Слышу тяжёлые шаги, и мысли разбегаются тощими дворовыми кошками. Бросаюсь к кровати и, нырнув под плащ, зажмуриваюсь в ужасе, потому что как раз в этот миг дверь распахивается с треском. Судя по шуму, визитёров минимум трое, и я внутренне сжимаюсь, вспоминая увиденного во дворе дома обнажённого воина.
«Риас запретил касаться её» держусь за эту мысль как за спасительную соломинку и пытаюсь не дрожать так сильно. Меня не трогают, и я осторожно сквозь ресницы смотрю на вошедших. Двое вносят что-то большое, а третий стоит, наблюдая за ними.
Риас.
Сейчас на воине лишь штаны и обувь, и от одного взгляда на широкую мускулистую спину перехватывает дыхание. Какой же он огромный! И наверняка невероятно сильный. Под чешуйчатой кожей ни жиринки
Идите, велит предводитель, и мы остаёмся одни.
Заметив, что мужчина повернулся к кровати, я закрываю глаза и затихаю. Вспомнив, что изображаю спящую, принуждаю себя дышать. Может, он уйдёт?
Но нет. Ощущаю, как матрац прогибается, и холодею от страха. Глаза распахиваются сами собой, и я смотрю в лицо воина. Он нависает надо мной и прищуривается.
Почему ты так долго спала?
Как долго? шепчу.
Два дня.
У меня от удивления приподнимаются брови, а затем я киваю:
Неудивительно Столько всего произошло. Покосившись на Риаса, поясняю: Это не сон. Я была без сознания.
Зачем? допытывается он.
«Чтобы тебя не видеть», огрызаюсь про себя.
Вздохнув, стараюсь рассказать о том, что знают все. Люди, разумеется.
Я простой человек, которому нужно спать, есть и отдыхать. Более того, я слабая женщина, на которую свалился монс Кхе! Свалилось огромное несчастье. Я видела гибель моей Ули Людей! Переживала за близких. Долго шла, закованная в цепи. Демонстрирую ему руки с натёртой железом кожей. И каждый миг боялась за свою честь. Я просто не выдержала и упала в обморок. Хорошо, что вообще очнулась!
Выпалив это, прикусываю язык. Неужели я пытаюсь вызвать сочувствие у бесчувственного чудовища? Он всё равно не поймёт, каково мне пришлось.
«Нет, решаюсь я. Поймёт!»
Тянусь к нему, касаюсь гладкой щеки и произношу:
Боль
Тут же отдёргиваю руку, но Риас успевает её схватить за предплечье и внимательно осматривает ранки от кандалов на запястье.
Такая нежная, говорит задумчиво и одним жестом освобождает меня от цепей.
Спасибо, потрясённо выдыхаю я и бросаю быстрый взгляд на дверь. Можно мне обратиться к жрицам? Это шанс узнать, живы ли они. Здесь ли. Они молятся великой Эеридис за больных и наносят исцеляющие мази. Иначе рана может воспалиться, ведь в дороге было столько пыли, и тогда я не выживу.
Ты можешь умереть? хмурится он и кивает на натёртые до крови места. От этого?
Я лишь человек, грустно улыбаюсь. Слабая женщина.
Хорошо, решает он, и я едва не подпрыгиваю от радости. Иди.
Я вскакиваю и делаю шаг к выходу, но вдруг слышу:
Но сначала вымойся, переоденься в чистое и поешь.
Замираю на месте и, оглянувшись на Риаса, недоумённо моргаю. Мужчина поднимает руку и указывает на то, что внесли воины.
Там.
Я приближаюсь к большому тёмному предмету и обхожу его кругом.
Не знаешь, как пользоваться? спрашивает Риас и, поднявшись, приближается ко мне. Нажимает на что-то, и железка распахивает дверцы. Я помогу.
Опускаю взгляд и вижу непонятные вещи, догадаться о предназначении которых даже не берусь. Мужчина берёт в руки нечто похожее на брусок и, подняв это, медленно проводит по моему лбу. Я ощущаю, как по коже будто скользит влажный шёлк Самый нежный во всём мире! Оставляя свежесть на щеках и шее, опускается к груди.
Останавливаю, накрыв руку мужчины:
Я сама!
Риас замирает и с силой втягивает носом воздух. Я вижу, как подрагивают его ноздри, и с ужасом понимаю, что случайно показала чудовищу, как мне было приятно.
Глава 7
Предводитель чешуйчатых стоит не шелохнувшись, будто его пронзили мечом. Глаза расширены, рот приоткрыт. Кажется, мужчина даже не дышит. Я же отступаю в панике и, прижимая к груди странную твёрдую губку, которой так удобно мыться, останавливаюсь таким образом, что странное устройство разделяет меня и воина.
Может, выйдете, пока я привожу себя в порядок? Голос подрагивает, выдавая мою нервозность.
Но Риас даже не поворачивает голову. Стоит, смотрит перед собой, будто задумался о чём-то. Ворча, я принимаюсь быстро водить губкой по своему телу. О том, чтобы снять одежду, даже не задумываюсь. Приподнимая подол, тру бёдра и колени. Тёмные пятна грязи исчезают без следа, оставляя на коже бархатистое ощущение невероятной свежести. Словно я купаюсь в росе и ароматных лепестках роз!
Я закончила, отчитываюсь и обхожу разделяющее нас препятствие.
Плечи Риаса приподнимаются, будто мужчина впервые за долгое время делает вдох. Возможно, так оно и есть. Я протягиваю воину губку, но, бросив на неё мимолётный взгляд, роняю:
Ой!
«Да она стала совсем чёрной! Неужели я была такой грязной? О ужас»
Мужчина будто и не замечает, что произошло. Шагнув ко мне, он сжимает крупными ладонями мои плечи.
Что это было?
А? моргаю, не понимая, о чём он.
То, что ты показывала до этого, было ярко, жарко выдыхает Риас. Будто вспышка! Но отдалённо знакомо. Будто я долгое время жил у костра, а потом увидел пылающий лес. Но последнее
Он наклоняется ко мне, нависая бездушной скалой, верхняя губа мужчины приподнимается, как у дикого зверя, глаза сверкают алым цветом, и от этого становится не по себе.
Что это было? почти рычит Риас.
Дрожу в его руках, но головы не опускаю. И пусть ужас стягивает затылок ледяными пальцами, стараюсь, чтобы голос мой звучал ровно.
Мне было приятно Осипнув, кашляю и с трудом заканчиваю: Помыться!
Приятно? Он прищуривается ещё сильнее. Что это?
А? растерянно хлопаю ресницами.
Неужели передо мной действительно бездушное чудовище? Ему не бывает приятно? Даже чуть-чуть? Нет, ведь страх и боль, которые я показывала, ему знакомы сам сказал. И как объяснить монстру, что я ощущала?
«Да и зачем?» осадила себя.
Это благодарность, нахожу хоть какой-то ответ. Спасибо, что позволили мне стать чистой. Вы ещё упоминали о еде
Да. Он отпускает меня, и я выдыхаю с облегчением.
Мужчина достаёт из железной коробки второй брусок, который отличается от первого оттенком, и протягивает мне.
Ешь.
Я осторожно беру то, что мне дают, и придирчиво рассматриваю. Более всего это напоминает брусок обожжённой глины. Твёрдое и тёмно-коричневое. Подношу к носу: ничем не пахнет.
Риас тем временем достаёт второй такой же и с безразличным видом откусывает. Раздаётся мерный хруст, и у меня от этого звука мурашки по спине прокатываются. Крепкие зубы. Абсолютное равнодушие на лице. Будто Риасу всё равно, что он ест.
Но в одном он прав: мне требуются силы, чтобы выжить. А для этого нужна еда. У меня от голода уже перед глазами темнеет, и живот, кажется, давно прилип к позвоночнику. Я несмело подношу брусок ко рту и осторожно откусываю немного.
И понимаю, почему на лице воина нет ни единой эмоции.
Это совсем безвкусно. Я даже не уверена, съедобно ли оно. Но, глядя на мужчину, проглатываю. Запиваю водой, которой Риас со мной делится. Удивительно, но через несколько минут ощущаю сытость и откладываю жуткое кушанье. Осталось больше половины, воин же съел всё.
Как вы этим питаетесь? не сдерживаю вопроса.
Мужчина приподнимает брови, и я поясняю:
Что это? Хлеб? Оно не кислое, не сладкое, не солёное Даже земля и та имеет вкус. Я не знаю, с чем сравнить.
Это паёк, сухо отвечает он. Брусок на два дня.
Два дня? удивляюсь я и пожимаю плечами. Впрочем, я вообще не была уверена, что вам нужна еда
Переодевайся, приказывает он и кивает на гору одежды.
Прямо сейчас? снова начинаю волноваться я.
Быстрее, бросает он, и я вздрагиваю.
Направляюсь к вещам и выбираю мужские штаны, которые тут же надеваю под подолом. Затягиваю пояс потуже и затем поднимаю с пола длинную тёмную тунику. Отворачиваюсь от Риаса и скидываю с себя грязную одежду.