Бегая из помещения в помещение, я ругала себя на чем свет стоит. Как упустила? Как недосмотрела? Смагински как раз прощался на выходе с Сильвией и с теплом пожимал ей руку, когда они оба заметили мою панику и поинтересовались в чем дело. Узнав, что пропала сумка, Сильвия озадаченно нахмурилась и твердо заявила, что ручается за честность любого из своих сотрудников, а мужчина сразу переменился в лице, извинился и сказал, что сейчас вернется. Такая реакция показалась мне подозрительной, и я не стала ждать, а двинулась следом. Писатель и его красивая юная жена обнаружились в фойе у лифта. Она стояла, низко понурив голову и прижимая к груди мою сумку, а он сердито отчитывал ее.
Я говорил, что нельзя так делать, Лидия! Говорил?! Это плохо! Это очень, очень плохо!
Глядя на них, я не могла отделаться от ощущения, что хозяин ругает испортившую коврик собаку. Все в девушке: и ее по-щенячьи жалобный заискивающий взгляд, и сгорбленная поза, и робкое бормотание говорили о том, что вину свою она не отрицает и даже признает. Я не стала скрывать своего присутствия и приблизилась, и тогда Смагински отобрал у жены сумку и вернул мне.
Извините, проговорил он, вытирая крупные капли пота с высокого лба. Лидия, она у нее клептомания. Это
Конечно, я была рассержена на девчонку, испортившую мне массу нервных клеток, но вежливый тон мужчины и то, как он покраснел из-за поступка жены, немного смягчили мой гнев.
Я знаю, что это такое, остановила я его, всем видом показывая, что не собираюсь устраивать скандал. Болезнь, когда человек себя не контролирует.
Да, выдохнул писатель с видимым облегчением. Спасибо, что вы понимаете. Мне так стыдно.
Я расстегнула замок сумки, быстро убедилась, что все вещи, в том числе и самые дорогостоящие, на месте, и заставила себя улыбнуться, как воспитанная девочка.
Я просто очень испугалась. Мне показалось, что их взял настоящий преступник.
Спасибо, еще раз повторил он и хозяйским жестом прижал к груди жену. Я обожаю Лидию, после смерти первой супруги она меня с того света вытащила. Не появись она у меня, как лучик света, я бы точно покончил с собой. Мы с Рахелью прожили вместе тридцать лет, и когда она ушла, я не представлял жизни без нее. Вы когда-нибудь теряли очень близкого человека? Того, кто был рядом с вами все время, а потом по какой-то обидной, нелепой, необъяснимой причине покинул вас навсегда?
Я подумала о прежней, двадцатилетней Кристине и вздохнула:
Скажу вам больше, мне кажется, что именно в данный отрезок жизни я потеряла очень важного для себя человека.
Да? поднял брови он. Тогда мой вам совет: ни в коем случае в себе не замыкайтесь. Найдите того, кто поможет вам пережить трудный период. Мудрого наставника, более опытного друга. Мне, в свое время, именно такой друг помог. Он направил меня на путь созидания, а не разрушения, и я обрел Лидию.
Еще раз извинившись, супружеская чета вошла в прибывший лифт, оставив меня с сумкой. И только когда двери начали закрываться, я обратила внимание, какой у Лидии взгляд. Почему-то даже мурашки побежали по спине. Ее карие глаза блестели, как поспевшие дочерна на солнцепеке вишни, а рот искривила зловещая улыбка. Я не могла понять, что таится за этой улыбкой и этим взглядом, но каким-то седьмым чувством, спинным мозгом, интуицией своей истерзанной ощущала, что это что-то нехорошее.
Лидия смотрела на меня поверх объятий мужа, будто знала нечто, недоступное мне. И в последний момент ее губы шевельнулись. Что она сказала тогда беззвучно? «На-гу-аль»? Я не понимала значения, не могла даже с уверенностью утверждать, не показалось ли мне вообще, не привиделось ли, поэтому, постояв немного, тряхнула головой и вернулась в редакцию.
Ты не знаешь, мы с этой Лидией случайно не могли пересекаться? спросила я у Сильвии, которая обрадовалась, что потеря сумки закончилась хорошо.
Нет, пожала она плечами. Никогда не видела вас вместе, да я и сама ее не знала до сегодняшнего дня. А что?
Мне показалось, я ей не понравилась. Может, сталкивались где-то, а я внимания на нее не обратила, не запомнила?
Сильвия тут же беззаботно рассмеялась.
Ты не можешь не нравиться, Фэй! Я бы даже сказала, в тебя невозможно не влюбиться! Ты уникальный, талантливейший человечек! Тебе наверняка показалось, к тому же, ты сама только что сказала, что у нее болезнь. Что возьмешь с клептоманки? Может, она тебе просто позавидовала? А теперь пойдем, ты ответишь на мои каверзные вопросы.
Вопросы оказались вполне ожидаемыми. Пока меня готовили к съемке, я успела не только послушать чужие разговоры, но и пролистнуть пару свежих журналов, и прикинула, как правильно отвечать. Уже прощаясь с Сильвией, не удержалась и спросила:
Как ты думаешь, для меня могло бы найтись место в твоей редакции? Может, мне попробовать тоже написать какую-нибудь статью?
Сильвия откашлялась и сделала вид, что внимательно изучает свои ногти.
Ты не обижайся, мать я, конечно, считаю тебя талантливой, как и говорила, но ты же письменной речью владеешь так же хорошо, как я хоккейной клюшкой. А я хоккей только по телевизору видела! Она рассмеялась и повторила: Не обижайся, милая. Но это не твое.
Уходила я, ничуть не обидевшись и, наоборот, даже невольно улыбаясь. Вот оно! Вот! Я не сошла с ума! Существуют и другие люди, которые чувствуют, как коряво Фэй владела словом! Значит, когда-нибудь, как-нибудь, но я смогу наше различие доказать.
Я вышла из прохладного кондиционированного здания в жаркий майский полдень, на улицу залитого солнцем, цветущего и благоухающего мегаполиса и снова подумала, что все не так уж плохо. Нет, все-таки категорически невозможно предаваться унынию, когда вокруг так светло, тепло и ярко. Загадочный «нагуаль» был благополучно оставлен на задворках памяти, впереди ждал родной дом. Перекусив на станции плохим кофе и очень вкусной картошкой-фри, я купила билет, села в автобус и мирно спала всю дорогу, компенсируя нехватку ночного сна.
В пункт назначения рейс прибыл по расписанию. Я постояла немного на залитой солнцем центральной площади, подмечая перемены вокруг. За прошедшие четыре года местечко успело разрастись, появились новые дома, магазины, но кое в чем осталось прежним: здесь все так же царили тишина и спокойствие, в садах плодоносили фруктовые деревья, лужайки утопали в цветах. По проезжей части можно было смело идти пешком автомобили не сновали туда-сюда бесконечно, как в крупном городе. Собственно, это в свое время и помогло моим родителям определиться с выбором.
Дорогу домой я помнила отлично и уже через десять минут стояла перед собственным крыльцом. На веранде все так же покачивался на ветру подвесной плетеный диванчик мое любимое место отдыха в летний зной. Постучав в дверь, я отступила на шаг, готовясь удивить родных.
Но к дальнейшему оказалась совершенно не готова.
Когда папа открыл дверь, он лишь окинул меня хмурым взглядом, а затем стал ее закрывать. Он собирался захлопнуть дверь перед моим лицом! Оторопев, я вставила ногу в щель, надавила ладонью, буквально с боем прорываясь в собственное жилище.
Папа! Это я, Кристина! Твоя дочь! Ты меня не узнаешь?!
Я прекрасно тебя узнал, сердито выплюнул отец, но ты мне не дочь. Я все тебе сказал, Фэй, в нашу последнюю встречу. Зачем ты явилась?
Он, видимо, понял, что бороться со мной бесполезно, я моложе и сильнее его, поэтому отступил внутрь дома, развернулся и пошел, бросив меня у входа. Я закрыла дверь и побежала за ним.
Папа! я схватила его за руку, буквально умоляя остановиться. Объясни же мне, что происходит! Ты злишься на меня? В чем я провинилась?
С близкого расстояния теперь мне стало хорошо видно, что он совсем поседел, сгорбился и выглядел гораздо старше своего возраста. Как человек, переживший огромное горе. Что же так подломило его?