Способу, который и сейчас сгодится.
Она обратилась к своим чувствам, к океану страха и беспомощности, бушующему за зажмуренными глазами. Представила все эти сокрушающие эмоции, как клочья черного урагана, окутывающие ее тело. Затем осознанным и направленным усилием воображения стянула этот дым, сконцентрировала его в одной точке, превратив аморфное облако в четко определенную фигуру. Волчица, огромная, размером с крупного пони. Свалявшаяся серая шерсть дикой зверюги, светящиеся в темноте багрянцем глаза, оскаленная морда. И капающая с огромных клыков слюна. Получилось такое чудище, что даже от одного его воображаемого образа Викторию пробрало дрожью.
Но, вместо того чтобы позволить этому монстру сожрать себя, Избранная мысленно накинула на волчью шею черный, украшенный драгоценными камнями и длинными шипами ошейник. И твердым голосом приказала:
«К ноге!»
Теплый бок привалившегося к ее ногам огромного тела согревал в океане окружающего холода, сквозь тонкую ткань штанов ощущалось частое сердцебиение послушно улегшегося чудища. Виктория удивленно распахнула глаза... и увидела у своих ног лишь сложный рисунок ковра. Она сидела в кресле в роскошной и секретной комнате, глубоко под старинным питерским особняком, и никакого чудища поблизости не наблюдалось. Даже если ноздри щекотал запах мокрого меха и растерзанного мяса, а ноги ощущали навалившуюся на них теплую тяжесть.
«Хорошо».
Мир продолжал содрогаться от обрушивающихся на него ударов, но теперь в этой какофонии не было ни сводящего с ума слепого ужаса, ни беспомощной боли, ни бесполезной ярости. Только холодная, выжидающая готовность.
Подобравшаяся в кресле, точно не оперившийся еще ястребенок, Избранная повернулась к остальным.
И, впервые за время их знакомства, встретила во взгляде своего учителя удивленное, но спокойное одобрение. Весьма, впрочем, мимолетное.
«Цена самоконтроля – его потеря. Помни».
Серая Волчица у ее ног чуть шевельнулась...
А потом события стали развиваться с такой стремительностью, что на мысли о воображаемых волках и невыносимых снобах просто не осталось времени.
Толстенные металлические двери скользнули в сторону со скрипом не желающего больше работать механизма, и в комнату влетела дюжина парней в бронежилетах с оружием наперевес. Даже в том жалком состоянии, в котором она пребывала, Виктория дернулась было в боевую стойку, но властный мысленный окрик Олега остановил это поползновение. Оказывать сопротивление учитель запретил, и десять секунд спустя вся их компания лежала на полу с заломленными под невероятным углом руками, вжатыми в ковер носами. Виктория постаралась выглядеть безобидно. Что, в принципе, не так трудно, учитывая, что в этот момент девушка была уже близка к обмороку.
Может быть, из‑за того, что взломщиками оказались сопливые подростки в сопровождении красивой дамы, избивать их не стали. Зато начали проводить обыск, и на пол посыпались всевозможные железяки, которыми вся компания щедро запаслась специально для этого вечера. Сумрачно сопел Михей. Если бы не осознание, что львиная доля оборудования после удара чужих все равно годится разве что только на бусы, он бы ни за что не дал так просто разлучить себя с любимыми игрушками.
После сегодняшнего вечера детство кончилось. И игры – тоже.
Командир с ругательством выдернул из уха отказавшуюся работать рацию и рявкнул, чтобы привели начальство. Которое, впрочем, уже само входило в распахнутые двери.
Седой, подтянутый джентльмен в гражданском костюме и тапочках на босу ногу. В сопровождении целой свиты техников и адъютантов, тоже выглядевших так, будто их только что подняли с постели.
– Кто такие? – Тон у него был сухой и властный, ничем не выдававший страх и растерянность, ясно ощущаемые на эмпатическом уровне.
– Детский сад на экскурсии, – промычала в ковер Ирина, беря на себя инициативу.