Иногда в топонимах встречаются суффиксы: -ец-, -иц-, -ица-, -н-. Существует мнение, что суффикс -иц-, восходит к финскому -иха, означающему «веселая, хорошая, радостная» [40. -с.56]. Например, Глушица. Ю. И. Чайкина, говоря о заимствовании в топонимии суффиксов у имен нарицательных, отмечает, что некоторые суффиксы стали в топонимии активнее, а другие, например, -их- (Лукояниха) стали употребляться реже. По ее же мнению, суффикс -их- возник в народной среде. [40. -с.18].
От дославянского периода на территории юга и юго-востока Владимирской области сохранилось некоторое количество топонимов. Субстратная топонимия характеризуется рядом устойчивых элементов, повторяющихся в составе географических названий топоформантов, которые представляют из себя повторяющуюся часть топонима суффикс, совокупность суффикса и грамматического окончания. Топоформанты очень древнего происхождения обычно короткие, этимология многих из них неясна.
Познакомимся поближе с топоформантами прибалтийско-финского происхождения. Наиболее распространенными среди них являются грамматические окончания на -га; -та; -ша; -ма [Хисамов.2008. -с.37]. Формант -га называют речным суффиксом. Пример, Выжга. Член-корреспондент РАН А. К. Матвеев считает -га финно-угорским элементом, восходящим к нарицательному имени существительному joki в значении «река» [82. -с.19]. Другие ученые полагают, что топоформант -га является грамматическим показателем пролатива переместительного падежа в мордовском языке, употребляемого после согласного, передающего смысл передвижения по чему-либо: по участку земли, освобожденному от леса выжиганием деревьев. Наглядный пример тому все та же Выжга.
По мнению В. А. Никонова, типичным формантом балтийской гидронимии является формант -ус-. Он проанализировал данный тип в фонетическом аспекте и пришел к выводу, что как «балтийский» формант -ус- в названиях может быть показателем адъектива, множественности или места (Пьянгус) [24. с. 89].
В. Б. Кобрин рассматривает окончания кша/ -кса как древнейшие финно-угорские форманты, которые в древних языках этой группы, вероятно, означали «реку» или «ручей». С этими же племенами они связывают форманты -ога\-ега, -уга\-юга, означающие «река» [18. с.162]. Доктор филологических наук Г. П. Смолицкая полагает, что формант -ша мог существовать как самостоятельный термин со смыслом «поток», «вода». Например, озеро Виша (Владимирская область, село Алешунино).
Формант -ма большинство лингвистов связывают с финским существительным маа «земля» [40. -с.25]. В случаях с названиями рек доктор филологических наук Л. А. Климкова считает, что наблюдается перенос наименования: название местности на наименование реки, протекающей по этой местности [66. с.23]. Академик Академии Наук СССР Б. А. Серебренников, анализируя работы А. К. Матвеева по топонимии, выявил возможную природу происхождения -ма:
как составная часть географического термина в названии;
как географический термин в значении «место», «земля»;
как составная часть основы названия «вода».
Некоторые исследователи, в том числе советский диалектолог Г. Я. Симина, считают, что уже само конечное -а в неславянских названиях рек на -ма, -га, -ша, -да, -та, -ла является результатом их адаптации на русской почве, то есть славянизации [77. -с.90]. В нашем крае это Левенда, Нула, Большая Сала. П. Рахконен обратил внимание, что «фиксируются названия рек с окончанием ра. В одном из древних языков Центральной России существовал апеллятив ra «река, поток». По его мнению, этот язык лежал в основе мордовского и мерянского языков (Вахра, Мотра). [74. с.33].
К финно-угорским топоформантам Л. А. Климкова также относит формант ярви, в русской переделке ерь, -ер, -оро; а также гер, -ерь, -нер, происходящий из значительно трансформированного марийского «энгер», означающего на русском языке «речка» [66. с.83]. В эту же группу Ю. И. Чайкина включает аффиксы -сор, -зор, -шер, по-русски означающие «ветвь, ответвление, приток, небольшая речка»; [40. -с.21]. Б. А. Серебренников утверждает, что -куша, -кужо являются мордовскими единицами и выступают в качестве этнических индикаторов [76. с.46].
К топоформантам тюрского происхождения Р. Я. Халитов относит аффиксы: -ли, -ла, -ле, -ло, -лык, -лек, -кан, -кон (Бакла -Алешеньки, Большая Сала). Такие аффиксы, как -лор, -лар, -тар, -зар, -дар, он определяет в качестве признаков множественного числа [87. -с.19]. О. Р. Хисамов считает, что окончание да привязано к именам малых рек (Коварда) [82. с.37].
С течением времени многие субстратные топонимы приспособились к законам русского языка, адаптируясь, поменяли свой звуковой облик и грамматическую структуру. Часть из них «обросла» русскими суффиксами (Унжа, Ушна). Другая часть, приспосабливаясь к русским топонимическим моделям, видоизменялась более существенно. На базе части топоформанта езь, -есь формируется суффикс -ец-, иногда меняется фонетический облик основы. В ряде случаев субстратные топонимы настолько видоизменяются, что уже не воспринимаются, как слова чужого языка (Бердищево, Муратово) [40. с.112].