Но кое-что выяснил. И у вас, и у Дженнифер идентичное отклонение в структуре ДНК. Впрочем, отклонение - не слишком удачный термин. Уж больно оно… правильное, что ли. Я окрестил этот феномен j-аномалией, по имени вашей кузины. Думаю, это у вас наследственное.
-В таком случае, - заметил я, - наша аномалия не может быть причиной бесплодия.
-И да, и нет. Возможно, я ошибаюсь, однако предположу, что в вашей семье принято заключать браки между родственниками.
-Как вы догадались?
-Я исходил из допущения, что j-аномалия не результат случайной мутации в первом поколении, а устоявшийся наследственный признак. Дженнифер сказала, что её бывший муж не принадлежал к числу ваших ближних или дальних родственников, и именно в этом я усматриваю причину того, что их брак был бесплодным.
Ага, подумал я. Всё-таки он подозревает меня. И не просто подозревает, а почти уверен, что ребёнок мой.
-Значит, мы и дальше должны придерживаться экзогамии?
-Вовсе не обязательно. Более того, я категорически утверждаю обратное. Конечно, нужно провести более тщательное исследование ваших ДНК, но уже сейчас я знаю простейшее, но, возможно, не лучшее средство преодоления несовместимости - специальный антииммунный препарат кратковременного действия.
-Как это?
-Например, если вы захотите, чтобы женщина, не имеющая j-аномалии, забеременела от вас, ей нужно в надлежащее время принять определённую дозу иммунодепрессанта. Разумеется, только после консультации со специалистом.
Я изумлённо уставился на него:
-И всё? Так просто?
Профессор Альба покачал головой:
-Отнюдь не просто. Говоря на понятном вам языке, мне стоило большого труда взломать соответствующий код ваших ДНК и прочесть его. Одной из самых поразительных особенностей j-аномалии является её необычайная агрессивность. В процессе оплодотворения она стремится в точности скопировать свою структуру в ДНК парной хромосомы, фактически переделать её по своему образу и подобию. Это вызывает реакцию отторжения на молекулярном уровне, и в подавляющем большинстве случаев всё заканчивается ещё на стадии образования зиготы. Но если сопротивляемость… скажем так - «реципиента» будет подавлена, то шансы ДНК «донора» на успех значительно возрастут.
-Значит, обыкновенный иммунодепрессант, - ошеломлённо пробормотал я. - Всего-навсего иммунодепрессант.
-Какой угодно не подойдёт, - предупредил профессор. - Ведь это не обычное отторжение на клеточном уровне. Необходим препарат, воздействующий более глубоко, на молекулярную структуру.
Мало сказать, что я был потрясён. Я был просто сражён наповал. Тысячи лет колдуны ломали головы над тем, как выбраться из затягивающей нас трясины экзогамии и обеспечить стабильный приток свежей крови в Дома. Тысячи лет бесплодных изысканий не принесли ровно никакого результата… И вдруг простой смертный восьмидесяти лет отроду в течение одного дня находит разгадку и преподносит нам ответ на блюдечке с голубой каёмочкой!
Конечно, нельзя сбрасывать со счетов и то немаловажное обстоятельство, что среди колдунов генетика не в особом почёте, слишком часто её применение на практике приводит к плачевным результатам, однако в данном случае решающую роль сыграло не наше невежество, а скорее свойственный всем нам комплекс превосходства над остальными людьми. Мы считали неоспоримым фактом, своего рода аксиомой, что наши могучие колдовские хромосомы начисто сметают защитные порядки слабеньких хромосомок простых смертных, уничтожают их, сжигают дотла… и никому даже в голову не пришло предположить обратное! Я чуть не рассмеялся, вспомнив одного моего знакомого, который потратил уйму времени на составление невероятно сложного заклятия и был ужасно огорчён, когда ни с первой попытки, ни с десятой, ни с двадцатой оно не возымело желаемого эффекта.