Скажите, а когда Лена в последний раз была у Горина?
За два дня до запнувшись, пытался найти слово мужчина.
Хорошо, спасибо, вывел его из затруднительного положения Виктор. А вы в течение этих двух дней не замечали в ее поведении ничего странного, что-нибудь выходящее за рамки ее обычного поведения, спрашивая, Виктор заметил на столике фотографию в рамке, на которой симпатичная пара держала на руках еще крохотную Алину с огромным белым бантом. От фотографии исходило семейное благополучие и покой, и Виктор на мгновение отвлекся от разговора, но к нему его сразу вернул голос в телефонной трубке.
После последнего посещения врача она вернулась домой какая-то взвинченная, нервная и все время чего-то боялась. Знаете, у нее страх сменялся какой-то злостью. Она мне говорила, что злится из-за страха. Говорила, что боится за нас, за жизнь. Но у нас в семье было все нормально, тут он остановился, чтобы справиться со своими эмоциями, и продолжил уже более спокойно, но я видел, что страх сидит у нее внутри, какой-то животный страх, и глаза у нее стали какими-то молящими, будто просили защитить от кого-то или чего-то, тут он на минуту замолчал, и Виктор не стал прерывать паузу, надеясь, что тот продолжит свой нелегкий рассказ. Мужчина с болью промолвил, я пытался понять ее, успокоить, но через день, когда я был на работе, она в ссоре с матерью вытолкнула ее в окно. После этого она стала невменяемой.
Скажите, как она смогла с ее женской силой вытолкнуть женщину, проломив окно, пытался спокойно спрашивать Виктор, тут даже мужская сила нужна немалая.
Извините, я не знаю, что произошло, мне и так тяжело об этом говорить, почти срываясь, слышался в трубке голос мужчины, я потерял двух близких людей и со мной остался пятилетний сын. Может быть, вы в этом разберетесь?
Виктор понял по голосу о его состоянии и решил на этом закончить разговор.
Хорошо, мы постараемся все выяснить, сказал Виктор. Я постараюсь держать вас в курсе
Попрощавшись и положив трубку, он немного посидел в тишине, осмысливая услышанное. «Теперь, как я думаю, осталось последнее звено размышлял Виктор, надо выяснить в поликлиниках, кто именно направил их и зачем на такое лечение».
В дверях появилась Алина, держа в руках альбомные листы.
Хотите посмотреть, как я рисую? спросила она и протянула ему свои рисунки.
Да, конечно хочу, Виктор взял листы и стал рассматривать. На первом были изображены два больших человека, а между ними нарисована детской рукой девочка, держащая больших человечков за руки.
Это мама, папа и я, поясняла она, тыкая пальцем в рисунок. На следующем была изображена собака. Картина также сопровождалась пояснениями и деталями обнаружения собаки. На последнем листе Виктор увидел человечка с погонами и пистолетом в руке.
А это вы, улыбнулась Алина, я только что нарисовала, когда вы звонили.
Да ты будущий художник, похвалил Виктор и спросил: а в какой класс пойдешь?
Вот лето закончится, и я во второй класс перейду, радостно сообщила она.
Будь я учителем, то по рисованию тебе твердую пятерку бы поставил, улыбнулся Виктор. Вошедшая в спальню бабушка, услышав последнюю фразу, сказала:
Она у нас художница, всех рисует и всем дарит свои картины.
А мне подаришь? спросил Виктор у Алины, поднявшись с кровати.
Конечно, протянула Алина листочек с террористом в погонах. Это я вам и нарисовала.
Ну, спасибо, малыш, улыбнувшись, принял подарок Виктор. Я это дома повешу.
Пройдя к дверям, Виктор попрощался и в хорошем настроении спустился к машине. «Все-таки общение с детьми очищает душу от отрицательных эмоций», подумал он, заводя машину и направляясь в первую поликлинику.
На подъезде к поликлинике вдруг ожила служебная рация. Пискнув, она сообщила: «Внимание опергруппам, в отделении банка «Российский кредит» захвачены заложники, требования преступника неясны, группе захвата прибыть на место». Послышались подтверждения о принятии информации, и почти сразу запищала минирация в кармане Виктора. Кто-то из своих вызывал. Этим своим оказался Гена.
Ты слышал? заорала рация.
Слышал, ну и что? отозвался Виктор.
Ты где находишься? рация вела себя уже поспокойнее.
Возле 1-й поликлиники! ответил Виктор в беспокойную рацию.
Это почти рядом, обрадовалась коробка, быстрей заезжай за мной, и двинем к банку!
Это еще зачем? удивился Виктор. У нас и так дел по горло, хотел показать рукой на теле, где беспокоили дела, но вспомнил, что говорит по рации.
А если и это дело повесят на нас, пытался убедить Гена напарника, что, опять по остывшим следам на месте топтаться?
Виктор, и так уже руливший в психдиспансер, ответил:
Не засоряй эфир своим лексиконом, и добавил, я уже подъезжаю!
Кинув рацию на заднее сиденье, Виктор заехал во двор диспансера и, увидев топтавшегося от нетерпения Гену, подрулил к нему:
Только сейчас же доложи Сане, куда и зачем мы направляемся, предупредил он Гену, прыгнувшего в машину.
Гена по своей рации вызвал старшего группы:
Первый, ответь третьему.
На связи! отозвался Александр.
Получили сообщение о банке, ваши указания, Гена старался вести по форме разговор в эфире.
Указания ехать на базу, ответил Саша.
Сань, как на базу? сразу забыл о служебной форме разговора Гена, сейчас все равно нас туда направят, а мы только время потеряем.
Третий, вы не поняли приказ, урезонил подчиненного старший. Отбой. Дальше последовало лишь сухое шипение.
Гена уныло выключил рацию и кинул ее на заднее сиденье, где она с глухим звуком стукнулась о вторую рацию.
Ты что аппаратуру портишь? недовольно сказал Виктор.
Да я не знал, что твоя сзади, оправдывался Гена.
Ну так что, рациями швыряться надо? продолжал отчитывать Гену Виктор. Тут одна из раций зашипела, вот, разбил аппаратуру, тоже зашипел Виктор, возьми посмотри, что с рациями.
Гена взял с заднего сиденья рации и протянул одну из них Виктору:
Тебя!
Второй на связи! Виктор прижал коробку плечом к уху, переключая свободной рукой скорость.
Это первый! проорала в самое ухо рация, от чего Виктор поморщился, сразу схватив ее в освободившуюся руку.
Да, черт, слушаю! со злостью в ответ прорычал Виктор.
Гена был прав, нас направляют к банку контролировать зону, донесся из рации с хрипом голос Саши, вы направляйтесь туда, я сейчас подъеду.
А, что я говорил, никогда меня не слушаете! с ехидством отозвался Гена, доставая из бардачка мигалку на магните, и через открытое окно прилепил ее к крыше.
Подъехав к перекрытой милицией с двух сторон улице, Гена показал удостоверение патрульному, который сразу их пропустил.
Несколько патрульных машин и микроавтобус с группой захвата полукругом стояли вокруг входа в отделение банка. Вооруженные патрульные прятались за машинами, держа вход на прицеле.
Гена и Виктор, выйдя из машины, подошли к бронированному микроавтобусу, в котором сидел майор ППС с рацией и старший лейтенант в комбинезоне, как понял Виктор, старший группы захвата. Представившись и показав удостоверение, Виктор сказал:
Нас со старшим направили контролировать зону, он сейчас подъедет, и, оглянувшись на банк, спросил: Что тут?
Старший лейтенант, взяв в руки короткоствольный автомат Калашникова и поправив бронежилет, одетый поверх формы, ответил:
Да псих какой-то положил всех внутри, палит по окнам и потолку из калаша, орет, что всех похоронит, тут он расправил плечи и одел каску. Сейчас снайперы подъедут, снимут его, окна-то большие, добавил он.
А что требует? из-за спины спросил Гена.
Если бы что-нибудь требовал, а то орет, что не даст никому себя порешить, встрял в разговор майор.
Личность установили? спросил Виктор.
Да пока нет, ответил лейтенант, оглянувшись в сторону входа в банк. По словесному портрету здорово не определишь, сейчас главное утихомирить его и обезвредить. Не дав ему договорить, его прервала трескучая автоматная очередь, раздавшаяся внутри здания. Вслед за ней раздались крики и вопли людей. Их перекрыл истошный крик: