— Так как же, Аркадий,— заговорил опять НиколайПетрович, оборачиваясь к сыну,— сейчас закладыватьлошадей, что ли? Или вы отдохнуть
хотите?
— Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.
— Сейчас,сейчас,— подхватилотец.— Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец, поживее.
Петр,которыйвкачествеусовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а только издали поклонилсяему, снова скрылся под
воротами.
— Я здесь с коляской, но и для твоеготарантаса есть тройка,— хлопотливо говорил Николай Петрович, между темкак Аркадийпил воду из
железного ковшика,принесенного хозяйкой постоялого двора, а Базаровзакурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, — только
коляскадвухместная, ивотя не знаю, как твой приятель...
— Онв тарантасепоедет,— перебилвполголоса Аркадий.— Ты с ним, пожалуйста, не церемонься. Он чудесный малый, такой простой — ты
увидишь.
Кучер Николая Петровича вывел лошадей.
— Ну, поворачивайся, толстобородый! — обратился Базаров к ямщику.
— Слышь,Митюха,— подхватилдругойтутже стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехитулупа,— барин—то тебя как прозвал?
Толстобородыйи есть.
Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной.
— Живей, живей, ребята, подсобляйте,— воскликнулНиколай Петрович,— на водку будет!
В несколькоминутлошадибыли заложены; отец с сыномпоместились вколяске; Петрвзобралсяна козлы; Базаров вскочил в тарантас,
уткнулся головой в кожаную подушку — и оба экипажа покатили.
III
— Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, — говорил Николай Петрович, потрагивая Аркадиято по плечу, то по колену.— Наконец!
— А что дядя?здоров? — спросилАркадий, которому,несмотря на искреннюю, почти детскую радость, егонаполнявшую,хотелосьпоскорее
перевести разговорс настроения взволнованного на обыденное.
— Здоров. Он хотел было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.
— А ты долго меня ждал? — спросил Аркадий.
— Да часов около пяти.
— Добрый папаша!
Аркадий живо повернулся к отцу и звонко поцеловалего в щеку.