, которое почему-то оказалось свободным, что его совсем и не удивило, включил заднюю передачу и хотел было поехать назад, как заметил, что и позади машины поперёк дороги стоит трамвай, из которого высыпают на улицу чудно одетые пассажиры. Всё тот же трамвай, странным образом оказавшийся позади, казалось был и справа, и слева от него, как будто кто-то, желая потешиться над ним, окружил его зеркалами, создав иллюзию замкнутого пространства.
Искажённые злобой, изъеденные чудовищными страстями ехидные рожи со всех сторон медленно приближались к машине.
Он вгляделся в лица тех, которые были совсем рядом. Они как будто даже и не замечали его, и продолжали гудеть, словно обезумевшая толпа фанатов на стадионе, ждущая зрелища, как наркоман очередной дозы дурманящего зелья.
Гнусавый юноша с кривыми гнилыми зубами, с фурункулами на лице, суетливо бегающий от одной группы людей к другой, кричал срывающимся фальцетом:
Смотрите, смотрите на своего Бога! Бога самоубийцу, и вдруг, подбежав вплотную к машине, прошептал прямо в салон. Ведь если это Бог, то ОН наверно знал, что ЕГО казнят! Знал, знал наверно! Знал, да ничего не предпринял, чтобы предотвратить казнь. Значит не хотел предотвращать, сознательно шёл на своё убийство! Так и получается, что сам ОН пошёл на своё убийство, значит сам ОН самоубийца. Вот так-то
На месте уличных фонарей возникли столбы, увенчанные колёсами после мучительной казни колесованьем, с останками человеческих тел, покрытых стаями воронов. Некоторые взбирались на эти столбы, чтобы лучше видеть происходящее на Лобном месте, окружённом плотным кольцом людей, алчущих крови и зрелища, обезумевших, утративших свой человеческий облик.
Ему же всё было очень хорошо видно и отсюда: машина стояла прямо в эпицентре событий, напротив Лобного места.
Гул толпы перекрывали размеренные, хлёсткие удары плети
Плеть полосовала тело Христа
Тщась остановить экзекуцию, он рванулся из машины, но дьявольская сила управляющая толпой, бросила людской поток к бортам машины, не давая даже приоткрыть дверь. Попробовал опустить стекло ручка осталась у него в руках.
Плеть полосовала тело Христа
Он вспоминал Евангелие и шептал, как молитву, отрывки из святого писания:
И били Его по голове тростью, и плевали на Него и, становясь на колени, кланялись Ему.
Толпа, нёсшая крест, окружила машину. Влезли на капот, ходили по крыше. Гулкие удары раздавались сверху. С каждым ударом крыша заметно прогибалась и, наконец, прорвалась под тяжестью креста, который, проломив руль, воткнулся перед ним. В кровь обдираясь об осколки, Он вырвался наружу сквозь разлетевшееся лобовое стекло, устремился к плети, жаждая заслонить собою Христа, но не добежал, оступился, упал, уткнувшись лицом в землю. С трудом приподнялся и прокричал что есть силы: