VI
Базароввернулся, селзастол и начал поспешно пить чай. Оба брата молча глядели на него, а Аркадий украдкой посматривал то на отца, то
на дядю.
— Вы далеко отсюда ходили? — спросил, наконец, Николай Петрович.
— Тут у васболотцеесть,возлеосиновой рощи. Я взогналштукпятьбекасов; ты можешь убитьих, Аркадий.
— А вы не охотник?
— Нет.
— Вы собственно физикой занимаетесь? — спросил в свою очередь Павел Петрович.
— Физикой, да; вообще естественными науками.
— Говорят, германцы в последнее время сильно успелипо этой части.
— Да, немцы в этом наши учители,— небрежно отвечалБазаров.
Словогерманцы,вместонемцы, Павел Петрович употребил ради иронии, которой, однако, никто не заметил.
— Вы столь высокого мнения о немцах? — проговорилс изысканною учтивостью Павел Петрович. Он начиналчувствовать тайное раздражение.
Его аристократическуюнатуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже отвечал отрывисто и
неохотно,и в звуке его голосабыло что-то грубое, почти дерзкое.
— Тамошние ученые дельный народ.
— Так, так. Ну, а об русских ученых вы, вероятно, не имеете столь лестного понятия?
— Пожалуй, что так.
— Это очень похвальное самоотвержение,— произнесПавел Петрович, выпрямляя стан и закидывая головуназад.— Но как же нам Аркадий
Николаич сейчассказывал, что вы не признаете никаких авторитетов? Не верите им?
— Дазачемжеястануихпризнавать? И чему ябудуверить? Мнескажутдело, я соглашаюсь, вот и все.
— А немцы все дело говорят? — промолвил Павел Петрович, и лицо его приняло такое безучастное, отдаленноевыражение, словно он весь ушел в
какую—то заоблачнуювысь.
— Невсе,— ответилс коротким зевком Базаров, которому явно не хотелось продолжать словопрение.
Павел Петрович взглянул на Аркадия, как бы желая сказать ему: "Учтив твой друг, признаться".
— Что касается до меня,— заговорил он опять, не без некоторого усилия,— янемцев, грешныйчеловек, не жалую. О русских немцах я уже не
упоминаю: известно,что это за птицы.