Фильм доходил до сердец всех без разбора категорий зрителей. Подобное я видел в московском Доме кино только на премьере «Калины красной». А тогда, вернувшись в сентябре к занятиям, не терпелось в последней курсовой работе опробовать метод Урусевского. Овладеть световыми пятнами, клочковатым светом, ритмом движения камеры. Весь факультет, все курсы попали под обаяние фильма «Летят журавли», его пересматривали на монтажных столах. В актовом зале ВГИКа Сергей Павлович Урусевский робел от похвал, рассказывая о конкретных эпизодах. Например, как и кто придумал крутящиеся березы: «У каждого своя история. У многих, у вас, были моменты, когда казалось, что сейчас будет катастрофа. В воображении прокручиваются эпизоды прожитого. Вот оттуда и родились крутящиеся березы» Из прессы студенты знали, что фильм высоко оценил Пабло Пикассо и даже встречался с Урусевским. Помню, как в ту же осень разбирал фильм Николай Николаевич Третьяков, переходя на близких ему Пластова, Васильева, А. Герасимова и даже Шишкина. Упоминал и картины В. П. Бычкова из собрания Днепропетровского музея. Этим он подталкивал нас к мысли, что ремесло не сможет так воздействовать, как озарение таланта. Тайна воздействия произведения искусства всегда останется неисповедимой.
Меня тянуло идти по следу рассуждений Николая Николаевича. Как ни иронизировали в институтской среде по поводу живописи Шишкина и Пластова, которым противопоставляли «Гернику» Пикассо, реализм мне был ближе. В полемике упоминались появившиеся тогда конфеты с шишкинскими медведями, звали их «мишки на лесозаготовках», а в итоге все сводилось к Ивану дураку, едущему на русской печи
Прошли годы, живя в заброшенной деревне, я сполна ощутил цену русской печи. Когда неделями от сорокоградусной холодрыги спасает только постепенно отдающая тепло русская печь. Она-то и помогла выжить русской нации во время войн.
Влияние фильма «Летят журавли» на кинематографию Советского Союза было всеобщим. Вскоре появился фильм «Они были первыми» с Георгием Юматовым в главной роли. Фильм начинался с большого проезда. Более ста метров проезд-панораму готовили неделю, рассказывал в актовом зале оператор Игорь Шатров. То, что обозревала крупно движущая камера, сопровождала запоминающая музыка Марка Фрадкина. Фильм был встречен студенческой аудиторией на ура. Он зажигал молодых скорее сделать самому не хуже увиденного. Следом на студии им. Горького Маргарита Пилихина свежо сняла «Фому Гордеева», а потом изобретательно «Заставу Ильича». Конечно, в студийных интригах и в сильно затянувшихся сроках производства, сопровождающих манеру Марлена Хуциева, Пилихина выжила благодаря тому, что была любимой племянницей маршала Георгия Жукова. Тем не менее, ее роль и дар в этих картинах непререкаем. С безоглядным напором включились все сокурсники мастерской Л. В. Косматова снимать дипломные фильмы объемом не больше двух частей. Все разъехались по своим странам и республикам. Дорого стоит государству обучение профессии оператора, особенно его диплом. Мне досталось в паре с оператором Александром Проконовым снимать курсовую работу режиссера Валентина Виноградова, мастерской М. Ромма, «Две смерти» по рассказу Серафимовича. В павильоне учебной студии ВГИК было снято две трети, как вдруг вышло Постановление о борьбе с космополитизмом. Виноградов был в списке подающих надежды. Ромм со своими ассистентами посмотрел материал, обвинил Виноградова в космополитизме, так как в незавершенном дипломе была обозначена симпатия к белому офицеру. Фильм закрыли, мы остались у корыта разбитого. Исполнительница главной роли Алла Евдокимова была из непоступивших абитуриентов. Ромм сразу после просмотра взял ее на курс. Позже она вошла в труппу Малого театра, где и получила звание Заслуженной. Наша защита была отменена. Вместо этого нам предложили снять пантомиму по трагедии Расина «Федра» в постановке А. А. Румнева мастерской Бибикова и Пыжовой и защитить на этом материале диплом. Режиссером к нам была назначена Джема Фирсова, ученица Довженко и Солнцевой.
Оставалось три месяца до окончания работы экзаменационной комиссии. Началась гонка. Работа не была обеспечена ни организационно, ни материально, только на энтузиазме. Вместо декорации передвижные панели и пятиметровые два полотна черного и вишневого цветов. Фильм цветной, а предыдущий черно-белый. Роль Федры исполняла Лариса Кадочникова, служанки Татьяна Бистаева. Владимир Прокофьев, Татьяна Семина, Лариса Данильченко, в танцевальной группе студенты курса
Были у меня разборки с Фирсовой. В итоге по материалу этой цветной съемки была назначена защита. Я получил четыре балла, был страшно этим ужален. Через две недели без хлопот уехал вместо запросного письма со студии «Ленфильм» на студию «Белорусьфильм».
8 октября 1960 года я наступил на белорусскую землю в Минске и проработал там десять лет без отпусков и простоев.
Самостоятельная работа на «Белорусьфильме»
С нервной дрожью вошел я на студию «Белорусьфильм». Она находилась в костеле рядом с Домом Правительства и гостиницей «Минск», с другой стороны. Была пятница, начальник отдела кадров, прочитав мое институтское направление, заключил:
Ну, и что, у нас своих операторов больше, чем фильмов снимаем.
Ну, и напишите отказ, я уеду в Москву.
Нет, отказ может дать только директор студии, а он в командировке. Приходи в понедельник с утра.
Я вышел на площадь, в городе ни одного знакомого, в гостинице только по брони на вокзале перекантовался. В понедельник у двери с надписью «директор» стою, бегают люди и кричат: «Кукушкина опять проворонили!» Директора вызвали в соседний дом. Через какое-то время он появился и без проволочек позвал меня в кабинет, я с той же просьбой напишите отказ. Он внимательно прочитал мои документы. Молчал, куда-то звонил. В самом деле, его фамилия была Кукушкин, как мне вскоре стало известно. Он в прошлом преподаватель из Политехнического института, на студии недавно. После долгого молчания посмотрел на меня и сказал: «Отказ я тебе не напишу. Белобрысые нам нужны, у нас шатенов много. С жильем разберемся на неделе, а пока администратор поселит тебя в гостинице».
Через несколько дней мне нашли комнату в ста метрах от костела на улице Карла Маркса, 8. На втором этаже. Опять я, как на первом курсе, квартирую у хозяйки преклонного возраста, только здесь есть кухня и туалет, отдельная однокомнатная квартира. У хозяйки вся семья сгинула в начале войны. Редкий дом в Минске не развороченный, в 1960 году здесь было развалин больше, чем сохранившихся домов. По радио часто предупреждали: детей в разрушенные дворы не пускать, рвутся снаряды. Короче, в городе следы Великой войны были на каждом шагу. Меня зачислили в штат студии оператором с окладом ассистента первой категории, 130 рублей; меня такой оклад устраивал. 40 рублей за квартиру, а остальное на жизнь. Вот уж теперь буду конфеты покупать! Местные операторы отнеслись ко мне очень настороженно, особенно рьяно пытал меня Жора Вдовенков: «Что ты себе думаешь, нет у нас студии, нет павильона и тот на втором этаже. В костеле две студии и все. А строительство большой студии еще и не начинали». Но это были только цветочки, потом на меня навалились старожилы «киношная братия»: Пикман, Вейнеровичи, Беров, Окулич и Былинский. Бросили меня снимать белорусский киножурнал «Новости дня». До мэтров режиссуры «Белорусьфильма» меня вначале пути даже не подпустили, отрядили в отдельно существующую в костеле документальную студию.