- Но, Рамона... - Остановиться он был не в силах. - Я люблю тебя.
- Ах! - вскрикнула она, словно Кевин уколол ее булавкой; и неожиданно он ужаснулся.
Рамона, рванувшись вон из кресла, вскочила, будто хотела бежать, и бессильно обвисла на Кевине, обхватив руками и уронив голову ему на грудь. Она дышала прерывисто; почти рыдала. Кевин поддерживал Рамону, чувствуя беззащитное тепло ее тела, испуганный так, как не был никогда раньше. Еще одно новое чувство! Словно обитатель пустыни, попавший в большой город, Кевин неожиданно очутился в целом огромном мире, доселе неизвестном ему, мире эмоций. И он не был уверен, что хотел бы там остаться, потому что эта самая любовь, которая заставляет его столь крепко цепляться за Рамону, она же делает его таким уязвимым... А если Рамона уйдет?.. Кевин даже не мог думать о таком. Значит, любовь и страх неразделимы?
- Пойдем наверх, - сказал он, ощущая губами ее волосы.
- Нет. - Она закуталась в кофту. - Нет.
Силы возвращались к Рамоне. Она задышала ровнее, держалась чуть отстранено, поступь стала уверенной. Встретив взгляд Кевина, она твердо посмотрела ему в лицо, не мигая влажными от недавних слез глазами.
- Я пока не буду ни с кем. Это слишком... Слишком много. Мне надо разобраться в себе. В своих чувствах; в том, чего я хочу. Мне необходимо побыть одной. Понимаешь?
- Понимаю... - Слово еле выкарабкалось из уст Кевина. Какой жуткий страх...
- Я действительно люблю тебя. - Она убеждает его в этом, словно он сомневался. Невыносимо!
- Я знаю, - слабо отозвался Кевин. Он не находил, что сказать. Новый мир, обвалившись на него, насмерть придавил способность Кевина размышлять.
Рамона посмотрела в его лицо, кивнула.
- Ты должен знать, - твердо произнесла она. Затем, помолчав секунду, добавила: - Я пойду домой. Увидимся на площадке или на раскопках - в общем, где-нибудь. Не беспокойся.
Он отрывисто, коротко засмеялся:
- "Не беспокойся"!
- Пожалуйста.
Кевин замолчал и глубоко вздохнул.
- Ох, Рамона... - Голос не слушался, горло сжимал спазм, - Я ничего не могу с собой поделать, - выдавил Кевин.
Она вздохнула.
- Мне жаль. Но нужно немного времени! - Последние слова она почти выкрикнула, быстро клюнула Кевина в губы и метнулась через темный двор за ворота.
* * *
Потянулись долгие дни. Никогда раньше Кевин не испытывал такого душевного напряжения; это шло вразрез со всем его характером. Временами он ловил себя на желании, чтобы Рамона с Альфредо никогда не порывали, и он бы не видел, что Рамона свободна, и не летал с ней на планере, не гулял ночью по холмам, не был в ее доме, в ее постели... Чтобы не было ничего. Лучше бы он оставался таким, как раньше, удовлетворенный самим собой, своей жизнью. Жить, когда твое счастье, свобода действий зависят от кого-то другого, он не хотел.
Через два или три дня Кевин узнал, что Рамона уехала в Сан-Диего погостить у друзей. Она оставила короткую записку на компьютере у себя дома. В школе ее подменяла Джоди; она полагала, что это - на неделю. "Дьявол, - думал Кевин, читая записку. - Почему она мне не сказала? Зачем так поступила? Она решила!.. Всю мою жизнь подвесила на крючок..."
И все же существовать, зная, что ее нет в городе, стало как-то легче. Он не мог видеться с нею, и не надо было заставлять себя не искать встреч. Альфредо тоже не мог к ней приходить. Теперь было не так трудно делать вид, что все нормально, и жить своей повседневной жизнью.
В частности, к этой повседневной жизни относилось и очередное заседание Совета. У дверей висела повестка дня. Все как обычно: отчет о расходах на противопожарное оборудование, судьба старых дубов у Проспекта и в Фэрхевене, проблема енотов на ручье Сантьяго-Крик, разрешение на открытие магазина. И так далее.
Альфредо вел заседание со своей обычной сноровкой, но без самодовольных шуточек и прочего. Кевину он показался витающим где-то не здесь, лицо имело болезненное выражение.