- Не думаю, ангел. Какой температуры была вода в ванне, когда ты меня туда запихнула? И Ульрик... он в том году пытался перебраться в Техас... а у них там температура сто три градуса. Как был волком, так им и остался. Если температура тебя и спасла, то только потому, что ты была маленькая и у тебя была ужасная лихорадка, которая выжгла все изнутри.
- Но можно же вызвать лихорадку искусственно, - произнесла я внезапно и тут же покачала головой. - Хотя вряд ли есть такое лекарство, которое повышает температуру.
- Это возможно, - подала голос с порога Изабел.
Я взглянула на нее. Она стояла, прислонившись к косяку и сложив руки на груди; рукава у нее до сих пор были грязные: должно быть, она выпачкала их, когда вытаскивала Сэма из сарая.
- Моя мама два дня в неделю работает в больнице для малоимущих, и я слышала, как она рассказывала про одного парня, у которого температура зашкаливала. Его привезли с менингитом.
- И что с ним случилось? - спросила я.
Сэм выпустил мою руку и отвернулся.
- Он умер, - пожала плечами Изабел. - Но, может, оборотень не умер бы. Может, ты в детстве не умерла именно потому, что тебя укусили как раз перед тем, как твой идиот папаша оставил тебя печься в машине.
Сэм рядом со мной поднялся на шаткие ноги и закашлялся.
- Только не на ковер! - вскинулась Изабел.
Сэм уперся ладонями в колени; его выворачивало, но желудок у него давно был пуст. Он неуверенно обернулся ко мне, и от того, что я увидела в его глазах, у меня похолодело под ложечкой.
В комнате разило волком. На головокружительный миг мы с Сэмом перенеслись за тысячу миль отсюда, только он и я, уткнувшаяся лицом в его мех.
Сэм на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, сказал:
- Прости, Грейс... я понимаю, что моя просьба прозвучит ужасно, но не могла бы ты отвезти меня к Беку? Я должен его увидеть, если это...
Он запнулся.
Но я знала, какое слово осталось непроизнесенным: "Конец".
Глава 52
Грейс
33 °F
Ночные поездки в облачную погоду всегда выбивали меня из колеи. Низкие облака не только застилали луну, но еще и лишали фары всякой силы, поглощая их свет в ту же секунду. Сейчас, когда я везла Сэма, у меня было такое чувство, словно я веду машину сквозь черный туннель, который становится все уже и уже. Мокрый снег с шорохом ложился на лобовое стекло; я крепко держалась за руль: на снежной каше шины проскальзывали.
Печка жарила на полную мощность, и я изо всех сил пыталась верить, что Сэм выглядит немного получше. Изабел перелила его кофе в дорожную кружку, и я заставила его выпить все по дороге, несмотря на тошноту. Похоже, это помогало; во всяком случае, больше, чем все внешние источники тепла. Я восприняла это как возможное подкрепление нашей новой теории о внутреннем жаре.
- Я все думаю о твоей теории, - произнес Сэм, как будто прочитал мои мысли. - Она не лишена логики. Но для этого нужно заполучить что-то такое, от чего случается лихорадка, - например, менингит, как сказала Изабел, - а я думаю, что это будет неприятно.
- Это вдобавок к собственной лихорадке?
- Угу. Вдобавок к ней. Неприятно и опасно. В особенности учитывая, что провести испытания на животных, чтобы посмотреть, выйдет или нет, не получится.
Он бросил на меня быстрый взгляд, чтобы оценить, поняла я его шутку или нет.
- Не слишком смешно.
- Все лучше, чем ничего.
- И то верно.
Сэм протянул руку и погладил меня по щеке.
- Но я бы согласился попробовать. Ради тебя. Чтобы остаться с тобой.
Он произнес это так просто, без всякой рисовки, что до меня не сразу дошел весь смысл его слов. Я хотела что-то сказать в ответ, но из меня словно выпустили весь воздух.
- Я не хочу так больше, Грейс. Теперь мне недостаточно просто следить за тобой из леса, после того как мы были с тобой вместе... по-настоящему. Я просто больше так не могу. Я предпочту пойти на риск и...
- ...и умереть.
- Да, умереть, вместо того чтобы смотреть, как все это от меня ускользает. Я не могу так, Грейс. Я хочу попробовать. Только... думаю, чтобы получить хоть какой-то шанс, я должен быть в человеческом облике. Убить волка, находясь в волчьей шкуре, кажется невозможным.
Я дрожала - не от холода, а потому, что это казалось возможным. Чудовищным, смертельно опасным, кошмарным, - но возможным. И я этого хотела. Я хотела всегда иметь возможность ощущать прикосновение его пальцев к моей шее и слышать его печальный голос. Мне следовало бы сказать ему: "Нет, оно того не стоит", но это была бы ложь такого космического масштаба, что у меня язык не поворачивался произнести ее.
- Грейс, - неожиданно сказал Сэм. - Только если я тебе нужен.
- Что? - переспросила я, и только тогда до меня дошло, что он сказал.
И как ему только в голову пришло задать такой вопрос? Не может быть, чтобы я была для него настолько тайной за семью печатями. И тут до меня дошло - господи, ну и тупица! - что он хотел услышать от меня эти слова. Он все время говорил мне, какие чувства испытывает, а я... я молчала как рыба. По-моему, я ни разу ему этого не сказала.
- Ну конечно нужен. Сэм, я люблю тебя, ты ведь знаешь. Я уже много лет тебя люблю. Ты не можешь не знать.
Сэм обхватил себя руками.
- Я знаю. Но мне хотелось услышать это от тебя.
Он хотел взять меня за руку, но потом сообразил, что я не могу оторвать ее от руля, и, намотав прядь моих волос на пальцы, подушечками коснулся моей шеи. Мне казалось, я чувствую, как от этого прикосновения мой пульс и его пульс начинают биться в такт. Все это могло бы стать моим навсегда.
Он сгорбился в кресле, бесконечно усталый, и, склонив голову набок, стал смотреть на меня, играя моими волосами. Потом начал мурлыкать мелодию и после нескольких тактов запел. Негромко, то и дело переходя с пения на речитатив и обратно, невероятно нежно. Я не улавливала все слова до конца, но песня была о его девочке-лете. Обо мне. О его, возможно, девочке навсегда. Его желтые глаза были прикрыты, и в этот золотой миг, повисший посреди заледеневшего пейзажа каплей летнего нектара, перед глазами у меня промелькнула моя жизнь - какой она могла бы быть.
"Бронко" сотряс страшный удар, и в следующую секунду я увидела перед собой на капоте оленя. По лобовому стеклу змеилась трещина, мгновение спустя разбежавшаяся в разные стороны тысячей тончайших трещин-лучиков. Я ударила по тормозам, но ничего не произошло. Машина и не думала подчиняться.
- Поворачивай, - сказал Сэм, а может, он сказал это лишь в моем воображении, но когда я вывернула руль, "бронко" продолжал двигаться по прямой, скользя по обледенелой дороге.
В памяти всплыли папины слова "крути руль в сторону заноса", и я так и сделала, но было уже слишком поздно.
Что-то хрустнуло, как будто сломалась кость, и на машине и в машине у меня оказался мертвый олень, все вокруг было в осколках стекла, и - о господи! - из капота у меня торчало дерево, костяшки пальцев были в крови, меня колотило, а Сэм смотрел на меня с выражением "только не это" в глазах, и тут до меня дошло, что двигатель заглох и сквозь зияющую дыру в лобовом стекле в салон просачивается ледяной воздух.
Одно драгоценное мгновение я просто таращилась на Сэма. Потом попыталась завести двигатель, но он даже не чихнул, когда я повернула ключ в зажигании.
- Я позвоню в службу спасения. Они приедут за нами.
Губы Сэма сжались в печальную тонкую линию, и он кивнул, как будто это и в самом деле могло ему помочь. Я набрала "911" и торопливо сообщила об аварии, пытаясь сообразить, где мы можем находиться, потом осторожно, чтобы не запачкать рукава об окровавленные костяшки пальцев, стащила с себя куртку и укутала в нее Сэма. Он сидел притихший и неподвижный, и я схватила с заднего сиденья плед и набросила его поверх, а потом придвинулась поближе и прижалась к нему, силясь обогреть его теплом своего тела.
- Позвони Беку, пожалуйста, - попросил Сэм, и я набрала номер. Потом нажала кнопку громкой связи и пристроила телефон на приборной панели.
- Грейс? - произнес голос Бека.
- Бек, - сказал Сэм. - Это я.
Повисла пауза, потом Бек заговорил:
- Сэм, я...
- У меня нет времени, - перебил его Сэм. - Мы налетели на оленя. Машина разбита.
- Господи. Где вы находитесь? Двигатель работает?
- Слишком далеко. Мы позвонили в службу спасения. Двигатель не заводится. - Сэм немного помолчал, чтобы Бек мог осознать, что это значит. - Бек, мне очень жаль, что я не успел приехать. Мне нужно тебе сказать...
- Нет, выслушай сначала ты меня, Сэм. Эти ребята... ты должен знать, что я их завербовал. Они все знали, с самого начала знали. Все было с их согласия. Не как с тобой. Я так виноват перед тобой, Сэм. Я никогда не переставал чувствовать свою вину.
Для меня это был бессмысленный набор слов. Для меня, но не для Сэма. Глаза у него подозрительно заблестели, он сморгнул.
- Я ни о чем не жалею. Я люблю тебя, Бек.
- И я тебя, Сэм. Ты лучший из нас, и ничто не в силах это изменить.
Сэм содрогнулся; это был первый признак воздействия холода.
- Мне пора, - сказал он. - Время вышло.
- До свиданья, Сэм.
- Пока, Бек.
Сэм кивнул мне, и я нажала кнопку отбоя.
Секунду он сидел неподвижно, моргая. Потом стряхнул все одеяла и куртки, чтобы освободить руки, и обнял меня изо всех сил. Я чувствовала, как он дрожит, уткнувшись лицом в мои волосы.
- Не уходи, Сэм, - попросила я, сама понимая всю бесполезность этой просьбы.